Приключения в шхерах - Юзеф Чельгрен

Пробродив часа два по заснеженным тропинкам, Дундертак и Вальтер вернулись домой и легли, так и не сказав друг другу ни слова. Они натянули на голову одеяла, стараясь поскорее заснуть и ни о чем не думать.

Дундертаку сразу же приснилась черепаха Элиза и целая куча черепаховых яиц, лежащих в нагретом солнцем песке.

А прямо под ними на глубине трех локтей — невиданный пиратский клад!

…В день святого Канута Датского к ним в гости пришел боцман Якоб Гронберг. Он приходил уже много лет подряд. Всегда в один и тот же день. В этот день можно было и не заглядывать в календарь.

Раздался стук, и сразу же вслед за этим дверь распахнулась, и боцман, не дожидаясь приглашения, шагнул в кухню. От него веяло бодростью и силой, и в кухне сразу стало как будто светлее.

— Канут на порог — рождество за порог!

— А желанный гость — через порог! — приветствовала его хозяйка. Добро пожаловать!

— Спасибо! Для бродяги нет лучше слов, чем «Добро пожаловать». Сколько ни слушай — не надоест!

Боцман снял со спины длинный деревянный ящик и поставил его около лежанки. Ящик был выкрашен в зеленый цвет, на передней его стенке были нарисованы эскимосы, белые медведи и трехмачтовый корабль с распущенными парусами и развевающимися на верхушках мачт шведскими флагами.

Это была знаменитая «Вега», на которой шведский путешественник Адольф Эрик Норденшельд впервые в мире прошел Северным морским путем из Атлантического океана в Тихий.

«Вега» была изображена на стоянке в бухте. На заднем плане вырисовывался в пелене тумана покрытый снегом горный кряж. На переднем — большой белый медведь удивленно рассматривал украшенный флагами пароход. Через всю «Вегу», от бушприта до кормы, шла надпись. Маленькими кривыми буквами было выведено:

«Вега» огибает мыс Челюскин — самую северную оконечность Азиатского материка.

В дни своей молодости, еще матросом, боцман Якоб Гронберг участвовал в знаменитом плавании. Ему ли было не знать, какой была «Вега»! Правдоподобность картины сомнению не подлежала.

На одной стороне ящика была укреплена рукоятка, оканчивавшаяся какой-то необычной, заостренной на конце ручкой. Спереди, примерно на уровне груди, помещалось смотровое окошечко. Чтобы заглянуть через него внутрь ящика и посмотреть, что там такое внутри, взрослым пришлось нагнуться, а Дундертаку встать коленками на стул.

Не в пример большинству жителей шхер, Якоб Гронберг был рослый, широкоплечий детина. Головой он почти касался потолочных балок. Ходил он немного прихрамывая. Ничего удивительного: когда-то он отморозил левую ногу, и ее пришлось отнять выше колена. Теперь у него вместо ноги был деревянный протез.

Все домашние побросали работу и столпились вокруг зеленого ящика.

Но, прежде чем начать «представление», боцман дал Дундертаку потрогать странную ручку.

— Запомни, дружок, хорошенько, что ты держишь в руке! Это штука необыкновенная. Когда-то она красовалась на голове моржа. Моржовый клык. Морж — это такой огромный зверь, который живет в Северном Ледовитом океане.

С внутренней стороны ящика перед смотровым глазком было прикреплено увеличительное стекло. Когда боцман поворачивал рукоятку, перед глазком появлялась картинка. На самом деле она была не больше обыкновенной цветной открытки, но через увеличительное стекло казалась очень большой. Одна картинка сменялась другой, и когда Гронберг быстро крутил рукоятку, то картинки, казалось, оживали: вот Норденшельд машет рукой, отдает честь, на мачту поднимается шведский флаг, «Вега» выходит из Гетеборгской гавани, а люди на берегу машут вслед шляпами, носовыми платками и зонтиками.

— Вдоль побережья Норвегии мы поднялись до города Тромсе, — рассказывал боцман, крутя рукоятку и показывая все новые картинки в своем удивительном ящике. — Там мы взяли на борт все необходимое для кругосветного плавания — нам предстояло побывать в местах, где до нас не ступала нога человека. Приехал Норденшельд, а с ним много шведских морских офицеров и иностранцев — из России и даже из Италии и Испании. Все хотели присутствовать на таком торжестве. Двадцать первого июля, в два часа пополудни, «Вега» снялась с якоря. Взвились флаги на мачтах. Мы покинули Тромсе и взяли курс на север. А уж потом, когда поднялись до самой северной оконечности Скандинавского полуострова, повернули на восток. Погода все время стояла отличная. Никаких льдов. Светило солнце. А ведь мы забрались на север — дальше некуда. Посмотрите на карту. Вот, Коготь большого пальца — только он и отделял нас от Северного полюса, где земная ось вылезает наружу и торчит в воздухе словно флагшток. Косой флагшток, конечно. Но к Северному полюсу мы не пошли. Норденшельд не ставил себе такой цели. Он хотел открыть самый короткий путь из Европы в Японию и Америку. Это для него было важнее, чем сам Северный полюс. И, повторяю, до него ни один человек в мире не отправлялся в такое плавание.

