Журнал «Вокруг Света» №02 за 1986 год - Вокруг Света

Сами себе хозяева

Самое точное географическое определение места, где оказались зоологи, звучало приблизительно так: где-то посреди территории в 32 тысячи квадратных миль в трех днях пути от последнего форпоста цивилизации — крошечной деревеньки Маун на реке Ботети, где они пополнили запасы продуктов и искупались в коричневой, как кофе, воде. Правда, это место имело свое название — Долина призраков. Некогда она была руслом реки, а теперь представляла собой просто обширную впадину, поросшую травой, в которой паслись стада копытных. Оставалось лишь найти хищников, нападающих на травоядных, и заняться их изучением.

В том, где разбивать лагерь, сомнений не было — поближе к водопою. Однако первый же опыт, когда Марк три часа спасался в наглухо закрытой машине от разъяренной львицы, заставил зоологов пересмотреть свой выбор. У здешних обитателей имелись собственные владения, законы и привычки, которые следовало уважать. Поэтому супруги решили не разбивать пока постоянного лагеря, а следовать за каким-нибудь львиным прайдом и потом уже поселиться возле границ его владений. Будучи соседями, они рано или поздно познакомятся...

На временных биваках Марк и Делия решили вести наблюдение круглосуточно и для этого установили двухчасовые смены. Первому после ужина выпало дежурить Марку. Едва догорели угли костра, как возле палатки возник приземистый силуэт. Сначала зоолог подумал, что это пожаловал львенок, и стал прикидывать, как бы подбросить гостю какое-нибудь лакомство, не спугнув его. Однако замашки визитера мало походили на львиные. Он громко гремел кухонной посудой, видимо, вылизывая остатки ужина, а потом Марк услышал, как его зубы скребут по кофейнику.

Он включил фонарь и не удержался от проклятья. В нескольких ярдах стоял шакал и преспокойно примеривался, как отгрызть носик у кофейника. Зачем это ему понадобилось, неизвестно. Если же учесть, что Оуензов заверили, будто бы шакалы панически боятся людей и улепетывают при одном их появлении, такое поведение было явным оскорблением. В гневе Марк обрушил на нахала целую тираду из лексикона рабочих каменоломен. Это произвело должный эффект. Шакал оставил кофейник в покое, внимательно выслушал все мыслимые и немыслимые ругательства, а потом с хитрой улыбкой взглянул на зоолога, словно говоря: «А ты мне нравишься. Мы с тобой поладим».

Что он имел в виду, вскоре стало ясно. Когда Делия заступила на дежурство, а ее супруг задремал, положив под голову вместо подушки свернутую рубашку, кто-то рывком выдернул ее. Марк вскочил и стал шарить лучом фонарика вокруг. Так и есть. Футах в тридцати он обнаружил шакала, неспешно тащившего бедную рубашку по колючкам, так что было слышно, как трещит материя. Марк сунулся за туфлями, чтобы догнать и проучить воришку, — они исчезли.

Но, как говорят, нет худа без добра. Им преподали наглядный урок, что даже в таком пустынном месте нельзя размагничиваться, если они не хотят лишиться чего-либо более ценного. Поэтому остаток ночи и утро Марк посвятил устройству платформы — «сейфа» из колючих ветвей на верхушках трех росших рядом акаций. Теперь, по крайней мере, за пожитки можно было не беспокоиться. «Какой-никакой, но временный лагерь у нас есть» — так оценила Делия строительные успехи супруга, не подозревая, что в течение семи лет это место будет их домом. Возможно, не слишком комфортабельным, ибо каждая капля воды была на учете: восемь месяцев в году дождей в Калахари не выпадает, и за водой приходилось ездить по бездорожью за 150 миль на речку Ботети. Тем не менее здесь всегда сохранялось достаточно травы и кустов, которые давали пропитание сернобыкам и антилопам. А они, в свою очередь, позволяли существовать львам, леопардам, гепардам, гиенам и шакалам. Поскольку все хищники вели в основном ночной образ жизни, Оуензам волей-неволей тоже пришлось стать «совами» и с заходом солнца заводить свой «лендровер», чтобы не пропустить чью-нибудь охоту.

«Нас нередко спрашивают, почему мы выбрали для своих научных изысканий столь примитивные условия. Ведь есть достаточно биостанций, где в более цивилизованной обстановке ученые изучают жизнь животных, — пишет Марк.— Я отвечу на это так: сама наша изолированность, отсутствие контактов с внешним миром, общение с животными, никогда ранее не видавшими людей, делают наш опыт уникальным. Первые годы мы жили даже без радио и оружия, а посторонних встречали три-четыре раза в год, когда ездили за припасами в Маун. В отличие от других исследователей мы не стали строить даже хижины, причем это не было просто причудой. Мы хотели постоянно находиться в такой же обстановке, что и наши подопечные: зной, ветер, ливень — все поровну. Кроме того, нам довелось слышать те же звуки, воспринимать те же запахи, что и животным. Мы считали, что таким образом легче поймем тех, кто населял Долину призраков».

