Моя сводная Тыковка (СИ) - Ольга Ивановна Коротаева

— Можешь не верить, но это действительно вышло случайно. Ничего не было бы, следуй ты общепринятым правилам.

— Если ты не заметила, больше я на территорию камбуза не заезжал, — улыбка его, к сожалению, гаснет. — Кстати, чтоб ты знала, проезд мне разрешил ректор. Очень настаивал на этом и выписал бессрочный пропуск.

Он поворачивается и направляется к выходу.

— Я в аптеку. Скоро вернусь.

Глава 26. Сон в руку

Какой прекрасный сон! Марат снова несёт меня на руках. Что говорит? Ладно, будем считать, что это непереводимый итальянский фольклор! Да, я тяжёлая, имеет право на пару крепких словечек.

Зато как Марат обнимается! Ой… Он меня раздевает? Или одевает? Какая разница? Так хорошо! Ахматгариев отлично смотрится в белом врачебном халате. Вот бы этот сон никогда не заканчивался. Даже такой странный.

Казалось, в ожидании возвращения Марата из аптеки, я задремала в гостиной на полчаса, а очнулась уже в своей постели. За окном царит темень, а на сотовом, который я взяла, чтобы посмотреть, сколько времени, высвечивается неправильная дата.

— Что?! — ахнув, машинально набираю номер Лолы.

— Кто это? — сонно спрашивает подруга.

— Ой, прости, — виновато бормочу я. — Ночь же… Но я так испугалась, что не сдержалась. Какое сегодня число?

— Ты издеваешься? — стонет она.

— Нет, — сажусь и, ощупав мужскую футболку, что была на мне, холодею. — У меня амнезия? Ничего не помню!

— Так, Тань, — кажется, подруга проснулась. — Спокойно. Что произошло?

— После Хэллоуина я вернулась домой, утром мы с Маратом были на пробежке, после которой обнаружили на улице Толю. Помнишь мальчика-инвалида? Его бабушку увезли на скорой, и мы забрали ребёнка к себе. Ахматгариев ушёл в аптеку, а я немного задремала, так как ночью почти не спала. А когда проснулась, на телефоне уже третье ноября! Тут либо телефон сломался, либо я. Так какое сегодня число?

— Третье, — взволнованно подтверждает подруга. — Тань, ты только не волнуйся. Я сейчас к тебе приеду, и мы всё выясним.

Она отключается, а я осторожно поднимаюсь на ноги, но, ощутив слабость, охаю и сажусь обратно. Голова кружится, ноги дрожат, взгляд упирается в тумбочку, на которой стоит стакан воды и лежат белые коробочки. Тянусь к ним, читаю надписи.

— Антибиотики… Жаропонижающее? Градусник!

Так я заболела? Выдыхаю, закрывая глаза. То, что считала сном, теперь кажется явью. Похоже, я потеряла сознание в гостиной, и Марат отнёс меня наверх. Вызвал врача, — вот почему мне привиделся белый халат, — менял мне одежду и мокрые простыни. Моих футболок не хватило, и в ход пошли его. Стыд-то какой!

Придерживаясь за стену, я доползаю до двери и выглядываю в коридор:

— Марат? Толя?

Мальчик, должно быть, испугался, когда я отключилась. Он ещё с нами? Или его забрала бабушка? Я спускаюсь на первый этаж и направляюсь в кухню, где долго пью воду, ощущая себя так, словно только что вернулась из пустыни.

Поставив чашку на мойку, только замечаю гору грязной посуды. Плита заляпана так, будто еду готовили без применения кастрюль и сковородок, а на полу темнеют пятна грязи, светлеют скорлупки от яиц и крупинки риса.

— Точно прошло всего два дня? — бормочу я и направляюсь к гостиной. — Кажется, что месяц… Ай!

Ударившись об инвалидное кресло, понимаю, что мальчик всё ещё с нами. Толя спит на диване, и я поправляю съехавшее на пол покрывало, а потом со вздохом оглядываюсь на лестницу. Надо бы проведать Марата, который два дня ухаживал за мной и готовил для ребёнка, но сил подняться на второй этаж нет.

А в груди разрастается тепло от восхищения молодым мужчиной, который справился со всем сам, без помощи. И губы растягиваются в улыбке. Ну как в такого не влюбиться? А плита и посуда? Вымыть недолго.

Плетусь обратно на кухню и натягиваю перчатки. Когда заканчиваю с посудой, раздаётся звонок в дверь. Медленно иду открывать подруге, которая влетает в дом и обнимает меня.

— Как ты? Что случилось? Почему в перчатках?

— Отмываю дом, — улыбаюсь ей. — Марат, в духе неандертальца, за два дня умудрился превратить его в пещеру.

— Вижу, что с тобой всё в порядке, — иронично хмыкает она.

Мы идём на кухню, садимся за стол. Лола внимательно выслушивает мой рассказ и кивает:

— Про бабушку Жени мы знаем, декан рассказал. Думали, что ты присматриваешь за мальчиком, потому не приходишь на занятия. Теперь мне стыдно, ведь я даже не подозревала, как тебе плохо.

— Всё позади, — успокаиваю её. — Это мне стыдно, не стоило тебя посреди ночи тревожить. Но я так перепугалась…

— Представляю, — она поднимается и обнимает меня. — Иди отдыхай, я тут домою.

— Нет, это ты возвращайся домой. Прости, что пришлось ко мне ехать…

В итоге мы вместе вымыли кухню, и Лола уехала на такси, когда уже начало рассветать. Я приготовила завтрак и разбудила Толю.

— Как ты? Сильно испугался, когда я потеряла сознание?

— Таня! — Губы его задрожали. — Не так сильно, как вчера.

— А что случилось вчера?

— Марат не спустился и на звонки не отвечал, — он заплакал. — А я подняться не смог. Не знал, что делать!

— Не спустился? — вздрогнула я.

И почему не подумала, что Ахматгариев тоже мог заболеть?

Глава 27. Покорив вершину

Когда поднимаюсь на второй этаж, понимаю, что ощущают альпинисты на вершине Эвереста. На несколько минут останавливаюсь, тяжело дыша и стараясь прогнать чёрные мушки, летающие перед глазами, и лишь затем, держась за стену, направляюсь к маминой комнате.

Внутри тихо, Марат лежит в постели, слышно его мерное посапывание. Спит?

Подхожу к кровати и присаживаюсь рядом. Трогаю лоб мужчины. Вроде температура не сильно высокая, но могу обмануться. Градусник остался в моей комнате, и у меня нет сил идти за ним. Голова тянется к подушке, и я не могу сопротивляться.

Просыпаюсь, когда за окном уже вовсю светит солнце. Я лежу, раскинувшись морской звездой, занимаю всю кровать, а Марата нигде нет. Резко сажусь и хватаюсь за голову.

— Вот, дура! — Зажмуриваюсь от ужаса. — Что он подумал?

Ввалилась к парню посреди ночи и залезла в постель! Неудивительно, что Марат в панике сбежал, как только проснулся! Но почему мне так обидно?

— Всё у него в порядке, — ворчу, поднимаясь с кровати. — Ой!

Едва не наступаю на мужчину, который спит на голом полу, свернувшись калачиком. И замираю от ужаса. По спине прокатывается волна ледяных мурашек.

— Я его… Спихнула?!

Хочется провалиться сквозь землю от стыда. Да, я привыкла спать одна, раскинувшись как хочется, но всё равно ужасно прийти к