Сюрприз в рыжем портфеле (сборник) - Борис Егоров

— Как не готово?! — всплеснула руками Ткаченко. — В новый дом Тюрикова тёплую воду провели? Провели. А он ещё дальше, чем ясли, от котельной…

Валя остановилась, чтобы перевести дух. Ромашкин подмигнул ей: так, мол, правильно, режь!

— Никакого внимания к быту людей на стройке! — заключила вдруг Ткаченко.

— Но это уж слишком! — вскипел Росомахин. — Посмотри кругом! Что мы понастроили!. Ну, бывают временные трудности. Но надо преодолевать. Мы авангард…

Ткаченко не дала ему договорить:

— Авангард? Настоящие авангардисты тёплую воду сначала в ясли проводят, а потом уже дальше — в свой персональный дом!

Росомахин тяжело встал из-за стола и, сопя, произнёс:

— Это дерзость! Со мной ещё никто никогда так не разговаривал. Ты знаешь, что несёшь? Хныкать на стройку приехала? Нам таких людей не надо! Подавай заявление и уезжай.

Ткаченко повернулась и выбежала из кабинета.

Росомахин опустился в кресло, хотел закурить, но вдруг раздавил в руке спичечный коробок, отбросил его в сторону. Сказал:

— Какова девка, а?

— Настоящая казачка! — пояснил Ромашкин. — Характер!

— Казачка? Откуда она?

— Донская. Работала бригадиром на рыбоконсервном комбинате. Жила с матерью. Потом решила, ехать на вашу стройку. Мать — ни в какую! Bce ee вещи в шкаф заперла. Так и уехала налегке. А с ней вся её бригада — одиннадцать комсомолок.

— А ты про это откуда знаешь? Сам здесь без году неделю…

— Разведка доложила. Есть и более подробные сведения. Она на втором курсе института учится, заочно. Учебники её дома остались: мать и их заперла. Писала ей дочь — не отвечает. И книг не высылает. И вот одиннадцать девчат, не сговариваясь, каждая в отдельности написали своим родителям письма: пришлите такие-то книги. И почти в один и тот же день в город пришло одиннадцать одинаковых посылок с книгами…

Росомахин слушал Костю не очень внимательно, но слова «казачка» и «характер», видимо, произвели на директора определённое впечатление. Такие, как Росомахин, сами с «характером» и порою способны уважать других, которые тоже с «характером».

— Так вот зачем я позвал тебя… — рассеянно продолжил Росомахин начатый разговор, но за дверью послышался нарастающий шум, и вслед за тем в кабинет ворвалась целая группа чернобровых девчат в синих комбинезонах и в таких же, как у Вали, пёстрых косынках.

— Казачки! — предупредил Росомахина Костя.

Одиннадцать девчат сгрудились вокруг директорского стола и стали говорить все сразу. Из общего гвалта можно было разобрать только отдельные слова:

— …увольнять?

— …мы тоже!

— …заявления…

— …уйдём!

— …все вместе.

— …требуем!

Росомахину пришлось несколько раз шлёпнуть ладонью по столу и прокричать, словно на школьном уроке:

— «Ти-ше! Ти-ше!»

Девчата стихли.

— Скажите, это правильно, да? — спросила директора Аня-большая.

— …не по нраву пришлись Валины слова? — продолжила Светлана.

— …и за это «с приветом»? Скатертью дорога? — добавила Вера-чёрненькая.

— А мы сейчас все одиннадцать подадим заявления! — пригрозила Аня-маленькая. — И в заявлениях напишем, почему уходим со стройки…

— Правильно! И — на вокзал! С песней. Не испугаемся, — заключила Глаша.

Росомахин снова постучал но столу.

— Стойте, девчата, давайте разберёмся. Ох, и трудный это народ — женщины!

— С женщинами лучше не воевать, — солидно сказала Аня-маленькая. — Мы вредные.

— Вот что, вредные, садитесь. Чего вы так распалились? Ну, получился крутой разговор… Бригадирша ваша погорячилась. И я, понимаете, не сдержался. Я не какой— то особенный… Такой же человек, как и все. Все ходят ко мне, просят. Один — одно, другой — другое. А я что, из кармана достану? Что я могу без вас, без коллектива? Конечно, Росомахина критиковать легче всего. Но я мужик простой. Критики не боюсь. Скажут мне в глаза: «Ты, Сидорыч, не туда хватанул», — учту, поправлюсь…»

«Артист, — подумал Ромашкин. — Мхатовец старшего поколения!»

— Ну, вы, девчата, продолжайте, а я пойду Валю успокоить, — сказала Аня-большая.

— Да, да, успокой-ка её! — посоветовал Росомахин. — Что там расстраиваться?

В дверях Аня столкнулась со специальным корреспондентом. газеты «Слово за слово» Сусанной Сударченко. Она, как всегда, была с блокнотом и фотоаппаратом. Быстро обведя глазами сидящих, спросила:

— Здесь что-то происходит?