Итак, мы плыли все дальше на восток. Каждый божий день мы открывали новые острова и земли. Норденшельд давал им имена и рисовал карты, нанося на них очертания берегов, мимо которых мы плыли.

Утром девятнадцатого августа 1878 года Норденшельд отдал приказ бросить якорь. Мы находились в маленькой бухте, в которую вдавались узкие языки кос. Со всех сторон нас окружали покрытые снегом горные кряжи. Это было одно из самых удивительных мест на земле — мыс Челюскин. Вот он изображен на передней стенке ящика. Если вы раньше ничего об этом не слыхали, то знайте, что мыс Челюскин — это самая северная оконечность Азиатского материка, самое дикое и пустынное место на всем земном шаре. Нас встретил только большой белый медведь, который стоял на большом камне и с интересом смотрел, как мы поднимали флаг и салютовали пушечными залпами.

Потом мы спустили на воду шлюпки, подгребли к берегу, высадились и соорудили пирамиду из камней высотой в человеческий рост. Норденшельд положил внутрь рапорт о плавании «Веги». Потом он повернулся к нам и сказал:

«Друзья, мы достигли великой цели, к которой в течение столетий безуспешно стремились люди! Нам, шведам, удалось впервые в истории провести судно к мысу Челюскин — самой северной оконечности Старого Света!»

Вот так штука! Тут мы все начали кашлять и сморкаться, и, наверное, не только у меня стоял комок в горле. Потому что, когда мы наконец крикнули «Ура!», получилось довольно-таки невнятно. А Норденшельд! Что это был за парень! После своей речи он начал со всеми обниматься, да так, что даже у самых матерых морских волков все ребрышки захрустели.

Потом мы вернулись к себе на борт, подняли якорь и пошли дальше. Между тем льды становились все плотнее, а густые туманы очень затрудняли наблюдения. Мы продвигались вперед совсем медленно. Но нужды мы ни в чем не терпели. Свежего мяса было хоть отбавляй. Кругом кишмя кишело разной морской птицы. В море появилось множество моржей и тюленей. Были и белые медведи. А захотелось тебе рыбки — пожалуйста! Только опусти трал.

На больших глубинах в этих местах водились сотни пород рыб, которых до сих пор не видел человеческий глаз. Но Норденшельд не хотел рисковать и долго задерживаться из-за научных наблюдений. Был уже конец августа, и нам надо было добраться до Берингова пролива, прежде чем море совсем замерзнет.

Но туманы все сгущались. Иногда мы вынуждены были сутками стоять на якоре. Таких туманов, как в Северном Ледовитом океане, я больше нигде не видел. Густые, как коровье молоко. Попробуйте разглядеть что-нибудь через молоко! Компас тоже не мог помочь — ведь мы плыли по неизведанным местам! Кто знал, где здесь кончается открытое море. Но иногда туманы рассеивались и вокруг все прояснялось. На «Веге» начиналась беготня, мы живо поднимали якорь и запускали машину. Так, с грехом пополам, мы продвигались вперед, пока не наступило девятое сентября. В этот день Норденшельд сообщил нам, что до Берингова пролива остается всего трое суток хода. Берингов пролив — это, каждому известно, незамерзающий свободный проход из Северного Ледовитого океана в Тихий. Если бы нам удалось добраться до Берингова пролива, дальше можно было бы не беспокоиться и идти вперед днем и ночью. Ведь знаменитый датский путешественник Витус Беринг, если здесь этого не знают, еще в 1731 году нанес на морскую карту путь, соединяющий Азию с Америкой. Это известно всему миру, можно бы и не говорить об этом в каждом втором доме!

Значит, это было девятое сентября. Но оказалось, что радоваться было рано. Потому что ночью нашу «Вегу» опять начали затирать льды. Мы все-таки пробились. Через двое суток «Вега» опять попала в плен ко льдам и простояла целую неделю. Потом льды вдруг подвинулись, раскололись — и образовался узкий чистый проход. Наконец-то! Путь к Берингову проливу был открыт! Еще один день — и мы доберемся до свободной воды. Ну, а все остальное — это уж для такого человека, как Норденшельд, детские игрушки!