Ученик Смерти - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В глаза сразу ударил дневной свет. Я моргнул еще раз. Мутные фигуры, наконец, обрели чёткость. Впрочем, лучше от этого не стало, потому как понимания происходящего не добавилось ни на грамм. Даже наоборот. Все еще больше запуталось.
Не понял… Я бестолково уставился на троих детишек, стоявших напротив меня. Что за бред? Кто это вообще такие?
Один из пацанов был похож на Менестреля. Или на Херувимчика. Такие же светлые локоны и голубые глаза. Отвратительно смазливый мальчик. С удовольствием выпустил бы ему кровь, а душу отдал бы Черной Госпоже. Пусть сделает из него Мертвого воина. Ибо нечего быть таким красивым. Для мужчины это даже зазорно. А он, как ни крути, будущий мужчина.
Второй — напоминал крысу. Вот прямо здоровенная крыса, наряженная в человеческую одежду. Волосики у него были жиденькие, прилизанные. Носик остренький, губы узкие. Цвет лица серый, мышиный. А еще на его щеках виднелись следы оспы. Я прищурился, желая убедиться, что мне не показалось. Просто…Оспа? Откуда? Лет двести как лекари научились уничтожать ее сразу, в первые же дни. Никто не болеет нынче оспой.
Третий пацан выглядел приличнее своих дружков. Лицо у него, правда, было слегка простовато. Нос — картошкой. Уши оттопыренные. Волосы торчали во все стороны.
Детишки… Лет шести, может, семи. Вряд ли больше. Люди. Точно люди. Не чувствую от них вообще ничего. Никаких отголосков Силы. Одеты немного странно. Судя по всему, это какая-то тренировочная одежда. Черные штаны, черная туника и обувь…Ни в одном из миров Веера не видел подобной обуви.
Ах, ты ж старая тварь! Все-таки отправила в Закрытый мир. Это кеды. Да! Это треклятые кеды! Я знаю. Видел… Где? Где видел? Да мать моя Тьма! Почему так ужасно болит голова, а во рту, в перемешку с кровью, мерзкий привкус тошноты?
— Ну, что, Алекс? Выходит, я прав. Идиот не чувствует боли, потому что он — идиот. — Херувимчик отвратительно мерзко заржал.
Судя по наглой роже и вызывающей позе, он среди этих троих — типа лидера. Стоял малолетний придурок, сунув руки в карманы, перекатываясь с пятки на носок.
И голос еще такой противный. С огромным удовольствием вырвал бы ему язык, чтоб он больше никогда не произнес ни слова. Между прочим, с моей стороны это будет актом милосердия ко всем окружающим. Гаденыш разговаривает, словно ворона каркает.
— Пашка, мне кажется, все равно это неправильно. Нельзя бить беззащитного. — Ответил самый нормальный из троих. Мальчик с лицом деревенского пекаря. Тот, которого я, пожалуй, оставил бы в живых.
Ничего не понимаю…Если Старуха все же устроила перерождение, я сейчас должен быть младенцем в колыбели. Вокруг меня должны суетиться всякие няньки, а никак не малолетние придурки.
Я медленно поднял руки и посмотрел на ладони. Грязные, с мозолями, с царапинами. Ну…на младенческие они точно не тянут. Детские, да, однако, судя по тому, что вижу, скорее принадлежат пацану лет пяти-шести. Значит, я почти такой же по возрасту, как и эти поганые детишки. Твою ж мать… А где предыдущие годы? Где они? Я не мог переродиться сразу вот таким, пятилетним. Или шестилетним… Да плевать! Просто не мог и все.
— Ой, Алекс, что ж ты такой ссыкун. Кто и что нам сделает? Он –бастард. Не чета нам, законным сыновьям Дома. — Самоуверенно заявил Крысеныш.– К тому же, идиот не умеет разговаривать. Сам знаешь. Он с трудом научился собирать мусор. Да и кто поверит мусорщику? Где он, а где мы? Я — без пяти минут глава рода. Мое слово ценнее золота.
— Тебе легко говорить, Николай — Херувимчик усмехнулся. — Твой папочка прикроет любую шалость. Ты у него единственный сыночек. А у моего еще два наследника появилось. Есть, кем заменить. Но так-то, ты прав. Поверят нам, а не мусорщику. Слышишь, Вонючка? Любую шалость прикроет папаша Павла. Так что мы можем сделать с тобой все, что захотим и ничего нам за это не будет.
Вонючка? Почему он пялится прямо на меня, когда говорит все это? Нет, белобрысый пацан не нравится мне гораздо больше, чем Крысеныш. Рожа смазливая, но в нем чувствуется гниль. Точь-в-точь как у… Как у кого? Великая Тьма… Что ж так башка раскалывается?
Трое придурков тем временем молча разглядывали меня с настораживающим интересом. Они явно обдумывали какую-то пакость.
Значит, крысеныш — это Николай. Херувимчик — Павел. Третий, который вроде как высказался в мою защиту, — Алекс. Хорошо…
Тьфу, ты… Какое, к дьяволу, хорошо⁈ Что я плету? Вообще ничего хорошего! Совершенно непонятно, что происходит. А еще непонятно, какого черта я не могу произнести ни слова. Сказать точно есть что. С огромным удовольствием сейчас размотал бы этих детишек на кровавые ошмётки парочкой заклинаний…
Я попробовал пошевелить языком. Ничего! Бесполезный кусок мяса. Ерунда какая-то. Какая-то удивительная ерунда.
То, что я нахожусь в Закрытом мире, уже очевидно. Обувь детишек верное подтверждение этому. Имена, впрочем, тоже. Дурацкие имена. А вот с остальным — бред выходит.
Старуха утверждала, будто мое перерождение приведет меня в богатую семью, наделенную властью. У них тут, если я не ошибаюсь, а это очень вряд ли, существует некая система родов и кланов. Дома, вроде бы.
Так какого дьявола я стою в зассаном дворе, напоминающем мусорную свалку, в компании зассанных малолеток, напоминающих дебилов? И почему я старше положенного? Намного старше. Прямо лет на пять точно.
— Слушайте…– Павел задумчиво нахмурился. — А если мы отрежем ему ухо, он тоже ничего не почувствует?
Нет, ты посмотри, какой твареныш! Не вопрос, я сам частенько отрезал те или иные части тела своим жертвам, но все исключительно на благо мира. Или во славу Смерти. К некромантам обращаются в тех случаях, когда ситуация максимально поганая и выхода нет. А этот просто желает развлечений. Говорю же, гнилое семя.
— Не знаю. — Николай пожал плечами, но при этом в его взгляде появилось любопытство. — Давай попробуем?
Крысеныш сунул руку в карман штанов и вытащил оттуда небольшой складной ножик. Тряхнул его, позволяя лезвию выскочить на свободу. Ну, жесть, конечно… Он собирается этой зубочисткой отрезать мое ухо? Вот стыдоба…
— Эй! Это уже слишком! — Алекс дёрнулся вперед, будто собирался закрыть
