Фашисты - Кирилл Викторович Рябов

— А–а–а-а-а!

Людмила вздрогнула, подскочила. Ведьма схватила её за плечи и усадила на место.

— Откройте глаза.

Людмила открыла.

— Как вы себя чувствуете?

«Ужасно. Меня предали. У меня похмелье. Мне не хочется жить. Я хочу взорваться и чтобы этим взрывом всех уничтожило».

— Нормально.

— Людмила, вы облеплены энергетическими паразитами. Они вас всю высосали.

— Серьёзно?

Она посмотрела на Великую Мать снизу вверх. Та в свою очередь строго смотрела сверху вниз.

— Сил у вас почти не осталось.

— Это правда. Я чувствую.

— Но ваш Альберт, он другой. Я вижу. Он полон энергии. Поэтому он не с вами сейчас.

— Почему? Я не поняла.

— Паразиты. Они мешают вам быть вместе. Пока вы в паразитах, он не вернётся.

— А что делать? Их можно как–то убрать?

Ведьма вернулась на своё место.

— Безусловно. Это будет непросто. Но я попытаюсь.

— Когда?

— Сейчас. Это будет стоить ещё сорок тысяч. Вы готовы? Вы хотите вернуть своё счастье? Тогда вы должны решиться на этот шаг.

— Деньги не проблема, — сказала Людмила.

Показалось, что Великая Мать слегка ухмыльнулась.

— Деньги не имеют значения. Мне они не нужны, — сказала она. — Между прочим, большую часть я отдаю в благотворительные фонды. Но к делу. Не будем тянуть. Нам предстоит совершить тяжёлый и сложный ритуал. Когда он начнётся, отказаться вы уже не сможете. А если откажетесь, вам конец. И Альберт никогда к вам не вернётся. Я не пугаю. Я предупреждаю.

— Я здесь, и я готова.

— Тогда раздевайтесь ниже пояса.

— Как?

— Пожалуйста, не задавайте ненужных вопросов и не переспрашивайте. Не надо тратить время и энергию. Разденьтесь полностью ниже пояса. Времени мало. Альберт хочет вернуться, но пока не может. Вы должны помочь ему.

Людмила скинула кеды, стащила юбку, трусики и прикрыла руками лобок. Ведьма равнодушно оглядела её белые гладкие ноги.

— Наклонитесь и обопритесь руками о спинку стула.

— Зачем?

— Людмила, я же просила не переспрашивать и не задавать ненужных вопросов. Если вам ничего не надо, я вас не задерживаю. Можете забрать фотографию и идти подобру–поздорову.

— Извините.

Людмила наклонилась и положила руки на спинку стула.

— Стойте так, я скоро приду.

Ведьма вышла. И вернулась с розгами.

— Помоги нам, о великий! — сказала она и со всей дури хлестнула Людмилу по попке.

— Ай!

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись!

— Ой!

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись! Повторяйте за мной!

— Прочь, — выдавила Людмила.

Великая Мать лупила её безо всякой жалости. Боль была нестерпимая, колючая. Людмила сжимала и втягивала ягодицы, повторяя про себя: «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!»

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись! Прочь, паразиты! Альберт, возвратись! Повторяйте за мной, ну же!

— Прочь, паразиты! Альберт, возвратись!

— Громче, ради всего святого, громче! — закричала она.

И Людмила тоже закричала вместе с ней. Их крики слились в один бессмысленный и страшный вопль, от которого у Людмилы кожа на руках покрылась льдом.

Когда боль стала такой сильной, что практически перестала ощущаться, Великая Мать бросила розги и тяжело рухнула на своё место. Глаза её, впрочем, радостно сияли.

— Людмила, всё получилось! Вы чисты! Скоро силы восстановятся.

— Спасибо, — ответила Людмила.

— Одевайтесь поскорее и возвращайтесь домой. У вас начинается новая жизнь. Вы открыты для счастья. Были закрыты. Но я вас открыла.

Трясущимися руками Людмила натянула мятного цвета трусики, юбку и втиснула в кеды дрожащие ступни. Садиться она не стала.

— Вы не представляете, что произошло. Господи, вы даже не представляете! Эти твари вылетали из вас одна за другой.

— А что с ними стало? — тихо спросила Людмила, копаясь в сумочке.

— Разумеется, они сдохли. Теперь важное. У вас там небольшие ранки. Обработайте их. Поешьте сегодня побольше мяса. Алкоголь не пейте. И думайте только о хорошем. Если будете думать о плохом, ничего не получится.

— Я поняла. А когда он вернётся?

— Скоро, — сказала Великая Мать. — Всего через три года.

— Через три года?!

