Отдать якорь. Рассказы и мифы - Сергей Петрович Воробьев

не хотят работать, а хотят пить текилу. И чтобы текила лилась рекой, они требуют повысить пособия по безработице. А насчёт шубы, – чисто по-женски, без переходов, как бы продолжила свою мысль Марта, – не волнуйтесь. Главное, чтобы нужный нам человек был на месте.

Женя взялся за пустой стакан, поставил его на место и начал ёрзать на стуле, проявляя явную нервозность и нетерпение.

– Ничего, ничего, – затягиваясь дымом и помахивая своему подопечному ладошкой, задумчиво произнесла хозяйка, – всё будет в порядке. Бэнджече задаволоны. Обы тэн гад был на своим мейсцу.

Минут через пять мальчик привёл долговязого молодого метиса с явными примесями индийской крови. По всем признакам это и был «тот гад», за которым послала хозяйка. Он был красив и немного растерян. Глаза его напоминали наполненные влагой глаза лани, которая почуяла рядом хищника. Чёрные волосы – зачёсаны назад. Костюм – тоже чёрный – придавал его фигуре некоторую официозность и, в то же время, стройность, но не элегантность – нет; чтобы быть элегантным, нужно сбросить груз забот, который всё-таки лежал, – и это было заметно, – на покатых плечах гостя. Наверно потому в его осанке, манерах, взгляде присутствовал налёт робости. Но это была какая-то грациозная робость, робость исходящая от его природы.

Гость внимательно выслушал пани Марту, посмотрел на нас, сглотнул слюну и, вытянув вперёд шею, стал возражать. Его правая рука, поднятая на уровень со смуглым лицом, выписывала при этом сложные фигуры в воздухе, а манипуляции пальцами напоминали элементы ритуального индийского танца.

По прошествии многих лет, в течение которых я успел кое-чему научиться, увидев и наивную простоту русской души и её антиподные проявления в других нациях, и пронизывающую, как стрела, всё наше существование меркантильную составляющую, делающую из нас подчас удачливых или неудачливых коммерсантов, или жертву коммерции, в зависимости от обстоятельств и опыта… – итак, по прошествии указанных лет я могу, не боясь осечек, воспроизвести тот разговор между хозяйкой цветочного магазина из столицы Уругвая и, скорее всего, начинающим тогда коммерсантом-индусом, подвизавшимся на продаже меховых шкур. Да, они говорили на испанском, из которого я знал тогда всего несколько слов, и, тем не менее, пусть плюнет мне в лицо милая пани Марта, если я не уловил самой сути. Дальнейшие события не оставят сомнений в достоверности этого, конечно же, произвольного диалога, который восстановлен мною чисто эмпирическим путём и отражает именно то, чего добивалась наша добровольная посредница от уругвайского индуса.

Пани Марта элегантно вставила в мундштук новую сигарету и глубоко затянулась:

– Не дурите, сеньор Рамирес, Ваши шкурки и половины этого не стоят. Я-то хорошо знаю, как они Вам достались. Я предлагаю хорошую сделку. Поверьте мне!

При этом Марта несколько раз коснулась кончиком длинного мундштука своей декольтированной груди, показывая, насколько она осведомлена в его делах и в то же время открыта и благожелательна к нему.

– Но, – возразил сеньор Рамирес, – я тоже хочу заработать… у меня жена… новое дело… и потом они не с неба мне упали, – он вознёс взор к потолку. – Вы пользуетесь моментом, сеньора. Уступите хотя бы 10 процентов.

Пани Марта обернулась к нам и заговорщически подмигнула.

– Мне кажется, сеньор Рамирес, что без моей помощи Вы вряд ли продадите своих лис. Поэтому моё предложение остаётся прежним: они платят по 1300 за шкурку… Сколько шкурок вы будете брать? – обратилась она к нам уже по-русски.

Женя чуть не подавился последним глотком пива из гениного стакана:

– Если по дешёвке, то 14 штук возьму…

Он опять закашлялся и добавил простосердечно:

– На все.

И похлопал при этом по своему заднему карману, что явно смутило нашего индуса, и он вопросительно посмотрел на пани Марту – его продолговатое лицо стало ещё более продолговатым, а робость в глазах перешла в испуг.

– Вот видите! Если будете артачиться, он не возьмёт у Вас ни одной шкуры, – перевела хозяйка на испанский, – развернётся задом, и – арриведерчи. Так что соглашайтесь по тысяча триста. Он берёт четырнадцать штук, и двадцать пять процентов мне, дон Рамирес, – за выгодного клиента.

– Сеньора, это же грабёж. Извините, но ничего не вкладывая, Вы получаете более четырёх тысяч песо, насколько я понимаю…

Марта выжидательно и с интересом посмотрела на индуса, затянулась сигаретным дымом и тонкой струйкой выпустила его в лицо собеседника так, чтобы он не принял это за вызов, но в то же время и утверждая этим свои позиции.

– Хорошо… На каких же условиях Вы хотели бы продать свой товар?

– На пятнадцати процентах я согласился бы. Учтите, сеньора, мне ещё надо тратиться на бензин, чтобы отвезти их сначала ко мне, а потом, наверняка, в отель. Откуда эти иностранцы?

– Это русские. Покупатель вот тот – в середине, – она кивнула на Женю.

– А эти двое? – индус с надеждой посмотрел на нас.

– Это его друзья. При определённых обстоятельствах тоже могут стать Вашими клиентами. Потом отвезёте их в порт – от Вашего дома рукой подать. И потом, сеньор Рамирес, издержки за бензин полностью покрываются выгодной для Вас сделкой. Не так ли? Я же не спрашиваю с Вас за пиво, которое я поставила этим симпатичным ребятам. А это, согласитесь, равнозначно Вашим наивным претензиям.

В её голосе звучали деловые ноты. Она на мгновение сощурила глаза и обратилась в нашу сторону:

– Не хочет! Но ничего, мы его уломаем. Вы с пользой истратите свои деньги, пан Женя. Я всегда готова помочь хорошим людям. Ещё одно усилие, и он в наших руках. Не сомневайтесь. Правда, это тоже стоит мне нервов. Сами видите. Но, поверьте, я делаю всё, что от меня зависит.

Она победоносно сморщила нос, изображая улыбку лукавого сатира, и мы увидели её верхние зубы – крепкие и добротные, как у хищника.

– Думайте, думайте, сеньор Рамирес, – перешла она на испанский, делая серьёзное бесстрастное лицо, – Вам остаётся хорошая сумма.

Хозяин товара, проявляя неуместную для таких дел нервозность, стал ломать свои руки, но так изящно, что, казалось, они не имели суставов:

– Сеньора Марта, я прошу Вас уступить…

– Хорошо, сеньор Рамирес, – резко повернулась к нему хозяйка, – в знак уважения к Вам и Вашей жене, а также в залог не последней нашей беседы, – она многозначительно подняла брови…, – я согласна на двадцать процентов.

– Сейчас он сломается, – обратилась к нам Марта, понижая голос до густого баритона, – так что не беспокойтесь, дорогой пан Женя, переплачивать Вам не придётся.

Женя покорно закивал, манерно улыбнулся и стал трясти пустой бутылкой в свой стакан; оттуда выкатилось две капли. Сеньор Рамирес ответил не сразу, видимо