Мой прекрасный князь - Анна Евгеньевна Антонова

знал: они друг друга не выносят и вообще не общаются. Предки успешно притворялись, что никакого внука у них нет, хотя прекрасно знали о его существовании. Ждали законного, рожденного в браке. Три раза «ха»! Хватит с него этого сыночка.

Но осуждать их Елисей не мог. Сам столько лет делал вид, что сына у него нет…

Место ей досталось отличное: в середине зала, прямо у центрального прохода, не очень близко и не слишком далеко. Спасибо, дорогой сынок! Позаботился о любимой маме.

Василиса уселась в кресло и выдохнула, но успокоиться никак не получалось, ее трясло от нетерпения и злости. Здесь даже нет чая, не на что отвлечься, а идти в буфет уже поздно. Прошло десять минут после назначенного времени, стандартное театральное опоздание миновало, но концерт и не думал начинаться. Может, что-то с Яриком – на этот раз ему стало плохо не после, а до выступления?

Она обвела глазами зал. Никто не проявлял беспокойства: одни только пробирались на свои места, другие сидели спокойно и тихо переговаривались. Публика самая разнообразная: мужчины, женщины, даже дети… Больше всего девчонок, конечно. Кто еще придет смотреть на красивого мальчика! У некоторых в руках цветы, мягкие игрушки. Ярику собрались дарить? Откуда они вообще о нем знают?

Василиса скользила взглядом по рядам зрителей, ища знакомые лица, но никого не обнаруживала. А ведь они наверняка здесь! Игорь точно, и Елисей тоже. Она же не дура – сразу догадалась, почему Ярик вдруг начал общаться с отцом. С какой радости могли проснуться сыновние чувства к практически постороннему человеку?

Где же они прячутся? Ну ничего, рано или поздно она до них доберется…

Двадцать минут! Свинство какое. Она терпеть не могла необязательности и сына всегда старалась приучить к пунктуальности, да, видно, безуспешно. Зрители уже расселись, периодически принимаются хлопать, но ничего не происходит. Хорошо, что ее никто не знает, а то умерла бы со стыда.

Полчаса. Просто безобразие. Разве можно заставлять стольких людей себя ждать…

Свет начал медленно гаснуть. Публика восторженно заревела. Ну и что они кричат? Неужели всем так нужен ее Ярик? В нем же нет ничего особенного, обычный парень… Да ладно, кого она обманывает?

Он незаметно появился в луче света и на мгновение замер, привычным жестом схватившись за микрофонную стойку. Василиса застыла, невольно поддавшись общему настроению. До чего же он красивый! Хоть и одет в какую-то несуразную ерунду. Стоило ради этого с фитнес-тренером заниматься. А причесан неплохо, и черты лица умело подчеркнуты. Ну послушаем, что он напоет…

Василиса не смогла понять, какие звучат песни – новые или те же, что она слышала в клубе. Похоже, тогда была совсем в невменяемом состоянии. Как и сейчас… Только одну узнала – про песок в сандалиях и шелк волос на щеке, которую недавно так придирчиво анализировала. Про несчастного Иуду…

А ведь никто не знает, что потом станет классикой. Может, его стилистические огрехи со временем объявят новаторским приемом. У Маяковского тоже были неточные рифмы…

Ярик нравился публике. Зрители сияли от восторга, после песен кричали и хлопали. Он раскланивался, что-то говорил, но Василиса и не пыталась вникать. Кажется, здесь начиналось то же самое, что и тогда в клубе. Он был им всем нужен! Любая девчонка, сидевшая в зале, ушла бы с ним по первому зову и даже без него. Да и не девчонка тоже – взрослые дамочки зажигали ничуть не хуже. Василиса смотрела на них и ужасалась: эти-то куда? У них, наверно, свои дети примерно такого же возраста…

Цветы и подарки Ярик с благодарностью принимал и складывал на краю сцены, там уже выросла приличная горка. Может, и ей надо было веник притащить? Поздравить любимого сына с премьерой на большой сцене. Или это еще не премьера, а генеральная репетиция?

Музыка смолкла. Ярик снял микрофон со стойки и подошел к краю сцены.

– А теперь, – сказал он, – я хочу поблагодарить самого дорогого человека, который больше всего для меня сделал. Без которого меня бы на свете не было и я не стоял бы сейчас перед вами.

Публика одобрительно зааплодировала. Василиса скривилась: ну давай, скажи спасибо любимому папочке, который тебя с рождения знать не желал, а теперь вдруг объявился и стал главным в твоей жизни.

– Здесь сегодня присутствует моя мама, ближе и дороже которой у меня никого нет…

Луч света переместился в зал, и Василиса поняла, что он направлен прямо на нее. А Ярик уже спустился со сцены и двинулся к ней. Со всех сторон к нему тянулись руки, и, если бы не следовавший по пятам охранник, далеко бы он не ушел.

Василиса стала медленно подниматься, чувствуя пронзающие ее любопытные взгляды. Ярик приблизился и с улыбкой протянул цветы, неизвестно откуда взявшиеся в его руках. Букет был не похож на те, что дарили ему самому, – гораздо больше и дороже. Зрители кричали и хлопали, а она стояла потрясенная и растерянная, глядя в счастливое лицо сына.

Внезапно Василиса ощутила, как откуда-то изнутри поднимается душная волна. В глазах на мгновение помутилось, но она справилась с накатившей слабостью. А потом почувствовала такое сильное желание стереть улыбку с этого красивого лица, чужого и незнакомого, что вскинула руку и ударила его.

Ярик испуганно отшатнулся, машинально прижав ладонь к щеке. Вокруг возмущенно заорали. Василиса увидела множество направленных на нее телефонов и светящихся вспышек, но ей было уже все равно. Кинув последний взгляд на сына, она развернулась и бросилась к выходу из зала. Вихрем пронеслась по центральному проходу, вылетела в фойе и рванула к гардеробу, по пути выдергивая из сумки номерок. Поскорее бы оказаться как можно дальше отсюда…

* * *

Времена меняются, человеческие существа – нет. Заблуждение, что раньше они были чище и лучше. С тех пор как люди стали разумными, они всегда остаются самими собой, меняются лишь эпохи и обстоятельства.

Мир развивается внешне – формы собственности, государственное управление, технологический прогресс. А человек такой же, каким он был в Шумеро-Аккадском царстве или Древней Греции. Во все времена есть свои подлецы и предатели, как и свои благородные герои. Каждый сам делает выбор. И это не зависит от того, на чем человек пишет: на глиняной табличке, папирусе, бересте, пергаменте или сенсорном экране…

Он, похоже, видит себя героем. Наивный мальчик, который замечает только то, что ему считают нужным показать. А когда у него наконец откроются глаза, может стать слишком поздно…

Глава 13