Дикие - Татьяна Иванова

— Эй, барышни-крестьянки, прошу всех на выход! — громко скомандовал он, приоткрыв дверцу.

— Нам пора в путь, и я приказываю вам сей же час облачить в калиги ваши прелестные ножки и навострить их по дорожке прямиком к родимой столице!

Марийка, сидящая посередине между Настей и Валерией, тут же встрепенулась и с готовностью открыла глаза.

Девушки же лениво зашевелились и сладко потянулись.

— Господи, как спать-то хочется! — томно застонала Настя. — Который час? -

И взглянула на свои ручные часы.

— Ничего себе! Еще только без четверти шесть! Я и чувствую, что у меня глаза слипаются!

Валерия зевнула и съежилась от озноба, однако, посмотрев по сторонам, подбодрила подругу.

— Ничего, Настюша, потом выспимся, вставай, ведь уже совсем расцвело.

Выбравшись из машины, девушки начали приводить себя в надлежащий вид, а потом принялись и за молодых людей. Настя нахлобучила Алексею зеленую матерчатую шапку, отороченную по краю пестрой каймой, почти на самый глаз.

— Ну что, Марийка, так пойдет? — обратилась она к девушке.

Марийка покачала головой в знак протеста, а потом, осмелев, сама подошла к Алексею и натянула ему шапку не на левую бровь, а на правую.

— Вот так наши ноне носят! — сказала она.

— О, Марийка, да ты классно разбираешься в моде! — подшутил над ней Алексей.

А Игорь, тем временем, с помощью Валерии старательно приклеивал себе бороду и усы.

— Не шевелись! — командовала Валерия, прилаживая непослушный ус, — а то опять получится криво, как в прошлый раз.

Игорь благодарно ей улыбнулся. — Слушаюсь и повинуюсь, — сказал шутливо и театрально замер в неподвижной позе.

После того, как наши путешественники окончательно перевоплотились в крестьян и замаскировали машину, Игорь скомандовал всем присесть на дорожку.

— Ну, как говориться, с богом! — напутственно произнес он, и проворно вскочив на ноги, накинул на плечо свою котомку.

Утреннее июльское солнце уже вовсю поработало, разбросав свои яркие лучи по всему небосводу, когда наши путешественники вышли из леса, и в тот же миг как на ладони перед ними раскинулась во всей своей красе златоглавая столица семнадцатого столетия. Купола многочисленных церквей и колоколен причудливых композиций, обтянутых мягкой, позолоченной жестью, возвышающиеся в горделивой, царственной позе над более низкими строениями из камня и дерева, на все лады заиграли своими переливчатыми красками.

— Господи! — воскликнула Валерия, пораженная таким небывалым изобилием играющей на солнце позолоты, и в изумлении остановилась.

— Неужели это и впрямь Москва?!

— А красотища-то какая! — восхищенно вторила ей Настя. — Словно какой-нибудь сказочный золотой городок из волшебного мультика!

Марийка тоже остановилась и с удивлением воззрилась на восхищенные лица своих новых подруг.

— Чему они так дивятся? — недоумевала она. — Уж коль они божьи люди, неужто не насмотрелись на Москву с неба?

— Что, классно? — спросил у девушек Алексей. — Теперь понятно, почему я хотел вытащить вас из машины?

— Но тогда было еще совсем темно и мы не смогли бы увидеть ее такой, как теперь. — Ответила ему Валерия.

— Тогда в ней тоже была своя особая предрассветная прелесть, а вы, сони, ее просто напросто проспали!

Алексей, отвернувшись от девушек, достал из своей котомки маленькую видеокамеру.

— Можешь не стараться — посоветовал ему Игорь — эта камера отсюда ничего не возьмет, надо подойти поближе.

— Ну, так пошли скорей! — ответил ему молодой человек.

Через несколько минут они добрались до первой крепостной стены, которой был обнесен деревянный, или по- другому, земляной город. Он был неким началом Москвы, своеобразной точкой отсчета и представлял, в основном, деревянные жилые кварталы, разделенные между собой лугами, пустырями и все теми же бессменными церквями, часовнями и колокольнями. В этой части города проживала основная часть ремесленного населения, которая производила различные бытовые изделия и платила, пожалуй, самые многочисленные налоги правительству.

С трепетом в сердце Игорь приблизился к широким деревянным воротам Ямской слободы, охраняемым четырьмя стрельцами, стоящими попарно по обе стороны и мимолетно взглянул на Валерию, которая шла рядом с ним. Девушка шагала не очень уверенно, а лицо ее было напряженным и бледным. Игорь понял, что она тоже волнуется. Он подошел к ней поближе и взял за руку, а Валерия, в свою очередь, взглянув на него, прочла в его глазах те же трепетные чувства, которые испытывала сама и с пониманием улыбнулась. Затем они первыми, рука об руку, прошли через ворота и остановились, дожидаясь остальных.

