Платный сыр в мышеловке - Валентина Андреева

Через несколько минут уезжаю на отдых. Если останусь на ПМЖ в другом месте, это письмо тебе перешлют по почте. Будь счастлива за нас двоих». Все. Дальше подпись: «Чернец — Владимир Кириллов».

Я с тревогой посмотрела на Наташку и тут же поняла, что ночью ей было лучше, нежели в данную минуту. Такое впечатление, что она вот-вот покачнется и рухнет на пол. Вместе с чайником. Там оба и останутся — до лучших времен возрождения. Уж разревелась бы, что ли… Я услужливо подвинула ей все три кучки салфеток. Может, все-таки оклемается и всплакнет? Такая тьма вопросов по этому прощальному письму. Получается, что подруга мне откровенно врала. Во времена нашей ранней юности, имея чисто платонические отношения, не катались с представителем противоположного пола вдвоем из Москвы в Белоруссию или же на Урал — купаться в речке, и уж тем более не отдыхали в санаториях. И Наташка ничего не рассказывала про свои романтические приключения с Кирилловым и летучими мышами в деревне Караваинке.

— Читай остальное, — проскрипела Наташка деревянным голосом и к моему великому облегчению отлипла от чайника. Теперь она походила на человека, которого насильно выпрямили и в целях фиксации положения привязали к плоской доске. Потом просто забыли отвязать.

Я взяла следующий лист и… ничего не поняла. Полная абракадабра — набор букв и цифр. Бред взбесившегося шифровальщика. Такими же были еще два листа.

— Это нам с тобой не по силам. — Я продемонстрировала подруге содержание одного из листов. — А вот в последнем все четко и ясно. Напечатано: «Господа! Прошу зря не беспокоиться. Вся информация мною уничтожена, восстановление невозможно». Вместо личной печати — внушительная фига. Хочешь посмотреть?

— Мне срочно нужно прилечь, чтобы прийти в себя, — заторопилась Наташка и, прихватив мой чайник, кинулась с ним к двери. Я было привстала, намереваясь его отнять, немного подумала и вернулась на место, пробормотав себе под нос: «Ничего, долг платежом красен». Дальнейшая речь обрела стихотворную форму, но бездарно ушла в пустоту:

Когда часы покоя очень редки,Или себя не знаешь куда деть,Возьми и свистни чайник у соседки.Придешь домой и сможешь побалдеть.

Решив не забивать себе голову ничем, кроме отличной погоды, я отправилась в беседку через решетчатые планки любоваться окружающей средой и наслаждаться временным бездельем. Получалось, прямо скажу, не очень… Сумятицу вносило несколько моментов: каким образом распечатка оказалась у меня дома вместе с сумкой и почему Наташка утаила истинные отношения с Кирилловым. Или не утаила? В какой-то мере она права. Столь юный возраст, в котором оба находились, в то время равносильное другому измерению, не позволял удариться в незабвенные приключения, описываемые Владимиром. Может, это какая-то другая Наташка? Или… Или они какое-то время встречались в более сознательном возрасте.

— Фига себе! — раздалось над моим ухом как раз в тот момент, когда я, стоя перед кассиршей универсама с литровой бутылкой воды под мышкой, судорожно рылась в сумке, пытаясь отыскать кошелек. Жажда была, причем нестерпимая, а вот кошелька не было. Я со злостью решила, что с бутылкой ни за что не расстанусь. Открою и выдую прямо у кассы, а потом будь что будет. В крайнем случае отобьюсь от кассирши пустой емкостью.

— Ни фига! — озлобленно заявила я и… проснулась. Прямо передо мной с выражением осуждения на лице стояла Наталья. Еще не совсем расставшись с мечтой напиться, я обшарила глазами доступное им пространство беседки и, не обнаружив бутылки с водой, окончательно рассвирепела. Если бы Наташка не разбудила, я наверняка бы утолила жажду.

Обвинение в том, что подруга украла мой чайник, повисло в воздухе. Наташка нехотя прикладывалась к двухлитровому пакету с соком, каким — не важно. Я машинально потянулась к упаковке, попутно отметив, что осуждение на лице подруги сменилось неприкрытым испугом. Наташка упорно отступала назад, я горела решимостью отвоевать хоть глоток. Она взвизгнула и выпала из беседки. Пакет немного ее опередил, шлепнулся на землю, образовалась мутная лужица, в которую следом за Наташкой выпала и я. Вместе с секатором, который сжимала в руке. Наверное, недостаточно крепко, поскольку он глубоко воткнулся в землю.

— Рехнулась?!! — осмелела Наташка, успевшая сигануть за угол беседки.

— Пить… — прохрипела я и, не обращая внимания на напутственные пожелания влезть в ведро с водой прямо с головой, дабы убить двух зайцев разом — ликвидировать сушняк и охладить буйну голову, понеслась домой.

