Обратный отсчет: Распад - Токацин

не успевали, — отозвался Гедимин. — Нам и так очень сильно повезло.

За его плечом кто-то испустил свистящий вздох.

— Вы гордитесь тем, что сделали в тот день? — спросила самка. Зал загудел. Сармат криво ухмыльнулся.

— Нечего было взрывать мою станцию. Она никого не бомбила.

— Тишина! — рявкнул «Тилаколео», громыхнув металлической столешницей. Несколько секунд у Гедимина звенело в ушах, а охрана бродила по залу. К двери вроде бы никого не поволокли, и треска станнеров сармат не услышал, но в зале стало тихо.

— Мы вас поняли, — ровным голосом сказала самка. — Повторите ещё раз, для протокола: почему операция «Стальной Пояс» была начата с обстрела Иерусалима?

— Для отвлечения флота и наземных сил от настоящих целей, — ответил Гедимин. Сегодня ему было неспокойно, в груди ныло; сейчас боль усилилась, а он даже не мог прижать кулак к рёбрам и ослабить невидимый обруч.

— Вы знали, что этот город защищён договором? — спросила Парра. — Там не было ни одной военной цели. Вы уничтожили его практически полностью, только сейчас зашли разговоры о восстановлении.

Гедимин пожал плечами, насколько позволяли наручники.

— Мою станцию никто не восстановит. Незачем было её трогать.

— Мы вас поняли, — сказал судья Бойд, жестом остановив Парру. — Я не вижу смысла в дальнейших вопросах обвинения. Защита хочет что-то добавить?

— Нет, ваша честь, — бесстрастно отозвался Доан Ван Ли.

— Тогда я объявляю перерыв, — Найджел Бойд поднялся на ноги. — Встречаемся через десять минут. Медик сопровождения, осмотрите обвиняемого. Кажется, ему нужна помощь.

Охранник пропустил медика за барьер и сам встал рядом, подозрительно глядя на сармата. Тот поднял на него взгляд и криво ухмыльнулся — обычно людей от этого передёргивало, и они спешили отойти. Над головой кто-то гневно зашипел и выплюнул несколько неразборчивых ругательств.

— А вот тут он не врёт, — пробормотал кто-то из охранников. — Военный преступник. И если им этого мало для приговора — я не знаю, чего им ещё надо.

Тонкая игла проткнула кожу в районе спины, над самым позвоночником; укол был болезненный, но невидимые обручи тут же ослабли, и сармат смог вдохнуть полной грудью.

— Вам не противно? — вполголоса спросил у медика Уриэль Хадад. — Не противно помогать ему?

Кто-то из охранников насмешливо фыркнул.

— Ещё недавно ты этому теску на шею вешался. А теперь — «противно»… Эй, Джед, тебе там не обидно?

Уриэль с присвистом выдохнул сквозь зубы.

— Мой золотой город, — прошептал он. — Мой золотой пепел. Скоро ты будешь отомщён.

Гедимину наконец удалось повернуться боком и взглянуть на Уриэля. Первой на глаза попалась плазменная «пушка» — устройство, в которое так и не встроили ирренциевый реактор.

— Ну что, теперь тебе легче? — спросил сармат. Охранник, вздрогнув от неожиданности, развернулся к нему.

— Что?

— Ты отомстил за свой город, — Гедимин, с трудом отведя взгляд от «пушки», покосился на круглый шрам слева на груди, невидимый под плотным комбинезоном. — Теперь тебе легче?

Ближайший охранник успел перехватить руку Уриэля; Гедимин от удара не смог бы увернуться, даже если бы захотел.

— Нельзя! — сердито прошептал экзоскелетчик. — Он так и так сдохнет, а ты сам пойдёшь под суд. Подожди до приговора…

23 марта 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Питер Фокс, молча надев на сармата наручники, отошёл в сторону, и Гедимин направился к открытому шлюзу. На выходе он не увидел привычной «каталки», а едва шлюз остался позади, охранники с двух сторон вцепились в него.

— Пойдёшь своими ногами, — буркнул один из них, надевая на предплечье сармата ещё одну пару магнитных браслетов. — Хватит с тобой возиться!

— Даже если он взорвал целую планету, побои и издевательства всё ещё под запретом, — бесстрастно напомнил доктор Фокс, выходя из шлюза. — А ваше состояние, мистер Хадад, не нравится мне уже вторую неделю. Обратитесь за помощью, пока не поздно.

Уриэль Хадад ничего не ответил, только крепче сжал «клешню» на плече Гедимина. Сармата вывели из здания и затолкали в бронированный фургон, втиснув между четырьмя охранниками. Ничего не изменилось, — раньше он сидел, теперь — висел на выступах экзоскелетов, расслабленно свесив конечности и криво ухмыляясь. Бить его, к большому удивлению, не стали — ни в дороге, ни на выходе, только кто-то ткнул железным «кулаком» в спину, едва не уронив сармата на пол.

— На вопросы отвечать стоя, — буркнул охранник, заталкивая его за барьер. Там сармату всё же удалось сесть — там стояла табуретка; Гедимин прислонился спиной, насколько позволили скованные руки, к прохладной стенке и взглянул на судей.

Все уже были в сборе, даже мианиец лежал на привычном месте. Его длинные пальцы шевелились, изредка замирая в непонятных жестах, уши плотно прижались к затылку и больше не трепетали. Гедимин попробовал перехватить его взгляд, но не вышло — шлем бликовал, и глаза инопланетянина было не разглядеть.

— Что у нас сегодня? — негромко спросил Найджел Бойд.

— Геноцид, ваша честь, — отозвалась прокурор Парра. — Последний пункт обвинения.

Гедимин мигнул.

— Приступайте, — кивнул главный судья.

…Стоять было неудобно. Как выяснилось, у обвинения очень много вопросов, и к тому же они повторяются. Гедимин думал садиться между ответами, но охранники толкали его с двух сторон, вынуждая подниматься. «Никчёмное тело,» — думал сармат, досадливо щурясь. «Только зря тренировался. Даже ноги не держат.»

— Повторите ещё раз, мистер Кет, — снова заговорила Парра. — Вы считаете себя непричастным к так называемым «разработкам Биоблока»?

— Я же сказал — я был в Ядерном, — отозвался сармат.

— Ещё вы сказали, что не помните ни единого своего действия за всё время пребывания в «Гекате», — самке очень хотелось фыркнуть, но она сдержалась. — Возможно, это вы ставили опыты по радиобиологии на