Гамильтон - Лорел Гамильтон

- А тебе это что даст?

- У меня будет секс с тобой, душенька.

- Ага, очень правдоподобно, - покачала головой я. - Мальчики тебе нравятся гораздо больше, чем девочки.

- У меня будет сексуальный контакт с Натаниэлем.

Я недоверчиво сузила глаза:

- Я никогда не замечала, чтобы ты был неравнодушен к Натаниэлю.

- Я знаю, что он несчастен, а я хочу, чтобы моим друзьям было хорошо.

- Ты говоришь не все, - продолжала настаивать я.

- Не понимаю, о чем ты, любимая, - он забился глубже в угол дивана. Они с Натаниэлем устроились так, как будто это им было не впервой, хотя я сильно в этом сомневалась.

- Он делает это ради меня, - неожиданно заявил Реквием. Я уставилась на вампира, который так и просидел все это время без движения:

- Поясни.

- Скажи ей, Байрон, скажи, зачем ты это предлагаешь.

- А куда ж подевалась твоя поэзия, Реквием? - полюбопытствовал тот.

- В цепях и во тьме, зачем мне быть здесь, Скорбеть в заключении, владея ключом? - охотно перефразировал Реквием.

- Уже лучше, - довольно сказал Байрон. - Скажи, ты задумывался о том, чтобы положить всему этому конец, радость моя? Неужели то, что Анита не очарована тобой, так сильно тебя ранит?

В ответ Реквием бросил на Байрона такой взгляд, что тот заметно вздрогнул. Не знаю, от страха или от чего другого. Я бы на его месте испугалась. Никогда не видела, чтобы Реквием смотрел на кого-то таким холодным взглядом.

- Так, сдается мне, что если ты сорвешься, будут жертвы, - сказала я ему. - Раз уж я всегда защищаю тех, кто в этом нуждается, то говори со мной.

- Натаниэлю нужна боль, Анита, - взглянул на меня Байрон. - В постели я могу делать это за тебя. Ты сможешь держать все под контролем, но будешь избавлена от необходимости делать это собственноручно.

- Натаниэль рассказывал тебе о своих проблемах?

- Я знаю, как это бывает, Анита, - хотеть чего-то и получать отказ. Я несколько столетий принадлежал мастерам, которые плевать хотели на мои потребности. Ты любишь Натаниэля, так же как и он тебя, но, в конце концов, неудовлетворенные потребности испортят вашу любовь, как портится молоко, оставленное на солнце.

- Так значит, это маленькое представление ты разыграл по доброте душевной, - сказала я, позволив просочиться в голос ноткам недоверия.

- Он пытался тебе сказать, но ты не смогла понять.

- Я и сейчас не уверена, что понимаю, - ответила я.

- Но мое представление хоть немного помогло?

Я хотела ответить отрицательно, но это было бы ложью. Большинство вампиров способны учуять неправду, так что не имеет смысла даже пытаться.

- Не хочется этого признавать, но да - помогло. Больше не пытайся повторить что-либо в этом духе, но на этот раз я тебя поняла.

- Что, правда? - произнес он, меняя положение так, что они с Натаниэлем оказались еще плотнее прижаты друг к другу. Если Натаниэля и беспокоило такое близкое и интимное соседство с обнаженным мужчиной, который не входил в число наших постоянных партнеров, то с виду так не казалось. Неужели то, что Байрон слегка подергал его за волосы, могло настолько сильно его к нему расположить? Неужели насилие - это настолько сильная потребность, или я действительно настолько пренебрегала его желаниями?

Байрон ведь не сделал ничего такого, против чего я стала бы категорически возражать. Он не сделал ничего плохого. Может, ничего страшного нет в том, чтобы связать Натаниэля и заниматься с ним сексом так же, как обычно? Так ли это чудовищно? Я смотрела на двух свернувшихся на диване мужчин, на спокойное и умиротворенное лицо Натаниэля, и внезапно осознала, что была слишком эгоистична. Я предполагала, что если наши отношения закончатся, то конец им положу именно я. Что я порву с ним из-за его чрезмерных требований или чего-то подобного. А сейчас я ясно осознала, что он мог бы бросить меня просто потому, что я недостаточно внимательно отношусь к его желаниям. От этой мысли сдавило грудь. Я любила его, правда любила. Я не могла бы представить свою жизнь без него. Так на что я готова для того, чтобы его удержать? Как далеко я могу зайти, и нужна ли мне в этом помощь?

С Байроном у меня однажды уже был секс. Я кормила от него ardeur. Сможет ли Байрон научить меня быть госпожой для Натаниэля? Может, да, а может, нет. Но это его небольшое представление показало одну вещь: мне нужен кто-то, кто объяснил бы, что делать с Натаниэлем. Сама я никогда бы не додумалась, что всего лишь сильно потянуть его за волосы будет достаточно, чтобы добиться такой потрясающей реакции.

- Кажется, ты серьезно над чем-то задумалась, детка.

- Размышляю над тем, что ты продемонстрировал; ты разве не этого добивался? - огрызнулась я.

- Я надеялся, что тебе понравится, но в твоих глазах читается нечто другое, - нахмурился, в свою очередь, Байрон.

- Ее нелегко убедить на такое, - заметил Реквием.

- Ей нравится быть сразу с двумя.

- Но не с любыми двумя, - возразил Реквием. - А с теми, из которых она не могла бы отдать предпочтение одному.

- Вы говорите обо мне так, словно меня здесь нет. Я это просто ненавижу, - заявила я.

- Прости, душенька, но я надеялся, что вид нас с Натаниэлем вместе подействует на тебя.

- Меня это озадачивает.

Байрон засмеялся, и это сделало его лицо моложе, давая представление о том, как он, должно быть, выглядел, когда был пятнадцатилетним подростком, еще до того, как его нашел вампир и сделал так, что Байрону уже никогда не суждено было справить шестнадцатилетие.

- Я надеялся совсем на другое.

- Ну, извини, - пожала плечами я.

- Это не твоя вина, дорогуша, - он покачал головой. - Я не ради тебя это делаю.

- Ну так и я не ради тебя стараюсь, - свредничала я.

- Секс был хорош, - хохотнул в ответ он.

- Но с Жан-Клодом тебе понравилось бы больше.

В его глазах промелькнуло странное выражение. Он с наигранным смущением опустил глаза, а когда снова поднял на меня взгляд, в них читалась все та же ехидная застенчивость.

- Жан-Клод любит тебя, голубка, он ясно дал это всем понять.

Я собиралась уточнить, что он имел в виду, но тут дверь распахнулась, и вошел сам предмет нашего разговора. В зале я заметила только то, что он одет в темное, но он всегда так одевается. В общем, одежда была, как обычно, черной, но сама она была необычной.

На нем был смокинг с фалдами, хотя можно ли назвать смокингом то, что пошито из кожи? Нечто вроде шелковых подтяжек было надето прямо на голое тело. Я уставилась на его обнаженную грудь так, как обычно таращатся на женскую грудь мужчины. Обычно я так не делаю. В том смысле, что у Жан-Клода, конечно, замечательное тело, но лицо несравненно лучше. Тогда я подняла взгляд к его лицу. Волосы темными локонами спадали ему на плечи. Шея перехвачена черной бархатной лентой с камеей, которую купила для него я. Взгляд переместился выше, к словно созданному для поцелуев изгибу губ, к линии щеки, напоминающей изгиб крыла ласточки, вся изящество и… Крыло ласточки? Это еще что за твою мать? Мне бы никогда не пришло в голову такое сравнение.