Мир Трех Лун - Гай Юлий Орловский

Меня торопливо догнал испуганный Карнар.

— Ты что?

— Просто пройду мимо. Это кто?

— Сам Роднер Дейнджерфилд, — прошептал он. — Что-то стряслось…

— Иди рядом, — сказал я тихо. — Можешь взять за край… Это кто, командующий?

Он взялся за край мешка, но на меня быстро зыркнул с подозрением.

— Угадал… или знал?

Я мотнул головой так энергично, что уши вроде бы хлопнули по затылку.

— Откуда? Просто выглядит так.

Он пробормотал:

— А ты непрост. Выглядит, говоришь, как другие главнокомандующие?

К Дейнджерфилду подбежал от главного входа роскошно одетый глерд, но в кирасе поверх цветных тряпок, отвесил короткий поклон.

— Высокочтимый глерд, — сказал он тихо, но мы с Карнаром как раз идем вблизи, я услышал. — Только скажите…

— Сегодня решим, — ответил командующий тихо. Он прошел мимо нас с Карнаром, словно мы трава у дома, глазом не повел и вообще не заметил, да мы и старались стать незаметными, — сегодня!

Глерд, который в кирасе, пошел с ним рядом, то и дело чуть склоняясь, словно отвешивает почтительные поклоны.

Мы донесли мешок почти до ступеней дворца, там стражи взялись за копья покрепче, готовые выставить нам навстречу.

Я хлопнул себя по лбу.

— Ох, что это я?.. Нужно было не сюда!

Карнар с облегчением повернулся, не выпуская мешка. Когда мы шли обратно, спросил шепотом:

— Зачем это тебе нужно?

— Озарение, — ответил я твердо. — Еще не знаю какое, но что-то заставило сделать вот так и добавило с пафосом, что это на пользу королеве и отечеству! Иди, мол, и твори.

Он молча помог нести мешок, а когда я забросил его обратно на телегу, покачал головой:

— Только бы войны не было.

— А что, — спросил я, — этот хочет войны?

— Жаждет, — ответил он невесело, — но королева пока против. Женщины трусливее.

— Но прибыл неспроста, — сказал я, — что-то будет. Ох, что-то будет… Этот Роднер, который еще и Дейнджерфилд, выглядит настоящим ястребом.

— Ястребом?

— Поджигателем войны, — объяснил я. — Что и понятно, только он будет на виду. А война хоть хорошая? За идеалы, свободу, демократию, освобождение угнетенных масс трудящихся… Или как?

Он смотрел на меня очень внимательно.

— Варвар, говоришь?

— Из леса, — подтвердил я гордо, хотя вообще-то попался, — у нас та-а-акой лес!.. Но с озарениями. Озаряет нас, значит. Спасибо, Карнар!

— За что?

— Даешь осмотреться, — ответил я.

Он пробормотал:

— Не на свою ли голову?

— С меня причитается, — пообещал я.

— Клочок твоей шкуры разве что, — буркнул он. — Ты здоровый, с тебя на два барабана хватит. Еще клочок и останется…

— Он твой, — заверил я. — Карнар, а что мне тут вообще можно?

Он посмотрел на меня внимательно, но на лице отразилась нешуточная борьба, наконец сказал в нерешительности:

— У тебя странное положение… Непонятное. Ты не глерд, просто слуга, но и не совсем просто, потому что хоть и простолюдин, но Улучшатель. В нашем королевстве, как и в соседних, есть либо глерды, либо простолюдины. Агерцери все, если верить легендам, были только из глердов… причем высших. Потому здесь еще не решили, как к тебе относиться. Но ты пока держись тихо. Понял?

— Понял, — ответил я покорно.

Он хлопнул меня по плечу и удалился, и почти сразу ко мне подошел человек в длинном плаще и с надвинутым на лицо капюшоном, я инстинктивно насторожился, руки сами приподнялись для защиты.

Он подошел совсем близко.

— Господин, — произнес так тихо, что почти прошептал, — не желаете ли купить зуб молодого дракона? Правда, малость поискрошился…

Я охнул:

— Фицрой! Ну ты даешь… Извини, что исчез так неожиданно. Меня забрали…

Он чуть приподнял голову, из-под края капюшона блеснули хитрые глаза.

— Знаю, в каменоломне только о тебе и говорят. И стражи, что наверху. А я выбрался на другой день. Слушай, а ты можешь так улучшить, чтобы у них рога повырастали?.. А хвосты, как у коров? Жаль… Эх, если бы я был Улучшателем, я б им, гадам, такого наулучшал!..

Я сказал счастливо:

— Как ты выбрался?

Он ухмыльнулся:

— Да ерунда, просто выбрался!

— И то верно, — сказал я поспешно. — Сейчас где остановился?

Он посмотрел в недоумении.

— Остановился?.. Я?.. За кого ты меня имеешь?..

— Понял, — ответил я. — Тогда давай так. Если не спешишь прямо сейчас куда-то бежать, давай переговорю насчет тебя. Встретимся здесь завтра в это же время. Хорошо?

— Хорошо, — согласился он, — только здесь со стены все видно, в стражи подобрали глазастых, а вон за теми палатками… Заходи с той стороны, там дорога все время по мертвой зоне. И знаешь, предложи вашему колдуну зуб дракона!

— Он с тобой?

— Конечно!

Я спросил на всякий случай:

— А это точно зуб дракона?

Он посмотрел на меня в великом изумлении.

— Ну ты даешь!.. А я откуда знаю?.. Может быть, даже зуб самого короля драконов!

Я сказал со вздохом:

— Ну да, конечно. Это вполне может быть его зуб. Драконов же здесь как воробьев.

Он хлопнул меня по плечу.

— До завтра, Юджин!.. Смотри, вон птичка!

Я повернул голову, — никакой птички, откуда она тут возьмется, если сад далеко, — а когда хотел спросить, где он такое узрел, его уже ни передо мной, ни поблизости.

Глава 13

В людской с дальней стены смотрит тусклое зеркало в старой потрескавшейся раме, слуги не обращают внимания, только я отнесся, как новичок, с должным вниманием, оглядел себя так и эдак, рубаху мне дали из грубого домотканого полотна, похожего на мешковину, уже почти не натирает кожу, башмаки растоптаны в меру, здесь только Алата в новеньких, расшитых бисером.

За спиной прозвучали шаги, я увидел в отражении приближающегося Карнара.

— Привет, — сказал я, не поворачиваясь, а наблюдая за ним в отражение. — Присматриваешь?

— Не то, — ответил он, — чтобы сильно, но за тобой нужен глаз. Для твоей же безопасности.

— Мне что-то грозит?

— Всем нам что-то да грозит, — ответил он уклончиво, — но тебе больше, чем мне. Или любому из нас. Ты чужак, как уже догадываешься. Что там увидел особенное. Себя?

Я подпустил в голос изумления:

— Это ж непонятное… Почему там еще один я? Колдовство?

— Оно самое, — подтвердил он. — Хотя и говорят, что это такое свойство, но как же не колдовство, когда там тоже мы?..

— Только между нами стена, — сказал я, уточнил: — Невидимая.

— И очень тонкая, — сказал он. — Видишь, когда касаешься, между нашими пальцами почти ничего и нет?