Играя плотью, не имея плоти - Никон Арьин

Клио танцевала на самой кромке прибоя, иногда поднимая мелкие фонтанчики брызг. Как-то незаметно прибой оказался краем бездонной пропасти. Клио взмахнула руками и где-то напротив нее зажегся алый неровный свет. Тень от танцующего тела ровным мазком легла прямо на пасть бездны, и тогда стало видно, что это не провал, а темная огромная стена, уходящая в черное беззвездное небо. Стена расступилась в центре и в образовавшуюся светло-желтую щель проник чей-то силуэт. Танцующая девушка подернулась серией полевых искажений и превратилась в теплое пламя, виднеющееся в рефлекторе электропечи…

Илья лежал в пологе, освещенном только лишь слабым отблеском печи. Взгляд мог различить только пустые стены и половину чьего-то лица — глаз, бровь, глубокие морщины, часть носа и подбородок. Полог снова тихо разошелся в светлую щель и Илья увидел силуэт выходящего наружу Эдика. Пахло жженым можжевельником. Илья лежал на спине, заваленный несколькими массивными парками. Под его головой находилась небольшая прохладная подушка.

— Не беспокойся, — раздался глухой спокойный голос. — Твоя болезнь несерьезна. Это только пролог к событиям, которые сначала требуют часть твоих сил и внимания, а потом уже приносят свое содержание. Эдик наверняка наставлял тебя, чтобы ты перемещался по чуму только в одном направлении, слева направо. А вышло так, что ты просто лежишь на одном месте и можешь пока только слушать… Забавно, да? Попробуй слушать слева направо — тогда может стать еще забавнее. А забава — это, похоже, расставание с болезнью.

— Мада, — Илья чуть приподнял голову. — Это ты?

Вместо ответа старик повернул свое лицо к камину так, что Илья узнал его черты, виденные когда-то в детстве. Это был тот самый Мада. Теперь было видно, что этому человеку никак не меньше восьмидесяти лет, однако, он сидел, завернутый в несколько теплых покрывал, удивительно прямо и осанисто. На его седой голове была надета кожаная шапка, прикрывающая уши и часть затылка. Черные глаза отсвечивали в полумраке полога живым и подвижным огнем. Илья неотрывно смотрел в этот взгляд, пока ему не стало казаться, что он стоит в бескрайней солнечной степи, а над ним быстро летят клубящиеся облака.

— Отец в порядке? — спросил Мада так, словно они были близкими родственниками, живущими по соседству и случайно встретившимися на улице.

Илья кивнул. В голове опять возникла тупая тонкая боль.

— Тебе не обязательно говорить или спрашивать, — голос Мады был ровным и сильным. — Все, что я знаю и все, что я должен тебе сказать я скажу и так.

Илья с трудом повернулся под шубами набок. В точке, где сходились полихромовые спицы каркаса полога находилось круглое отверстие, блестящее стальным кольцом. Сквозь него было видно часть ночного неба и яркую звезду, к которой из чума устремлялся пар от печи.

— Твоя мать, Илья, — сказал старик и прикрыл глаза.

— Моя мать умерла при родах, — произнес Курсов внятно. — Отец женился вторично. Вероника Александровна — моя мачеха…

— Да, — Мада вытянул из под покрывал правую руку и взял флягу. — Все, чем награждает нас мать тянет вниз и одновременно поднимает наверх.

По пространству чума прошла легкая тенистая рябь. Мада отпил из фляги несколько больших глотков. Где-то неподалеку раздались человеческие голоса. Завелся движок флаера. Тихо прозвучали позывные коннекторного маяка. Из маленького металлического блюдца, стоящего на печи, вверх поднялась ровная нить ароматного дыма. Гулко залаяла собака.

— Ты должен узнать, что с тобой происходит, — продолжал шаман, — только потому, что ты хочешь знать, что происходит. Этого сейчас достаточно. Я ждал тебя все это время, хотя можно сказать, что у меня хватало и других дел, — старик уютно усмехнулся. — И все же ты — одно из самых главных событий в моей жизни. Странно говорить тебе это, когда вспоминаю, что ты видишь меня всего второй раз в жизни.

— Что-то происходит со мной, — сказал Илья.

— Что-то происходит с миром, — качнул головой Мада, — всегда.

Старик пошевелился и в его руке оказалась продолговатая колотушка. Она была сделана из кости какого-то животного и кроме черной полоски кожи на ней не было видно других украшений или знаков. Илья почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

— Сегодня ты видел большое стадо кора, которое погнали на запад, — Мада говорил, плавно кивая головой. — Сегодня ты сам прибыл сюда с запада. Это мужское направление и это хороший знак. Сейчас над тобой кружит обрядовая болезнь, знакомая каждому, кто родился в русле небесной реки. Тебе тяжело сносить ее присутствие. Ей тоже приходится нелегко. А раз это двойные усилия, то скоро будет результат усилий.

