Совершенство - Татьяна Миненкова

я рада, что его темный силуэт не мелькает перед глазами, позволив, хоть на мгновение почувствовать себя расслабленно.

Когда я возвращаюсь в гостиную Сахаров поднимается с кресла, в мгновение оказывается рядом и порывисто перехватывает моё запястье.

— Рад, что ты согласилась, — шепчет он, опаляя горячим дыханием кожу на моей щеке.

Таю от его нежного прикосновения и ощущения, что нужна ему. Отвечаю с лукавой улыбкой:

— Исключительно из-за тебя, Ник.

Мгновение мы смотрим друг на друга проникновенными и многообещающими взглядами, а потом он отпускает мою руку, услышав в коридоре шаги возвращающегося Нестерова.

— Милана, ты не докинешь меня до дома? Я сегодня без машины, — произносит он, выжидательно посмотрев на меня.

«Скажи, что тебе не по пути и продиктуй номер такси», — советует чертенок, но я понимаю, что это будет невежливо.

Не после того, как Нестеров помог мне, когда я в этом нуждалась, да ещё и заставил почувствовать себя обязанной, оплатив ремонт машины.

— Я живу на Алексеевской сопке, тебе по пути, — добавляет Марк, с легкой полуулыбкой.

Советчик на моем плече испуганно охает, прячется за моей шеей и выглядывает оттуда:

«Он что меня слышит?»

Вряд ли. Скорее догадался, что я не горю желанием оставаться с ним в одной машине. И несмотря на то, что внутри всё противится этой затее, с демонстративной любезностью отвечаю:

— Конечно.

Вместе мы прощаемся с хозяевами дома, договорившись встретиться завтра на причале. Лера тепло обнимает меня, а Никита пожимает руку, задержав мои пальцы в своей ладони чуть дольше, чем следовало бы. Выходя на улицу вместе с Марком, я всё ещё чувствую приятные искорки, скачущие внутри оттого, что я нравлюсь Сахарову и все идет прямо по намеченному мной плану.

На главной дороге шумят машины, но здесь тепло и тихо. Ни ветерка. Расстелившееся над нами темно-синее полотно неба усеяно звездами, а значит, погода завтра будет хорошей.

— Ты не хотела ехать из-за меня? — нарушает молчание Нестеров, когда мы подходим к моему БМВ и добавляет, откашлявшись. — Наверное, я должен извиниться за вчерашнее. Просто вечер был напряженный. И твое поведение выбесило. Да и пощечин мне никто до тебя не давал.

«Ого, извинения?! Неожиданно, — высовывается из-за плеча чертенок. — И очень непохоже на Нестерова, смотри как ему неловко».

Но Марк не похож на человека, испытывающего неловкость. Голос твердый и уверенный. Скорее, он относится к извинениям как к обусловленной этикетом необходимости.

Сажусь за руль и отвечаю Марку:

— А мне никто до тебя не дарил сирень. Считай, мы квиты.

— Какой-то неравноценный обмен, — усмехается он, устраиваясь на переднем пассажирском сиденье и отодвигая его назад, чтобы вытянуть вперед длинные ноги, обтянутые темными джинсами. — Мне казалось, что ты тоже сожалеешь о содеянном.

Вот значит, как. Он что, рассчитывал, что я тоже извинюсь? Нетушки. Пожав плечами, выезжаю с парковки:

— Тебе казалось. Если бы у меня появилась возможность отмотать время назад я, разве что, вмазала бы Зориной посильнее. Ты можешь думать, что хочешь, но она умышленно порвала мне платье. И я не та, кто подставит вторую щеку после удара по первой.

Моя показная кровожадность не производит на Нестерова ожидаемого эффекта. А зря. Подсознательно мне хочется запугать его так же, как он запугал меня. Хочется, казаться сильнее, чем есть на самом деле. Но то ли я слишком неубедительна, то ли Марк такой бесстрашный. Он беззаботно отзывается:

— Заметил. А знаешь, за что она так тебя не любит?

Еще бы не знать. Конкуренция — она такая. Выдаю очевидный ответ:

— Знаю. За то, что ей не досталась выгодная реклама новой кофейни в центре, а мои фото они в итоге разместили на пяти рекламных баннерах.

— Не угадала. Аня считает тебя виновной в том, что её брат пытался покончить с собой.

Чушь, бред и ересь. Хотя, я и не ожидала, что Зорина напрямую признается Нестерову в своей зависти.

— Я понятия не имела о том, что у нее вообще есть брат, пока ты сегодня об этом не упомянул, — фыркаю я, а он объясняет:

— Андрей Котов. У них фамилии разные. У него фамилия матери, у нее — отца.

Хмурюсь и недоуменно моргаю, пытаясь соединить туманный образ в голове с произнесенной фамилией. Андрея я помню. Он был милым и добродушным, но быстро мне надоел. То, что он после этого пытался покончить с собой — очень неожиданно и не очень приятно. Я об этом не знала.

— Мы просто расстались, потому что нам стало скучно вместе, — устало бормочу я в свое оправдание, стараясь не отвлекаться от дороги, где таксисты уже посчитали отсутствие пробок поводом лихачить, не опасаясь установленных повсюду камер видеонаблюдения.

Но Марк легко соглашается со сказанным:

— Ага. Как и с тем, кто был до него.

Честно говоря, плохо помню, кто был до Андрея. Но то, что он тоже мне надоел, скорее всего, правда. Вот только откуда Нестерову об этом известно? Хмурюсь:

— Ты что наводил обо мне справки?

— Должен же я был удостовериться, что моя сирень попала в хорошие руки, — он отворачивается к окну, любуясь огнями ночного города, сливающимися в сплошные разноцветные линии, пляшущие перед глазами.

То, что Марк знает обо мне больше необходимого, настораживает, но я не подаю вида:

— Ты всех блогеров считаешь лентяями или только меня? Зорина по-твоему тоже бездельница?

— Я не называл бездельницами ни тебя, ни Аню, — отзывается Нестеров, не поворачиваясь и когда взгляд его зеленых глаз направлен не на меня, говорить с ним гораздо легче. — Просто считаю, что блогерство — это больше увлекательное хобби, нежели работа.

Вот тут я никак не могу с ним согласиться, но и спорить не вижу смысла. И, не удержавшись, от шпильки в его адрес, отвечаю:

— Ты просто, наверное, слишком старый, чтобы понять. Семь лет разницы между нами заставляют смотреть на мир по-разному.

— На следующем светофоре направо сверни. Молодец, что посчитала, — смеется он и возвращает шпильку: — Справки обо мне наводила?

Понимаю, что прокололась, упомянув, что знаю о его возрасте, но вынуждена держать хорошую мину при плохой игре:

— Должна же я была знать, чью сирень тащу к себе домой.

Он усмехается и указывает дорогу к ряду кирпичных таунхаусов на Алексеевской сопке. Улица тупиковая и машин здесь почти нет, потому что владельцы здешнего жилья оставляют собственный транспорт в гаражах на цокольном этаже.

Останавливаю БМВ у крайнего подъезда. Нестеров щелкает ремнем безопасности, но выходить из машины не спешит:

— Ты не ответила на мой вопрос, Мила. Ты не хотела ехать из-за меня? — спрашивает он. Голос