Удивительные приключения дядюшки Антифера - Жюль Верн

— Что тебя принесло, лодочник?

— Прилив, старина, — ответил Жильдас Трегомен, надеясь, что это морское словечко заставит собеседника улыбнуться.

— Прилив?.. — суровым тоном повторил дядюшка Антифер. — Ну, а меня унесет отсюда отлив, и очень скоро!

— Ты уходишь?

— Да, с твоего разрешения или без него.

— Куда ты идешь?

— Куда мне нужно.

— Каждый идет, куда ему нужно. И ты не скажешь мне, что ты собираешься делать?..

— Попробую исправить одну глупость…

— Или усугубить ее?

Это замечание, хотя и выраженное в такой неопределенной форме, не на шутку встревожило дядюшку Антифера, и он решил ввести своего друга в курс дела. Продолжая одеваться, он рассказал ему о своей встрече с Бен-Омаром, о попытках нотариуса выманить у него широту и о своем предположении, безусловно фантастическом — он это сам понимает! — продать письмо Камильк-паши за пятьдесят миллионов.

— Он должен был поторговаться с тобой, — заметил Жильдас Трегомен.

— Он не успел, потому что я сейчас же ушел и, конечно, поступил опрометчиво!

— И я так думаю. Значит, этот нотариус явился в Сен-Мало лишь за тем, чтобы выманить у тебя письмо?

— Только для этого! Вместо того чтобы передать мне то, что ему было поручено! Ведь Бен-Омар и есть тот самый посланец Камильк-паши, которого я дожидаюсь уже двадцать лет…

— Вот как! Значит, это действительно серьезное дело? — вырвалось у Жильдаса Трегомена.

В ответ на это замечание Пьер-Серван-Мало бросил на приятеля такой страшный взгляд, отпустил ему такой презрительный эпитет, что Жильдас Трегомен в смущении опустил голову, сложил руки на своем огромном животе и начал вертеть большими пальцами.

Через минуту дядюшка Антифер был готов и взялся уже за шляпу, как дверь его комнаты снова открылась.

Вошла Нанон.

— Что еще? — спросил брат.

— Там внизу какой-то иностранец… Он желает говорить с тобой.

— А кто он?

— Вот посмотри…

И Нанон подала ему визитную карточку, на которой значилось: «Бен-Омар, нотариус. Александрия».

— Он! — закричал дядюшка Антифер.

— Кто?.. — спросил Жильдас Трегомен.

— Омар, о котором я тебе говорил! Вот это лучше! Это добрый знак, хорошо, что он вернулся!.. Нанон, пригласи его подняться ко мне!

— Но он не один!..

Он не один?.. — воскликнул дядюшка Антифер. — Кто же с ним?..

— Другой человек, помоложе… тоже неизвестный и, как видно, тоже иностранец.

— Ага! Значит, они вдвоем?.. Хорошо, и нас будет двое!.. Оставайся здесь, лодочник!

— Как… ты хочешь…

Повелительным жестом дядюшка Антифер пригвоздил к месту своего почтенного соседа и другим жестом приказал Нанон ввести посетителей.

Не прошло и минуты, как гости вошли в комнату, и дядюшка плотно прикрыл за ними дверь. Если тайна этого разговора вырвалась наружу, то не иначе, как через замочную скважину.

— А! Это вы, господин Бен-Омар? — произнес Антифер таким развязным и высокомерным тоном, каким он, конечно, не рискнул бы заговорить, если бы сам сделал первый шаг и явился к нотариусу в гостиницу «Унион».

— Я самый, господин Антифер.

— А ваш спутник?..

— Это мой главный клерк.

Дядюшка Антифер и Саук, представленный ему под именем Назима, равнодушно оглядели друг друга.

— Ваш клерк посвящен в это дело? — спросил малуинец.

— Посвящен, и его присутствие мне необходимо.

— Хорошо. Итак, господин Бен-Омар, разрешите поинтересоваться, что заставило вас оказать мне такую честь?

— Желание еще раз побеседовать с вами, господин Антифер… конфиденциально, — добавил он, бросив косой взгляд на Жильдаса Трегомена, большие пальцы которого продолжали безмятежно крутиться на толстом животе.

— Жильдас Трегомен мой друг — бывший владелец грузового судна «Прекрасная Амелия». Он тоже в курсе дела, и его присутствие не менее необходимо, чем присутствие вашего клерка Назима…

Трегомен был противопоставлен Сауку. Бен-Омару нечего было возразить.

Все четверо уселись вокруг стола, а нотариус положил перед собой портфель. Воцарилось напряженное молчание. Все ждали, кто первый его прервет. Нарушил тишину дядюшка Антифер.

— Надеюсь, ваш клерк говорит по-французски? — обратился он к Бен-Омару.

— Нет, — ответил нотариус.

— По крайней мере понимает?..

— Ни слова.

Так было условлено между Сауком и Бен-Омаром. Они надеялись, что малуинец, думая, что мнимый Назим не понимает его, проговорится и это можно будет использовать.

— Тогда перейдем к делу, господин Бен-Омар, — небрежно сказал дядюшка Антифер. — Не угодно ли вам вернуться к вопросу, на котором мы вчера прервали нашу беседу?

— Разумеется.

— Значит, вы мне принесли пятьдесят миллионов?

— Давайте говорить серьезно, господин…

— Да, давайте говорить серьезно, господин Бен-Омар! Мой друг Трегомен не из тех людей, которые станут терять время на бесполезные шутки. Не так ли, Трегомен?

Никогда еще Жильдас Трегомен не казался таким важным и серьезным! А когда он прикрыл нос складками своего флага — мы говорим о его носовом платке, — никогда еще он не извлекал раскатов более величественных.

— Господин Бен-Омар, — продолжал дядюшка, стараясь говорить холодно и сухо, что совершенно не соответствовало его темпераменту, — я боюсь, что между нами существует какое-то недоразумение… Необходимо его рассеять, иначе мы никогда не договоримся… Вы знаете, кто я, и я знаю, кто вы.

— Нотариус…

— Да, нотариус и в то же время посланец покойного Камильк-паши, посланец, которого семья моя ждет уже двадцать лет.

— Извините меня, господин Антифер, но, даже если допустить, что это так, я не имел права явиться раньше.

— Почему?

— Потому что только две недели назад, когда было вскрыто завещание, я узнал, при каких обстоятельствах ваш отец получил письмо.

— А! Письмо, подписанное двойным «К»?.. Мы еще к этому вернемся, господин Бен-Омар.

— Конечно. И, когда я отправился в Сен-Мало, моим единственным желанием было узнать о наличии письма…

— В этом только и заключалась цель вашего путешествия?

— Только в этом.

Пока собеседники обменивались вопросами и ответами, Саук сидел с самым невозмутимым видом, как человек, не понимающий ни слова из того, о чем идет речь. Он так естественно играл свою роль, что Жильдас Трегомен, исподтишка наблюдавший за ним, не заподозрил никакой фальши.

— Так вот, господин Бен-Омар, — заговорил Пьер-Серван-Мало, — я испытываю к вам глубокое уважение и, как вы знаете, не позволю себе сказать по вашему адресу ни одного оскорбительного слова…