Илья снова лег на спину и стал глубоко вдыхать воздух, наполненный можжевеловым дымом. Мада продолжал:

— Сейчас тебе не важно понимать и запоминать, что я тебе расскажу. Важнее, чтобы ты понял последовательность, в которой я буду тебе рассказывать…

Где-то в неохватной надзвездной дали раскатом пронесся крик ворона. Мада говорил, совершая при этом череду специальных действий: он выплеснул из металлической кружки немного воды в сторону входа в чум, помахал ладонью над струйкой дыма, разгоняя запах по пологу, положил рядом с электропечью крупную желтую монету, просверленную столько раз, что она состояла из обода и самих отверстий.

— Три девятислойных мира — это то количество миров, которое человек способен запомнить своим телом. Настоящего пространства бесконечно много. Когда я камлал последний раз, некоторые духи были неспокойны и объединены. У Реки появилось мощное третье теченье и оно направилось вглубь, к корням дерева. Люди не помнят такого. Гыргоррамкын был потрясен. Они с трудом узнали свое отражение в речном потоке. Вагыргын существовал всегда, но появился впервые. Он пришел как тот, кого нет и не может быть… Нарисовавший мою левую руку, Вагыргын, знает о тебе больше, чем мы с тобой вместе. Он обладает достаточной силой во всех бесчисленных слоях… Существует Игра. Ее можно сравнить с виртуозной игрой на бубне. Наргынэн, Абсолютная Вселенная, создавала силу, игру и инструменты. У каждого своя роль и своя песня. Но истинный замысел ГЫРГОЛВАГЫРГЫНА — высшего — остается в тени. Может быть, потому что этот замысел так прост, или потому что иначе он мог бы нечаянно ослепить всех своих детей.

Илья не знал, происходит ли все с ним в действительности или это только его навязчивый болезненный бред. Мелькнула догадка, что он до сих пор летит в «Стерхе» на Землю и никак не может проснуться. Мелькнула и тут же исчезла.

— Все, что ты хотел узнать обо мне и о моей роли в Игре, — продолжил Мада, — можно узнать, всего лишь взглянув на меня. У меня не было земного отца, а мою мать не видел никто из живых. Меня нашли на равнине погонщики оленей. Чтобы понять, что я рожден в русле небесной реки мне пришлось заплатить левой рукой. Теперь я говорю тебе, что люди вокруг могут называть меня шаманом, но я знаю, кто я. Это содержалось в моем онго. Я — строитель Моста. Я строю в этой жизни мост между мирами. Эта постройка в конце концов будет выглядеть, как прекрасное величественное дерево. Я возвожу опору за опорой. В тот день, когда мне принесли новость о твоем рождении — была возведена первая опора. Когда я встретил твоего отца — вторая. Когда твой отец привез тебя на встречу со мной, я попытался разглядеть в тумане будущего, куда мне предстоит направлять следующий шаг. Вот и еще одна часть Моста готова. Я знаю только то, что мне дано знать и говорю только то, что можно высказать. Все, что я говорю тебе — это то, что Мост простирается доальше этой жизни. Он возводится для того, чтобы по нему прошел кто-то один, возможно, в двух лицах и, двигаясь с разных сторон навстречу друг другу. Чем будет эта встреча не знает никто, кроме ГЫРГОЛВАГЫРГЫНА, но сам он и есть это знание.

— По мосту идешь ты. Ты — костюм, в который одет актер и ты — актер, ты же и тот, кто придумал представление. Само представление и есть его зритель, — Мада сделал небольшую паузу и прислушался. — Ты должен выполнить свою роль на Земле. Ты больше не противишься выбору. Тебе осталось сориентироваться. Ты отличен от других людей — не лучше и не хуже, просто другой. Об этом узнаешь скоро от того, кто будет присутствовать в тебе новой частью. С тобой мы больше не увидимся здесь, но ты научишься определять места встреч. Два важных события уже входят в твой мир: тот, кто стал твоей новой частью и скорое путешествие в соседние миры. Мост — моя задача, об этом не волнуйся. Теперь послушай главное. Все вокруг — это карта. Воспринимай карту, и каждый новый ее кусок принимай, как должное. Игра, карта и Мост.

Илья ощутил экстаз невероятной силы. Его захлестнули эмоции, которых он не знал раньше. Слезы смешивались с кровью и радостным смехом оттого, что он теперь знал все. Равнина с клубящимися в небе облаками унеслась и потерялась во взгляде черных глаз, а сам этот взгляд стал последовательностью из девяти знаков, нарисованных на листке фольги. Надпись ясно говорила Илье о том, кто он.