Россия XVIII в. глазами иностранцев - Коллектив авторов

девиц, которая снова наполнила чарку, и царица точно таким же образом подала ее мне, и я, в свой черед, опорожнил ее. Она попотчевала также нас и по рюмке вином, что сделали и три молодые княжны. Затем был налит большой стакан пива, который царица опять собственноручно подала князю Александру, и этот, отпивши немного, отдал стакан придворной девице. То же повторилось и со мною, и я только поднес стакан ко рту, потому что при дворе этом считают неприличным выпивать до дна последне подносимый стакан пива. После этого я переговорил насчет портретов с князем Александром, который довольно хорошо понимал по-голландски, и когда мы уже собирались уходить, царица и три ее дочери-княжны дали нам поцеловать правые свои руки. Это самая великая честь, какую только можно получить здесь.

Спустя несколько дней играли свадьбу некоторых особ из царского двора во дворце князя Александра. Его величество присутствовал на свадьбе вместе с князем-кесарем, дядей своим... и со множеством придворных вельмож и боярынь, также со многими купцами, английскими и голландскими, и немецкими девицами.

Стол, имевший вид лошадиной подковы, накрыт был в большой зале. Его величество и русские господа занимали одну половину стола, а госпожи — другую. Князь-кесарь, князь Александр, также английские и голландские купцы поместились за круглым столом посреди залы, и за этим столом поместился и я. После великолепного обеда, когда столы были убраны, танцевали весело польский. Превосходная музыка помещена была в стороне, откуда слышна была очень явственно.

В ту же ночь князь Александр отправился на несколько дней в деревню, где у него были какие-то дела. 11-го числа г-н Павел Гейнс, датский посланник, также уехал по делам в свое отечество, с намерением возвратиться весною опять в Москву, где он оставил на это время супругу.

5 марта я имел честь обедать с его величеством в Преображенском — обыкновенном месте жительства этого государя. После обеда он повел меня в палаты царицы, желая взглянуть на портреты княжен, мною уже начатые, и там он довольно долго разговаривал с царицею о моих путешествиях. 11-го числа он посетил вместе с некоторыми из своих вельмож г-на Брантса и там осматривал в моей комнате изображения, сделанные мною в Архангельске, которыми он, казалось, был очень доволен. Разговаривая о разных предметах, государь повел речь о нескольких пушках, имевших, как полагали, гербы или клейма Генуэзской республики, изображавшие, как и пушки венецианские, льва с простертою переднею лапою, положенною на книге. Правда, что так как пушки те были очень древни и гербы на них уже весьма изгладились, то и трудно было разобрать, действительно ли было там изображение льва. Государь, желая разъяснить это сомнительное обстоятельство, решил тотчас же отправиться осмотреть пушки, и согласились всем обществом собраться для этого во дворце князя Александра. Когда его величество прибыл туда в назначенное время, то князь Александр сделал от себя подарок всем, находившимся тогда у него, большею частию из иноземных купцов, которых он особенно уважал, именно каждому дал по золотой медали, на которой было изображение его величества с лавровым венком на голове и вокруг с русскою надписью: «Петр Алексеевич, Великий Царь всея России». На оборотной стороне изображены были два орла, с обозначением дня месяца 1702 года, февраля 1-го.

После великолепнейшего угощения здесь отправились все в Преображенский дворец, который считается как бы обычным местом пребывания капитана, так как его величество не принимал еще до сих пор на себя более высокого чина. Дворец этот был на расстоянии одного доброго получаса от города и очень близко от дворца князя Александра. Тут же находился и арсенал полка гвардейцев его величества. В этом-то арсенале и осматривали мы те три пушки, о которых выше сказано, и оказалось, что лев на них виден еще достаточно ясно, хотя и довольно уже испорчен. Пушки эти довольно коротки и сделаны были наподобие мортир. Я решительно не мог дознать, каким это образом в давно минувшие времена пушки эти попали в руки русских.

Глава VII. Великолепные празднества, данные его величеством вне Москвы большому обществу господ и госпож, на коих находился и сочинитель. Особенности в отношении царицы. Его величество потешается на Москве-реке. Празднование пасхи русскими. Отъезд его величества в Архангельск

Пока мы занимались рассматриванием сказанных пушек, приготовили уже все необходимое для поездки в имение князя Александра, называемое Алексеевским и находящееся близ Леоновского, в двенадцати верстах от Москвы, где у этого князя была дача на реке Яузе. Это прекраснейшее местечко, где устроены были удивительные садки, наполненные отборной рыбой. Но лучше всего для меня показались там громадные конюшни, хотя они были деревянные, так же как и самый дом. В конюшнях этих было более пятидесяти лошадей превосходной красоты. На даче мы нашли уже нескольких немецких девиц, которых его величество пригласил туда для устройства нескольких приятных пирушек. Мужчин было всего десять человек: наш резидент, трое англичан, а остальные — голландцы, не считая нескольких русских вельмож; женщин же всех было тринадцать, в том числе и молодая русская девица, сестра князя Александра.

Нас великолепно принимали там и угощали вечером различными кушаньями, мясными и рыбными. Накрыто было два стола в огромной зале: один длинный стол, за которым поместился его величество с разными господами, а супротив — женское общество, и другой круглый стол, посреди залы, за которым кушали англичане и большая часть немцев, или, скорее, голландцев. После ужина каждый отправился в назначенный для него покой. Русские в одной половине, и женщины — в другой; иностранцы только остались вместе еще несколько часов и веселились.

На следующий день был другой пир, подобный вчерашнему, а для возбуждения веселия расположена была музыка в одной стороне зала из скрыпок, басов, труб, трубок, гобоев, флейт и проч(его), как в наших странах. Когда убрали столы по окончании обеда, весело танцевали польский, и его величество был очень весел, поощрял всех к веселию и шуткам, не забывая и вина. Ночью разошлись отдохнуть для того, чтобы опять повеселиться завтрашний день, который также прошел во всякого рода удовольствиях и забавах, но так, что я никого не видел слишком обремененного от напитков, и затем все отправились по своим домам.

В это время я получил дозволение взять к себе на дом портреты молодых княжен, нарисованных мною в рост, для окончания. Царь приказывал мне несколько раз кончить их поскорее, потому что он должен был отослать куда-то эти портреты, но куда именно, я не знал. Я исполнил