И вот что характерно. Читая дневники добровольных отшельников, вы не встретите жалоб на бытовые неудобства, хотя они жили почти без свежих овощей, на одних консервах. Правда, когда однажды Делия открыла ящик с кухонными принадлежностями и обнаружила там плюющуюся кобру, то, по ее собственному признанию, так завопила, что перепуганная змея исчезла в мгновение ока. А вообще, пишет она, африканские гадюки и черные мамбы не слишком досаждали им. Стоило хоть одной из них появиться в лагере, как птичья охрана поднимала неистовый гвалт и не успокаивалась, пока опасный нарушитель не был обнаружен и удален.

Первые успехи

Позвольте, но где же научные наблюдения, открытия, наконец, просто встречи со львами? Подобные вопросы могут возникнуть у нетерпеливого читателя. Всего этого у Оуензов было предостаточно. Но так уж устроена любая экспедиция, пусть даже из двух человек, что быт занимает в ней немалое место.

«К концу первого года мы могли с полным основанием сказать, что узнали кое-что новое о львах Калахари и редких бурых гиенах, — читаем мы в дневнике.— Но денег у нас оставалось 200 долларов, а об обещанной стипендии не было ни слуху ни духу. И все-таки, поверьте, отнюдь не с легким сердцем мы решили остаться в Долине призраков, пока не кончатся продукты. Мы уже потеряли счет неделям, когда жили на сортовой каше, сваренной на порошковом молоке, и похудели соответственно: я — на семь, а Марк — на 17 килограммов. Днем мы едва передвигали ноги, а ночью не могли уснуть из-за рези в желудке, вызванной, как я считаю, безденежьем».

Ради экономии бензина зоологи стали ходить за подшефными львами и шакалами пешком. И вот в одно прекрасное утро, когда, поддерживая друг друга, они вышли в обычный обход, над лагерем появился самолетик.

«Я не знаю, откуда взялись у нас силы, — рассказывает Делия, — но мы принялись плясать как сумасшедшие! Из сказочной машины вылез Норберт Драгер, врач-ветеринар из Мауна, и его жена Кейт с целой корзинкой всякой домашней вкуснятины. Возможно, болтовня за завтраком продолжалась бы бесконечно, но Марк довольно бесцеремонно достал из сумочки миссис Кейт полугодовую пачку писем, на которую мы накинулись с не меньшей жадностью, чем на домашние деликатесы. Не глядя, я вытащила из середины желтый конверт и разорвала его:

— Ура, Марк! Свершилось! Национальное географическое общество выделило нам пособие!»

Тут же экспромтом Оуензы решили послать с супругами Драгер свой первый научный отчет, обобщавший более тысячи часов наблюдений за одной из стай бурых гиен. В солидных источниках, с которыми ранее знакомились зоологи, указывалось, что гиены «изредка держатся небольшими стаями на открытой местности, причем очень трусливы и не агрессивны. Кормятся дохлятиной любого рода, которую отыскивают по ночам». Правда, другие авторитеты безапелляционно заявляли, что «когда гиены голодны, то охотятся загоном на антилоп. Но бегают плохо, и удача редко сопутствует им».

Отчет Оуензов начинался с сакраментального утверждения, будто бурые гиены вовсе не одиночные, а стайные хищники с весьма сложной «общественной системой». Взять хотя бы молодняк. В каждой стае он воспитывается в своеобразном «детском саду» — одной большой норе под присмотром постоянных самок-воспитательниц. Поскольку бурые гиены часто становятся жертвами львов, стая обязательно усыновляет сирот щенков, что бывает не так уж часто у других хищников. Молодые самцы также участвуют в заботах о младших, подкармливая своих родных и сводных братьев и сестер. Следовательно, подобно высшим млекопитающим, гиены способны отличать степень родства, что говорит об их достаточно высоких умственных способностях.

Не оставили камня на камне Оуензы и от утверждения о том, что гиены питаются исключительно падалью и не проявляют способности к коллективной охоте. Действительно, бурые гиены не в силах тягаться в скорости с антилопами. Но они и не собираются делать это, компенсируя свой недостаток в беге хитростью. Возле пасущегося стада обычно полукольцом располагается в засаде достаточно хищников, чтобы перехватить одну — две жертвы, которых вспугивают загонщики.