Последняя шутка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

стало багроветь. Глазищи моргали. И вдруг из них закапали слёзы. Расплескав чай, Женька разревелась. Ирка, конечно, этого не услышала, потому что в комнате очень громко звучала песня "Художник, что рисует дождь".

– Ты сошла с ума, – прошептала Рита, подойдя к плачущей и обняв её, – что случилось?

– Что, что! Я – тварь! – выла Женька, пуская целые ручьи слёз, – Я – сука проклятая! Я влюбилась!

Всё, что угодно Рита ожидала услышать, только не это. Как у неё отлегло от сердца! Как улыбнулось солнышко за окном, укладываясь на крыши многоэтажек!

– Вот оно что! В кого? В этого мальчишку с татуированными щеками?

Женька не сразу въехала, о ком речь. Поняв, разоралась:

– При чём здесь он? Я даже не знаю, как его звать! Какой-то упырь! Просто попросил его подвезти.

– Подвезти? Куда подвезти-то? К тебе домой?

– Откуда я знаю? Я ничего о нём не желаю знать! Мне неинтересно, куда ему было нужно! А тот – художник! Он мне сказал, что будет рисовать дождь…

Последнее слово оборвалось рыданием. Песня, полная самой страшной, самой глубокой грусти – грусти сентябрьского дождя, всё ещё звучала. О, как она была тяжела!

– И тебя с зонтом? – улыбнулась Рита, погладив Женьку по волосам, густым и растрёпанным, будто грива, – под алым клёном?

– Да, да, да, да, – прохлюпала Женька, – под алым клёном!

– Когда ты с ним познакомилась?

– Вчера, днём! Сидела на остановке, он подошёл и сказал… Да какая разница, что! Это совершенно неважно!

– А сколько лет ему?

– Двадцать! С чем-то.

– И он – художник?

– Художник! Я у него была. Он мне показал, как рисуют и что уже нарисовано. Он купил мне гитару! А остальное всё я купила на свои деньги. Я правда яблоки продала! И твою машину сама заправила.

– Ты его покатала на ней?

– Чуть-чуть. Ему было некогда. Он ведь учится!

Песня смолкла. Другой за ней не последовало. Из комнаты грянул шквал "Апоссионаты". Ирка решила всё же позаниматься перед зачётом. Женька поёжилась. Её плач стал тихим.

– А почему ты тварь и сука проклятая? – продолжала допрашивать её Рита.

– Как – почему? Он ведь очень бедный, а я его раскрутила на дорогую гитару! Кто я, если не сука?

– Сучка, – чмокнула Рита мокрую щёчку и распрямилась, держа ладонь на Женькиной голове, – противная, наглая, очень глупенькая. О, Боже! Почему линь опять попался тому, кто о нём ни разу даже не думал?

– Кто? Кто попался? – вскинула Женька часто моргающие глаза, – какой ещё линь?

– Золотая рыбка. Не обращай внимания. Я хотела спросить, за что тебе это счастье?

– Какое счастье?

– Счастье встретить художника, что рисует дождь, и с ним захлебнуться этим дождём! У тебя есть чувство, что ты – любимчик Всевышнего, что его рука – на тебе? Я знаю, что нет. Почему вы все, кого он так любит, не замечаете этого, не желаете замечать? И почему я, мечтающая об этой любви, её не имею? Чем я так провинилась? Почему Бог ни разу не прикоснулся ко мне хотя бы кончиком пальца?

Женьке внезапно стало смешно.

– Риточка, ты съехала окончательно? Уже Богом себя считаешь?

– Я? Богом? Себя? – изумилась Рита, – с чего ты это взяла?

– Да твоя рука – на моей башке, овца ты тупая!

Рита отдёрнула руку так, будто к ней вплотную подползла кобра. Женька расхохоталась. Ураган нот за стеной вдруг стих. Выскочила Ирка.

– Мать вашу драть! У меня осталось десять минут, чтоб позаниматься! Можно потише?

– Не смей на Бога орать! – заорала Женька, – сгинь, мелюзга! Ничтожество! Жалкий червь! Блоха! Вошь! Букашка!

