Марсельская сказка - Елена Букреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но… боже, разве это не именно то, что мне нужно?
— Ну, где моя маленькая зверушка? — неожиданно прохрипел Левша из глубины подвала. Я отшатнулась, шагнула к стене, а он подошёл к калитке и, провернув в замочной скважине ключ, открыл скрипучую дверь. — Неужто испугалась? Да, какая-то ты слишком зашуганная для той, кто вис на моей шее по своей же воле там, наверху.
Я не слушала его, блуждая испуганным взглядом по сторонам и прикрывая руками открытые участки моего тела. События принимали слишком неожиданный, слишком безумный поворот, но я отчаянно не принимала никакого другого исхода, кроме как выжить. Я не могла умереть, не могла внести такие коррективы в своё расписание. Смерть стоит десятком пунктов ниже — стоило хотя бы ради приличия выполнить несколько из них, прежде чем дойти до финальной строчки. Хотя нет, финальной всё же оставались мои с размахом устроенные похороны. Их я тоже расписала по подпунктам и даже набросала эскиз своего последнего наряда. Оно было бы несколько эпатажным, с намёком на…
«Эйла! Приди в себя!» — взбунтовался рассудок, и я дёрнулась, когда Левша бесцеремонно ввалился в мою темницу. Воздух вдруг сделался вязким, ещё более вязким, чем был до этого. Предчувствие беды захватило душу.
— Ну? Что застыла?
Я вжалась спиной в стену позади, когда Левша резко рванул ко мне и схватил меня длинными тощими пальцами за подбородок, поворачивая побледневшее лицо в сторону керосиновой лампы. Кожу опалило его несвежее дыхание.
Думай, Эйла, пожалуйста, думай…
— Хм. И правда. Ты в своём уме, — протянул он, и зловещая улыбка коснулась его тонких губ. — Тем лучше. Интереснее.
Я даже не пыталась вырваться. Мой взгляд остекленел, а сердце ухнуло в пятки, когда Левша вжался своими бёдрами в мои. Спокойно, Эйла. Никакого сопротивления. Только попытка выцепить одну здравую мысль из бесконечного вороха безумных и опрометчивых идей.
— Ты ведь уже догадалась, что я собираюсь с тобой сделать, да, красавица? Капо велел дождаться его, чтобы он сам мог убить тебя, но не отдал никаких приказов о характере нашего… времяпрепровождения. Я собирался сделать этот в тот же день, как увидел тебя, — его шёпот болезненно обжигал мою кожу. — А теперь ты вся… в моей… власти.
Органы в животе стянулись в тугой узел страха, и сквозь шум в ушах я вдруг расслышала едва уловимый шорох, издаваемый картами, спрятанными в моем бра. Левша прикоснулся к моей щеке, а я широко распахнула глаза, пораженная идеей.
Игральные карты.
Игра… ну, конечно! Всё ведь так просто, так очевидно! Я должна сыграть эту партию, безбожно блефуя.
Мозг заработал с удвоенной яростью. Я внутренне сжалась, перестала дышать. Как же мне поступить? Как успеть, как уловить тот момент, выдержать ту самую паузу? У меня не было ни секунды на раздумья!
— Мне всё равно, — выпалила я, опережая мысли. — Делай со мной всё, что хочешь.
Это было так отрезвляюще, так обнадеживающе, даже сквозь призму убийственного отвращения, что я немедленно принялась осуществлять несуществующий план. Хаотично и расплывчато, маленькие ходы к большой победе рождались в моей голове, пока этот мерзавец утыкался носом в мою шею и всё ждал, когда я начну сопротивляться. Меня едва не стошнило прямо на его уродливые туфли, когда грубые мужские пальцы коснулись изысканного шёлка моего платья.
Но жизнь моя была дороже пары секунд никчёмной гордости.
— Так ли всё равно? — просипел Левша куда-то в область сгиба моего плеча. — Я бы предпочёл, чтобы ты кусалась, чем была бревном, — он поднял голову, и расфокусированный взгляд, подёрнутый дымкой омерзительного желания, скользнул по моему лицу. Тогда я и поняла: этот подлец был пьян. Не настолько, чтобы от одного моего толчка повалиться и упасть на землю, но уже достаточно, чтобы потерять бдительность. — Но если ты не хочешь нарваться на мой гнев, ты можешь быть… отзывчивой.
Несмотря на неприкрытое отвращение, широкая улыбка едва не коснулась моих губ. Глупая мышь сама шла в лапы коту. И в роли мыши здесь выступала вовсе не я.
Ах, какая непредусмотрительность!
— Я не хочу твоего гнева… мне было его достаточно, — я округлила глаза, обхватив рукой его скудный бицепс. — Я всё делаю правильно?
Конечно, черти в ту же секунду заплясали в его глазах.
— Опусти руку ниже, — шепнул он, фыркнув.
— Как пожелаешь.
Я позволила себе оценить ситуацию: как много времени мне понадобится, чтобы усыпить его отсутствующую бдительность? Его главная ошибка состояла в том, что он уже считал себя победителем. Озлобленный на весь мир бандит с оружием и беспомощная девушка в его подвале. Она не способна дать отпор. Она слаба и напугана, а потому ему не придётся быть на чеку — вся ситуация полностью под его контролем.
Мне понадобится минута.
— И чего ты ждёшь? — поторопил меня Левша, устроив обе ладони на моих бёдрах.
Оставалось не больше пятидесяти секунд.
Набрав воздуха в лёгкие и чуть отвернувшись, я опустила ладонь к его животу. Я знала, что то, что встретит меня на несколько дюймов ниже, вызовет у меня рвотный рефлекс, но жизнь была дороже, и я скользнула рукой к поясу его брюк, опуская пальцы на ширинке. Конечно, Левша был уже возбуждён. Таких ублюдков возбуждает слабость. Очевидно, это говорит о том, что когда-то он сам был уязвимой жертвой.
Как же он жалок.
Тридцать секунд.
Стиснув зубы, я сжала внушительную выпуклость и получила его одобрительный вздох.
Всего двадцать секунд.
Ослабила хватку и снова сжала.
Пятнадцать секунд.
— Сядь на колени и хорошенько познакомься с ним, дикарка, — внезапно сквозь шум крови в ушах послышался его сдавленный голос. — Или я заставлю тебя, и тебе это не понравится.
Мои колени подогнулись.
Семь. Чёртовых. Секунд.
Рука обвила его талию и скользнула к пояснице. Он посмотрел на меня, а я не отрывала взгляда от своих действий. Сердце забилось где-то в животе, а затем и вовсе ухнуло в пятки.
Три секунды.
Пальцы коснулись холодного металла.
— Что ты, мать твою, там делаешь? — замешкался он. — Живо села на колени и спустила с меня брюки. Или ты хочешь получить пулю в лоб раньше времени? Я запросто это устрою.
Одна секунда. И пистолет, нагло вырванный у него из-за пояса, оказался в моих руках.
— Или это сделаю я, — с губ моих сорвался хриплый смешок, а выражение его лица в