Вода из холодильника была очень холодной, но слишком желанной, чтобы думать о негативных последствиях. И если бы не Наташка, которую разбирало любопытство — действительно ли я свихнулась и надолго ли, однозначно бы одним махом выдула все. А так мне пришлось сделать перерыв, ибо я захлебнулась от ее чистосердечного признания в том, что мою сумку и распечатанные листы принесла ко мне она.

Горло заледенело, а тут еще этот кашель и вынужденная попытка умыться холодной водой…

— Только ты на меня с секатором наехала, я все сразу и вспомнила, причем в подробностях. — Подруга осторожно шлепала меня ладонью по спине, надеясь купировать приступ кашля. — Ирка-а-а… Совсем очумела! Кто ж такую студеную водицу пол-литрами глушит, а? Сейчас чайник согрею, будем ангину в зародыше глушить. Да отдай же бутыль, несчастная! Вот вцепилась. Это у тебя пальцы смерзлись.

Отобрав у меня воду, разлучница вспомнила, что чайник до меня так и не донесла. В ход пошел кипятильник. Попутно подруга восстанавливала в памяти ночной поход на свой участок. Благо он расположен прямо напротив нашего, только дорогу перейти. Как выяснилось, проснувшись за столом, Наташка поняла, что в гостях ей не очень хорошо, дома должно быть лучше. Не намного, конечно, судя по моим тихим стенаниям, но там по крайней мере есть родные кровать и диванчик. Можно их чередовать, в зависимости от самочувствия. Диванчик на кухне, следовательно, гораздо ближе к выходу на свежий воздух. Наметив конечную точку маршрута, Наташка уверенно пошла напролом. Обе калитки распахнулись почти автоматически. Машина «напролому» не поддавалась. Обойти ее было сложно, какая-то сила так и тянула в кусты смородины. Для создания устойчивого равновесия Наталья вцепилась в ручку задней дверцы. Не иначе как опознав шефиню, считавшаяся до этого момента заблокированной дверца открылась. Описав полукруг, подруга мягко села у заднего колеса и призадумалась. А призадумавшись, всплакнула — вот и склероз напомнил о себе. Крылатый вестник грядущей старости. Как время-то летит! С этой машиной он вообще распоясался. Редкий случай, когда Наталья после высадки не возвращается к ней, чтобы проверить, закрыта или нет. Разумеется, она бывает открыта исключительно в еще более редких случаях. Когда подруга уверена — точно закрывала! Остальные пробежки — суета сует.

Успокоившись, Наталья влезла в салон, убедилась, что ключей в машине нет, радостно отметила, что у меня склероз еще хуже, чем у нее, и, прихватив мою сумку вместе с распечаткой, трудным путем отправилась доказывать это мне. Очередной раз забыв закрыть машину, но будучи полностью уверенной в обратном. Ожидаемой реакции от меня не поступило. Проявилась неожидаемая — я бесстрашно унеслась на улицу. Так и не дождавшись моего возвращения, подруга еще больше почувствовала себя «в гостях», то есть хуже, чем в момент пробуждения, и вновь отправилась к себе в полностью освещенный особняк. Свою вылазку — как первую, так и вторую — просто-напросто заспала. Я же их вообще не заметила.

— А поездки с Кирилловым по родным просторам? Тоже заспала? Например, за давностью лет.

— Ирка-а-а… Это вообще объяснению не поддается. Если только Кириллову все эти путешествия спьяну не померещились. Мы с тобой один раз расслабились, и то весь механизм памяти развалился — сплошная неразбериха. А Кириллов, говорят, злоупотреблял без продыха. Мало ли что померещится. Есть, правда, надежда на то, что у него была еще какая-нибудь Наташка. Знаешь, я так расстроилась. Вот, думала, и верь после этого мужикам… Приедем домой — проверю электронную почту. Представляешь, какую-то Караваиху поминал…

— Караваинку, — поправила я, взяв адресованный Наталье листок. Он показался неподъемным. — Название деревни — Ка-ра-ва-ин-ка.

— Ну и шут с ней. А этот санаторий «Монино»? Или река Чусовая? Получается, я в этой речке замечательно плавала! Но ты мой «собачий» стиль знаешь, три метра от берега, при условии, что по колено, и — назад. Четыре метра — уже перебор, не доплыву.

— Электронную почту смотреть не стоит. Я же тебе уже читала. Здесь имеется ссылка на то, что это письмо ты получишь по почте, думаю, он имел в виду почтовое отделение связи. У Кириллова уже был отключен Интернет. Вопрос, почему он текст этого письма не уничтожил. Не успел? Или не решился отправить? Послание, скажем прямо, носит прощальный характер. Кириллов этого и не скрывает. Может, надеялся остаться в живых? И в этом случае письмо не посылать. Подожди, подожди… Вернемся к ссылке на то, что тебе его перешлют по почте. То есть должен быть посредник!