Океан сказаний - Сомадева

Только кончил царь отвечать, как снова вернулся на свое место на дереве труп с веталой, а царь, непоколебимый в своей решимости, снова отправился за ним.

12.19. ВОЛНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Вот снова Тривикрамасена дошел до дерева шиншапа, снова лезет он на дерево за трупом с вселившимся в него веталой и, взвалив его на плечо, отправляется, как и прежде, молча в путь. И снова обращается к нему ветала, как и прежде, сидя на его плече: «Нравится мне, царь, что ничто тебя огорчить не может! Чтоб не устал ты, расскажу я тебе одну увлекательную историю:

В стране ангов жил когда-то царь Йашаскету, обликом своим подобный неиспепеленному Шивой Смаре, спустившемуся на землю ради спасения своего тела. Был у этого доблестного царя, мощью своей десницы искоренившего без остатка всех врагов, прозорливый министр Диргхадаршин, подобно тому как у Шакры министром был Брихаспати. Поручив ему свое лишенное врагов царство, Йашаскету, одолеваемый своей молодостью и красотой, стал искать только наслаждений. Постоянно находился он на женской половине дворца, а не в зале совета, внимал полным страсти песням юных дев, а не голосам доброжелателей, любил беззаботный царь решетчатые и узорчатые окна, да не любил дел государственных-дыр же в них было не меньше, чем в тех решетках. Всю тяжесть государственных забот нес на себе министр Диргхадаршин, не знавший покоя ни днем, ни ночью.

Пошла в народе молва, что-де царь только лишь именем царя довольствуется, а всю власть забрал себе Диргхадаршин и наслаждается он царским счастьем. Тогда Диргхадаршин и сказал жене своей, Медхавини: «Милая, хоть и несу я всю тяжесть государственных дел, пока царь предается наслаждениям, распространилась среди людей клевета, что я всю власть себе забрал. А то, что в народе говорят, пусть и ложное, наносит вред даже великим людям. Разве не пришлось Раме из-за разговоров в народе покинуть Джанаки и? Что ж мне-то делать?» И когда сказал он так, вот что ответила министру его верная жена, заслуживающая имени Медхавини — мудрая: «Под предлогом, будто хочешь ты посетить святые места, отпросись у царя и на некоторое время, достойный, уезжай в чужую страну. Раз ты государственных дел касаться не будешь, то слухи эти себя изживут, а уж раз тебя здесь не будет, придется государю самому решать государственные дела, и постепенно забудет он все свои увлечения. А тут и ты вернешься и снова будешь безупречно исполнять свое дело».

«Так я и сделаю», — решил Диргхадаршин, выслушав жену. А затем в разговоре как бы между прочим обратился к Йашаскету с такими словами: «Позволь, государь, удалиться мне на некоторое время от дел — хочу я пойти по святым местам, ибо жаждет душа моя, Дхармы». «Нет! — отказал ему раджа. — Разве нельзя иначе достигнуть Дхармы? Разве даяние и прочее не дают Дхармы обретения неба тем, кто живет в своих домах?» Сказал ему на это Диргхадаршин: «Даяние и прочее дают нам очищение, ведущее к достатку, а святые места навсегда очищают нас от грехов, раджа! Посещают их разумные люди, пока молоды еще! Как ходить по святым местам, когда нельзя уже доверять своим силам?» А пока он так просил, а раджа ему отказывал в его просьбе, вошел пратихара и объявил: «Божественный, лучезарное светило достигло середины небесного океана. Поднимись, ибо приходит время твоего омовения». Тотчас же поднялся раджа и отправился совершать омовение, а министр, возжелавший посетить святые места, поклонился ему и отправился домой.

Оставив дома жену — запретил он следовать ей за ним в святые места, — ухитрился Диргхадаршин уйти так, что даже слуги его не заметили. Вот скитается он по разным странам, переходит с одного святого места на другое и достигает, наконец, благочестиво решительный, страны Пундра. А там попал он в город, стоявший неподалеку от океана. И когда сел Диргхадаршин, покрытый пылью странствий и опаленный солнцем, во дворе храма Шивы, увидел его купец по имени Нидхидатта, пришедший туда поклониться. Заметил купец, что на нем брахманский шнур и что он обладает достойной внешностью и приметами, и подумал, что должен это быть высокого положения брахман, и, будучи гостеприимным, привел его к себе домой, а там, устроив для него омовение и попотчевав всякими яствами и прочим, спросил его, отдохнувшего: «Кто ты, откуда и куда идешь?» Ответил тот с достоинством: «Брахман я, а имя мое — Диргхадаршин. Пришел я сюда из страны ангов, а иду по святым местам».