— Да вот советуюсь с девчатами, — благодушно ответил Росомахин. Затем представил её присутствующим: — А это наша, так сказать, пресс-группа — товарищ Сударченко.

— Восхитительно! — оживилась Сударченко, расчехляя фотоаппарат. — Новое в управлении производством! Директор советуется с девчатами! Об этом можно рассказать на весь Советский Союз!

— Вот так мы и беседуем, — довольно улыбаясь, продолжал Росомахин. — Я им говорю: что я один, без вас, без коллектива? А они — спасибо им! — инициативу проявляют: шефство над яслями взяли… Женщины — великая сила! Женщины — это…

— А воду-то всё-таки подведут? — не удержалась Аня— маленькая.

— Воду? Какую воду? — переспросил Росомахин. — Ах, да! Три дня мне, девчата, даёте? Через три дня водопровод проложим и ясли торжественно откроем! Моё слово! Как там с мебелью? Может, картины надо купить? А, девчата? Или музыкальные инструменты нужны — дудочки какие-нибудь? Вы предлагайте. Чтобы ясли были, как говорится, первого класса! Митинг родителей соберём, корреспондентов пригласим!

Росомахин перевёл дух, озабоченно посмотрел на часы.

— Ну, договорились, девчата? Всё! Тогда идите работать. Желаю вам трудовых успехов. А если я что не так сказал, извините меня, старого дурака.

— Самокритика! — восторженно воскликнула Сударченко, но, мгновенно поняв крайнюю неуместность своей реплики, прикрыла рот рукой.

У двери Вера-чёрненькая задержалась, потянула за рукав Светлану.

— Стой, Светка, стой! Мы не решили один вопрос. Когда парикмахерскую откроют? Дамский зал?

— Да, да! — подхватила Светлана. — Почему парикмахерская только для мужиков?

— А нам косматыми ходить? — укоризненно сказала Аня-маленькая и в подтверждение сдёрнула с головы косынку. — Знаете что, товарищ директор, мы работать работаем, но и красивыми хотим быть! Это для нас, может, вопрос номер один…

— Верно, Анька! — поддержала Светлана.

Росомахин попытался их унять, сказал, что «со временем», «потерпите» и т. д., но это только подлило масла в огонь.

— Почему со временем? Почему терпеть? — упорствовала Аня-маленькая. — Вам, конечно, нас не понять: у вас личный парикмахер есть…

— Хорошо, хорошо, девчата, вот я записал, — сдался Росомахин.

Когда девчата ушли, Росомахин устало сказал:

— Ты, Сусанна, подожди. Я тут с товарищем закончу. Так вот, Ромашкин, зачем я тебя позвал… Поезжай-ка в УКСУС, к Груздеву… И твоя задача — выбить пять насосов. Вода карьеры заливает.

— К-к-какой УКСУС? — спросил Ромашкин, заикаясь. — У-У-У-УКСУС закрыли…

— Это в Лесогорске закрыли. А в нашем крайцентре он остался. И так же называется: Управление координации снабжения.

— …и урегулирования сбыта, — добавил Ромашкин.

— Вот-вот. Урегулирования. И возглавляет урегулирование твой бывший директор Груздев. Они уже давно должны были дать нам эти насосы. Без них зарез. Понял? Оформляй командировку. Одна нога — здесь, другая — там!

Уходя, Ромашкин услышал за спиной, как Сусанна Сударченко торжественно произнесла:

— Вашу биографию, Михаил Сидорович, я писать начала! Надо уточнить некоторые подробности.

7. Люсю ждёт Лесогорск

Счастливый лотерейный билет

Костя собирается снимать местный «Фитиль»

Почему посёлок называется Нахаловка

Домой Костя и Люся-Мила шли вместе.

— Расскажи толком, Костя, зачем то б и вызывал директор?

— Я же сказал: еду в командировку.

— А я тебя в сотый раз спрашиваю: куда?

— Угадай. Если угадаешь, исполню любое твоё желание. Но, увы, не отгадаешь. Еду в УКСУС…

— Может быть, ещё скажешь, что отправляешься к Петру Филипповичу?

— Точно. К Груздеву.

— Эх, Рыжий, ты хоть меня-то но разыгрывай. Оставь свою привычку для других.

— Честное слово, не разыгрываю.

— Но ведь нет же теперь УКСУСов!

— Представь, тут сохранился. И сидит в нём он же, Груздев.

— Костя, хватит болтать!

— Ну вот, не веришь! Давай поспорим. В случае проигрыша ты покупаешь мне…

— …галстук.

— Дёшево хочешь отделаться. Ну ладно, согласен.

Костя достал из кармана командировочное удостоверение, из которого явствовало, что «инженер т. Ромашкин направляется в крайцентр сроком на семь дней. Цель поездки — переговоры с т. Груздевым, начальником УКСУС а».