– Что ты там вякаешь? – потемнела Ирка глазами, – тебе сейчас уши оторвать? Или завтра, когда ты, сволочь, проспишься?

Рите не без труда удалось погасить конфликт. Старшая сестра продолжила заниматься. Младшей, которая перестала плакать и допивала свой страшный чай, Рита предложила поехать в торговый центр "Вешняки".

– А что ты хочешь купить-то? – спросила Женька, – презервативы?

– Почему сразу презервативы?

– Я ни за чем другим не поеду! Я всё купила уже. Да и зачем ехать? Пешком идти – пять минут!

– А вот у меня ни одной нет лишней минуты. Короче, едешь ты или нет?

Женька согласилась. Пока Рита одевалась, настали сумерки. У подъезда девушкам повстречались трое парней, приятелей Женьки. Очень неплохо знали они и Риту. Она пила с ними пиво и позволяла им идиотничать, несмотря на разницу в возрасте. Поприветствовав дам и даже немножко их потрепав, ребята спросили, куда они собрались.

– За презервативами, – был ответ со стороны Женьки.

– Зачем далеко ходить? У нас есть!

– У вас – слишком маленькие. Под вас.

Парни не обиделись. Проводив машину, в которую важно сели Рита и Женька, недоумёнными взглядами, они стали думать-гадать, откуда она взялась. Но вскоре их мысли вернулись в прежнее русло, и они тут же сошлись во мнении, что Ритуха – покруче Женьки и даже её сестры, особенно сзади.

Глава третья

– А давай купим ему пиджак, – предложила Рита.

– Кому?

– Художнику твоему. Как, кстати, его зовут?

– Не скажу.

– Вот дурочка! Он – высокий?

– Средний.

– Широкий?

– Нет.

– Толстый?

– Сама ты толстая! Тонкий!

Клубные пиджаки, а также и деловые, были представлены на втором этаже. Народу там было много. Рита зачем-то шла напролом. Ей как будто нравилось быть толкаемой и толкаться. Впрочем, она с ахами и охами извинялась, даже когда толкали её. А Женька, наоборот, вела себя мерзко. Ей дважды сделали замечание, о чём сразу и пожалели. Пиджак купили зелёный, стёганый, дорогой. Заплатила Рита. Покупку им завернули и обвязали ленточкой.

– Где здесь презики продают? – спросила у продавщицы Женька, взяв свёрток. Рита её оттащила за руку от прилавка.

– Забей на презики! Я бы парню в таком крутом пиджаке давала без них. Помоги мне выбрать пафосное коктейльное платье.

– Ты что, больная? – вскричала Женька, обычно видевшая на Рите джинсы и пиджаки, а то и жилетки, – твой стиль – это унисекс!! Коктейльное платье на тебе будет, как на королеве седло!

– Сама ты, блин, королева… то есть, корова! Я создаю сценический образ для декламации.

– Для чего?

Рита объяснила значение неизвестного Женьке слова. Для Женьки не оказалось сюрпризом то, что её квартирантка пишет стихи. С некоторыми она даже была знакома, читала их на различных сайтах.

– Где это будет происходить? – спросила она, идя вместе с Ритой вдоль рядов платьев.

– В "Ватрушках". Уже через два часа.

– Это что такое? Кафе?

– Да, литературное. И там, кстати, великолепно готовят. Ты хочешь съесть жареную уточку и запить её хересом?

– Чем запить?

Рита объяснила, что херес – это напиток, притом спиртной. Женька, тем не менее, наотрез отказалась ехать. На это ей было сказано, что её согласие и не требуется.

– Знай: если ты интеллектуально не разовьёшься, твой Рафаэль нарисует тебя такой, какая ты есть, – предостерегла Рита, – ты этого добиваешься?

– Да, представь себе, – оскорбилась Женька, – именно этого!

– Тогда зонт и клён, боюсь, станут лучшей частью картины… Ого! Смотри, какой вот у этого голубого платья чудненький поясок над жопой! Именно это платье