Не отступать и не сдаваться. Том 3 - Алим Тыналин

самопал достал Золотарев, как утверждаете вы, — сказал он, заглянув в листок. — Странно, если уж она ваша девушка, хоть и бывшая, то могла бы сказать правду.

Я молчал, будто проглотил клей и заклеил себе губы. Ну конечно, это маленькая месть от моей бывшей зазнобы. Не удивлюсь, если она подтвердит показания Лехи и Бидона, сказав, что это я притащил ту гребаную хлопушку.

— Молчите, значит, — удовлетворенно сказал Андрей. — Ну, раз так, мы тогда вас оставим здесь, до выяснения всех обстоятельств. А то вы слишком неуловимый. Завтра как раз послушаем показания Белоусовой и если они подтвердятся, то…

Он многозначительно замолчал и собрал бумаги в папку. Я продолжал хранить похоронное молчание. Надо бы поднять голос, потребовать, чтобы меня отпустили, но меня как будто сковали по рукам и ногам. Да еще и кляп в рот словно сунули.

— Завтра все выяснится, — сказал следователь и вышел из кабинета.

Я сунулся было за ним, но в коридоре оказался постовой. Здоровенный малый, он глянул на меня, спросил:

— Куда собрался?

Мне пришлось вернуться обратно. Вскоре тот же постовой отвел меня в камеру. Небольшое узкое помещение, койки, прикрепленные к стене. В углу санузел.

Войдя, я повел носом. Пахнет, как в заднице у бегемота. Пол черный от давно въевшейся грязи.

Возле небольшого зарешеченного оконца, расположенного у потолка, на корточках сидели двое. Морды сизые и небритые, носы красные, глаза маленькие и хитрые.

Оглядевшись, я тоже присел на корточки. У стены, возле коек. Задумался.

Ситуация, честно говоря, не ахти. Полное дерьмище. Ладно, бог с ним, с заявлением в стрельбе из самопала. Отобьюсь как-нибудь. Правда все равно вылезет наружу, так или иначе.

Вот только как это скажется на моей спортивной карьере? Вот в чем главная проблема.

Быть замешанным в уголовке — это крест на всех дальнейших спортивных достижениях. Во все времена, хоть в двадцать первом веке, хоть в двадцатом, хоть в девятнадцатом.

Я заскрипел зубами от бессилия и злости. Если в Федерации бокса или в Спорткомитете узнают о моем нынешнем положении, мне кранты. Достаточно тому же следователю завтра направить запрос в любую из этих инстанций, с просьбой предоставить на меня характеристику.

И все, мало не покажется. Титул чемпиона не поможет. Наоборот, еще больше усилит падение. Как балласт, с которым я еще быстрее пойду ко дну. Что делать?

— Че расселся?

Я не сразу догадался, что обращаются ко мне. Те двое, что сидели у окна, вроде поднялись и неспешно маячили по камере. Я не обращал на них внимания. Не больше, чем на мух, жужжащих над ухом.

А теперь вдруг они возникли передо мной. Руки в брюки, на толстых мордах гадливые улыбочки.

Поизмываться решили над новичком? Представление себе решили устроить? Не надо ребята, я сейчас вообще не в настроении.

— Э, гнида, ты че, оглох, что ли? — второй легонько пихнул меня ногой, обутой в старый потертый ботинок. — Отвечай, когда с тобой люди разговаривают.

Ладно, сами напросились. Постараюсь не нанести слишком сильных травм.

Я поднялся с корточек. Потер онемевшие ноги, размял мышцы. Сейчас мне понадобится быстро двигаться. Надо, чтобы кровь беспрепятственно бежала по жилам.

И все же, глядя на подошедших ко мне арестантов, я видел, что они вовсе не бойцы. Крепкие, жилистые, но не спортивные. Реакция и дыхалка наверняка на нуле. Зато нахальства и злобы хоть отбавляй.

На всякий случай я сделал последнюю попытку договориться.

— Мужики, давайте не будем? — попросил я примирительно. — Честное слово, настроения нет разборки устраивать.

Но тот, что стоял справа, схватил меня за ворот футболки. Приблизил щекастую морду, процедил:

— Тебе же сказали, не рыпайся. Гони кошелек, дай пощупаем. С тебя плата за въезд на хату.

И довольно улыбнулся товарищу.

— Да ты у нас поэт, Валера, — захихикал второй.

Я устал их слушать.

Коротко развернул корпус, влепил поэту в живот короткий боковой. Левой, не убирая его руки с моего ворота. Тут же добавил правой, в печень.

Молниеносная атака. Как укус змеи, исподтишка. Специально бил в туловище, чтобы не оставить следов у него на лице. Чтобы он не опрокинулся на пол и не сломал себе затылок. Чтобы руку себе не повредить о его черепные кости.

В общем, много причин бить в корпус таких вот ублюдков.

Валера загнулся и со стоном опустился на пол.

— Ах ты сука! — заорал второй и рванулся на меня с кулаками.

Я увернулся и тут же атаковал его в ответ. Тоже в корпус. Резкий свинг левой в печень. На десерт правый боковой в ребра. Я почувствовал, как содрогнулся живот подонка от моего удара.

— Кгха! — выдохнул второй арестант, выпучив глаза и судорожно стараясь вдохнуть воздух. Он тоже повалился на колени и согнулся, не в силах подняться.

— Я же просил, не лезьте, — сказал я, быстро обыскивая их на предмет оружия.

Заточки там всякие, кастеты. У таких шакалов любые сюрпризы могут потом оказаться.

Нет, вроде пустые. Только смятые пачки «Беломорканала». А еще рваные листы вчерашней «Комсомольской правды». Зачем они им? А, понятно, чтобы сидеть на бордюре.

— Ладно, шуруйте отсюда, — сказал я миролюбиво, закончив осмотр. — И больше не лезьте ко мне. Я не в настроении, сказал же.

И отошел обратно к стене. Неудачливые налетчики уползли подальше.

Я снова задумался. Сон не лез в голову. Как теперь быть?

Мои сокамерники больше не мозоли глаза, а улеглись на койках на стене напротив.

Я расположился на верхней койке на другой стене. Нижняя осталась пустая.

Лежал, думал. Голова пухла от мыслей о недалеком будущем, в котором меня окончательно вычеркнут из бокса.

Ночь прошла незаметно. Утром меня вытащили на новый допрос. Вернее, даже нечто вроде очной ставки.

У следователя сидела Лена. Когда я вошел, она сидела сгорбившись, о чем-то напряженно думала.

Увидев меня, девушка расправила плечи и посмотрела на меня холодным взглядом. Я понял, что обречен.

Сейчас она подтвердит заявление Лехи и Бидона. Когда только успела с ними снюхаться?

Следователь сидел, углубившись в бумаги. Потом посмотрел на меня и перевел взгляд на Лену. Мне показалось, что она ему понравилась. Ну, еще бы, при виде Лены любой здоровый мужик автоматически принял бы охотничью стойку.

— Гражданин Рубцов, расскажите еще раз, пожалуйста, — попросил он. — Вы продолжаете утверждать, что не принесли так называемый самопал, огнестрельное оружие кустарного производства, к дому Белоусовой и не использовали его против Золотарева и Петрухина? Вы понимаете всю ответственность, которую можете понести за дачу ложных показаний? Вам надо зачитать соответствующие статьи из Уголовного кодекса?

Я покачал головой. Вот сука, и слова не дает сказать. Распушил хвост, как павлин и курлычет, курлычет без перерыва.

— Не надо мне ничего зачитывать. Я не