— Ну что, снял стрельцов? — спросил Игорь у Алексея, кивком указывая на скрытую мини-камеру, которую молодой человек примостил в широком рукаве своей цветастой рубахи.

— Думаю, да. — ответил Алексей не вполне уверенно.

Игорь вопросительно на него взглянул.

— Ну, я поводил ею совсем немного. — Объяснил Алексей, — мне почему-то показалось, будто стрельцы нас пристально рассматривают.

— И правильно сделал! — похвалил его Игорь, — нам вовсе не стоит рисковать и обращать на себя внимание!

Он поочередно прошелся взглядом по лицам своих друзей и ухмыльнулся.

— Ничего удивительного! Напряжение на ваших физиономиях очень даже бросается в глаза, и стрельцы, конечно же, обратили на это внимание. У них глаз наметан! Расслабьтесь, ребята, пока все идет отлично! — Игорь задорно подмигнул своим друзьям.

В это время зазвонили колокола под куполом расположенной недалеко от ворот деревянной церквушки, и наши путешественники все как один вздрогнули от неожиданности. Вторя им, как по эстафете, колокольный звон зазвучал со всех сторон!

— Боже мой! Как здорово! — восхищенно воскликнула Валерия.

— Марийка, они всегда так звонят?

— Ноне особенно, — сообщила Марийка. — Воскресный же день, вот служба во всех церквях и начинается!

Сопровождаемые колокольными перепевками, они двинулись вперед, сливаясь с общей массой уже проснувшихся к этому часу жителей, и спешивших по своим делам, — на службы в церкви или часовни, а возможно и на торг, в качестве покупателей или продавцов, но только не на работу. Воскресенье считалось праздничным днем, и люди средневековья, как и водится, отдыхали.

Валерия, которую Игорь все еще продолжал держать за руку, смотрела по сторонам расширенными от удивления глазами. Одежда рабочего люда, который населял эту окраину Москвы, отличалась от одежды крестьян, к которой, худо-бедно, уже привык ее глаз. Она с интересом рассматривала темные кафтаны проходящих мимо мужчин и платья женщин, поверх которых также были надеты легкие нарядные кафтаны, доходящие им до колен.

Головы женщин — горожанок, тоже были покрыты платками, но завязывались они под подбородком, а не сзади, как у крестьянок. И Валерии самой тут же захотелось перевязать свой платок таким же образом, ибо у нее каждую минуту создавалось впечатление, что узел, завязанный сзади, непременно развяжется и ее платок, накинутый на жесткий кокошник, свалится с головы, незамедлительно продемонстрировав всем встречным первоклассное "каре", сделанное как раз перед самым отъездом.

Среди прохожих попадались и такие, которые были одеты более богато. Их платья и кафтаны были расшиты всевозможными узорами, а иные выполнены из добротного тонкого сукна и оторочены золотистой парчой. На ногах они носили не калиги, а короткие нарядные сапожки с узкими мысами, зашнурованные сбоку.

Все это красочное многообразие нарядов перемежалось красными кафтанами стрельцов с золотыми пуговицами, мелькавших то тут, то там среди толпы.

Они продвигались вглубь земляного города по широким улицам, мимо деревянных домов, в основном одноэтажных, обнесенных высокими заборами, из-за которых виднелись одни лишь только крыши строений. Сквозь решетчатые щели заборов угадывались сады и огороды, а также всевозможные надворные постройки. Их путь пролегал мимо церквей, к которым вереницей валил народ, и мимо общественных казенных зданий, хоть изредка, но все же встречающихся в этой части города.

Затерявшись среди толпы, и сбросив с себя напряжение, по совету Игоря, Алексей беспрестанно снимал все, что находилось вокруг, а девушки, углядев в толпе то или иное зрелище, достойное их внимания, тут же заставляли его "поводить рукавом", оспаривая для себя первенство по значимости увиденного.

— Смотри, Алешка, — дернула его за рукав Настя, — смотри! — И указала рукой в сторону небольшой часовеньки, возле которой собралось несколько человек, а перед ними странным образом, буквально кривлялся на разные лады какой-то человек в грязных лохмотьях.

— Это юродивый, — сообщила Марийка, заметив удивление на лицах своих попутчиков, и перекрестилась, слегка поклонившись калеке издалека.