— Через три года, — повторила ведьма, прикрыв глаза. — Если сделать так, чтобы он вернулся раньше, счастья вам не будет. Многое должно прийти в равновесие.

Людмила положила на стол пачку денег. Великая Мать предпочитала наличные. Но посмотрела на деньги как будто бы даже брезгливо.

— Ступайте домой, о новый счастливый человек!

Переступив через розги, Людмила вышла.

Дорога к шоссе по просёлкам выдалась долгой и мучительной. Машину потряхивало, Людмила сжимала зубы и стонала от боли. Но думать о плохом было нельзя, и она улыбалась сквозь слёзы.

Вырулив на трассу, она дала по газам. Через несколько километров Людмила увидела бредущую по обочине сгорбленную старуху в белом платочке и с авоськой в руке. Затормозив, Людмила открыла пассажирскую дверь. Старуха проворно уселась рядом.

— Вы в город? Или в соседнюю деревню? — спросила Людмила. — А у вас тут автобусы не ходят? Никогда здесь раньше не была. Приезжала по делам.

Старуха беззубо улыбнулась и покивала.

Ехали молча. Людмила с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать обо всём, что с ней случилось. В горле опять вырос этот дурацкий больной комок, от которого невыносимо хотелось реветь.

— Знаете, — сказала Людмила и прерывисто вздохнула. — Когда ты любишь кого–то, кто не любит тебя, то начинаешь себя ненавидеть. Почему, как вы думаете?

Старуха не ответила, потом задёргалась, стала мычать и показывать пальцем вперёд. Людмила увидела на обочине бетонную плиту, столб с жёлтой табличкой и остановилась.

— У–у–у, — выдала старуха.

Вылезла из салона и поклонилась.

«Три года, всего–то. Не так уж и долго», — подумала Людмила, разгоняясь.

Стрелка спидометра приблизилась к ста сорока. Навигатор бездушным голосом сообщил, что впереди крутой поворот. И Людмила сбросила скорость, чтобы безопасно в него вписаться.

Женщина

Игорь встал у окна, спиной к ней.

— Пора тебе идти уже, — сказал он и посмотрел на часы. Её подарок на прошлый Новый год.

— У меня нет денег на такси, — ответила Вероника.

Он взял с подоконника портсигар. Её подарок на 23 февраля. Вытащил из него сигарету, долго чиркал одноразовой китайской зажигалкой, но прикурить не смог. Хорошую зажигалку Вероника так и не успела ему подарить.

— Через десять минут последний трамвай пойдёт, — сказал Игорь. — Успеешь.

— Ладно.

Она вышла в прихожую, сунула ноги в туфли и стащила с вешалки плащ. Медленно надевала, медленно застёгивала пуговицы. Ждала. Игорь так и не вышел. Вероника огляделась. Может, вешалку уронить перед уходом?

— Ладно, — повторила Вероника и вышла из квартиры, аккуратно прикрыв дверь.

Хотелось, конечно, шарахнуть от души. Но что это изменит? Ничего. Разве только у престарелой соседки визгливо залает её глупая собачонка. Вот и всё.

Ночь пахла водой и прелыми листьями. Откуда–то сверху доносился пьяный женский смех. Небо сверкало всеми звёздами. Выходя со двора, Вероника резко остановилась. Сумочку забыла. Она вернулась, набрала номер его квартиры на домофоне. Игорь долго не отвечал. А когда наконец–то ответил, Вероника сообразила, что сумочка на месте, висит на плече под плащом.

— Да, — сказал Игорь.

Прозвучало как «м-да». Будто не догадался, кто это может быть. Но спасибо, что хотя бы ответил. Вероника не стала ничего говорить, пошла прочь, слыша, как он ещё два раза сказал «м-да» и отключился.

Трамвайная остановка находилась аккурат напротив его окон. Вероника села на лавочку под навесом, положила ногу на ногу. Асфальт был чистый, сухой, глазу не за что зацепиться. Она не выдержала и подняла голову. Свет горел в кухне и комнате. У окна он не стоял. Вероника посмотрела на часы. Почти полночь. Из–за поворота со скрипом вывернул трамвай. В этот момент Игорь погасил свет, сначала в кухне, потом в комнате. Вероника отвернулась.

Вагончик остановился и шумно распахнул двери. Кроме кондуктора, людей в салоне не было. Лампы горели тошнотворным жёлтым светом. Вероника приложила к валидатору карточку, села и сразу стащила туфли. Они были неудобные, но красивые. Нравились Игорю. Поэтому она их и надевала.

Пришёл кондуктор, высокий лохматый парень, и сел напротив.

— Женьщина,