Сказал тогда ему купец Нидхидатта: «Собрался я на Золотой остров — торговать. Оставайся пока здесь, в моем доме, до моего возвращения. Устал ты от скитаний по святым местам. Куда тебе усталому-то идти?» Возразил ему, выслушав это, Диргхадаршин: «Что мне здесь оставаться? Поеду я с тобой, купец, если не помешаю». И купец сказал на это: «Пусть так и будет!» И провел министр, давно уже не спавший на постели, ночь в доме купца.

На другой день Диргхадаршин вместе с купцом пошел к морю, взошел на его корабль, полный товаров, и, пока плыли они на нем, любовался министр беспредельно чудесным и грозным океаном. А затем прибыли они на Золотой остров. Да пристало ли главному советнику царя странствовать по бурному океану? Но чего не сделает добродетельный, чтобы избежать бесславия? Прожили они на том острове какое-то время, и Нидхидатта продавал да покупал. Когда же поплыли они обратно, то увидел Диргхадаршин с корабля, как среди океанских волн поднялось «пожелай-дерево» с коралловыми ветвями и сучьями, а кора его сверкала золотом, и было оно украшено плодами, словно из драгоценных камней, и прекрасными цветами. А среди ветвей увидел Диргхадаршин усыпанное наилучшими из драгоценностей сидение и на нем девушку необычайной красоты и прелести. И только успел он изумиться и подумать: «Ох! Что бы это значило?» — как девушка, державшая в руках вину, запела:

«Что своим посеял делом,нынче плод того ты снимешь, —и судьба не переменитпредназначенного кармой!»

И только спела она эту песенку, как снова и с деревом, и с сидением погрузилась в океан. «Что это за диво дивное я сейчас видел? Среди океана вдруг вырастает дерево с поющей красавицей на нем и, только лишь появившись, погружается в бездну! Ну, как не восхититься постоянством океана! Разве не из него некогда всплыли Лакшми, Месяц, дерево париджата и много других чудес?» Видя как он всему этому дивится, и слушая, как восторгается, сказали ему кормчий и прочие, кто был на корабле: «На этом месте всякий раз появляется эта красавица, а показавшись, снова погружается. Для тебя, конечно, это зрелище внове». Так ему объяснили случившееся, но он продолжал изумляться, пока не достиг вместе с Нидхидаттой на корабле берега.

Вместе с тем купцом, товары разгрузившим, пришел Диргхадаршин в его дом, переполненный радостью по случаю их возвращения. Недолго погостив, обратился он к Нидхидатте: «Погостил я в твоем достойном доме, купец, и хорошо отдохнул, а теперь хочу отправиться на родину, — тебе же да сопутствует благо!» И не захотел Диргхадаршин оставаться, сколько ни уговаривал его купец. Отправился министр в дорогу, сопровождаемый лишь своей собственной добродетелью, и после долгих и трудных странствий достиг наконец своей родной страны Анга.

Там, когда он еще только подходил к городу, увидали его соглядатаи, которых уже давно Йашаскету назначил, чтобы разыскать его, и уведомили о том царя, а тот сам вышел встретить министра, огорченный разлукой с ним и радующийся его возвращению. Приветствовал он и обнял Диргхадаршина, и отвел его, утомленного и покрытого пылью дальних дорог, во дворец, и стал расспрашивать: «Зачем покинул ты нас? Зачем не только дух, но и тело свое ты привел в такое горестное состояние? Или ведомы почтенному пути судьбы, раз он внезапно решился отправиться в скитания по святым местам и разным странам? Но скажи мне, по каким странам ты ходил? Что нового видел?» И тогда стал описывать ему Диргхадаршин свое странствие на Золотой остров, а когда дошел до того, что видел, как из пучин океанских появляется божественная красавица, истинное украшение всех трех миров, сидящая на «пожелай-дереве», и что слышал, как она поет, тотчас же поразил Смара царя своей стрелой, и решил царь, что без нее ему нет радости ни в жизни, ни в царстве. Отвел он в сторону министра и молвил: «Должен я сам ее увидать, иначе не будет мне жизни! Отправлюсь я тем путем, о котором ты рассказал, поклонюсь судьбе и попытаю счастья. Не следует меня отговаривать, и не нужно за мной следом идти. Пойду я один и тайно, а ты охраняй царство. И сделай, как велю, заклинаю тебя моей жизнью!» Закончив говорить, не стал он слушать возражений министра и отпустил его домой, к семье, давно ожидавшей своего главу. Но хоть устроили родные большой праздник по случаю возвращения Диргхадаршина, оставался он мрачен — разве могут добродетельные министры быть счастливы, если неисправимы пороки их господина?