Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как вам известно, получили широкое распространение открытые и злые нападки на армию, административные органы, включая и КГБ... Такой гигантской и предательской демагогии мир еще не знал. Нестерпимо видеть и слышать, когда Генерального секретаря ЦК КПСС ставят рядом с Сахаровым, который ни одного доброго слова не сказал в адрес КПСС и социализма, а скорее наоборот. Западные воротилы с радостью похлопывают нас по плечу и хвалят на все лады нашу перестройку, довольно потирая руки и, по моему мнению, преждевременно предвкушая уже сейчас, как они за компанию с Польшей проглотят и нас...
Сейчас бушуют межнациональные страсти, а впереди могут быть еще трагичней социальные бури, вызванные усиливающимся расслоением общества и стремительным ростом несправедливости в материальном и моральном положении советских людей. В настоящее время Федоровы и им подобные деятели, нажившие свое благополучие при нашей "негодной системе", много раз повторяют об "умных и деловых" людях, но мне кажется, что самые мудрые люди сейчас живут и работают в ГДР, твердо заявив о невозможности "соединения огня с водой". У нас же процветает наукообразная, путаная абалкинщина, поддерживае-» мая конъюнктурщиками от идеологии и философии.
Мне представляется, что мы непростительно рано хороним плановую систему, не совершенствуя ее, а полагаясь на '^некапиталистическую саморегулирующуюся экономику", преждевременно хороним и руководящую роль партии, в первую очередь ее кадровую политику, полагаясь на мифическое добровольное народовластие без должной дисциплины и строгого порядка. Подстраивать наш "парламент" под буржуазный — гиблое дело...»20
То, что мог себе позволить сказать вслух первый секретарь Московского обкома партии, отправленный на пенсию еще в 1985 г., разделяли многие его действовавшие коллеги в партийном и государственном аппарате.
Роль I Съезда народных депутатов СССР еще нуждается в специальном исследовании. Наряду с отмеченными выше его последствиями необходимо указать, что за занавесом политического противостояния, противоречий между коммунистическим фундаментализмом и реформистским крылом, рожденными в КПСС, приковывавшими особое внимание в обществе, существовали долговременные планы представителей народных фронтов, избранных в число депутатов СССР. Трудно найти в стенограмме съезда резкие заявления, под которыми бы стояли фамилии В. Ландсбергиса, будущего лидера Литвы, или А. В. Горбунова, ставшего одним из вождей латышского сепаратизма. Эстонская делегация на съезде воспринималась как сторонник экономического суверенитета в рамках СССР. Однако подспудно, в кулуарах съезда, вызревало то, что привело к взрыву национальных движений в СССР и подготовило почву к его ликвидации. Воссоздание Съезда народных депутатов СССР создавало легальный способ противостояния союзному центру с далеко идущими политическими последствиями. И эта возможность была использована сполна.
Но и в составе российской делегации дело обстояло не просто. В числе самых ярых противников системы оказалось много людей, причастных к ней. Это были люди, в разной степени входившие в номенклатурную систему. Среди них — и Ю. Н. Афанасьев, значительную часть своей жизни проведший под крылом номенклатуры ЦК КПСС, и Г. X. Попов и А. М. Емельянов, обреченные в качестве заведующих кафедрами общественных наук на утверждение в Московском горкоме КПСС, и генерал-майор КГБ СССР О. Д. Калугин, руководивший контрразведкой в системе разведки КГБ, а позже руководитель КГБ в Ленинграде. Что же говорить о директорах институтов Академии наук СССР, вдруг оказавшихся в качестве депутатов оппонентами системы, которой они были многим обязаны?..
Съезд стал равнодействующей разнообразных политических сил. Однако главной проблемой стало соотношение единого союзного центра и республик, входивших в его состав. Все шилья «ленинской национальной политики» стали выходить из мешка.
СССР был странной империей — «империей наоборот». Если классическим признаком империи всегда было стремление метрополии жить за счет окраин, колоний, то с Советским Союзом происходило полностью противоположное. Не только военная сила скрепляла СССР. Фактором, вызывавшим заинтересованность относительно широких слоев населения республик в сохранении в составе
СССР, были дотации, которые центр посылал в республики. Об этом говорилось и тем более писалось очень мало. Между тем они были весьма значительны.
Теперь же, в условиях усиливавшегося экономического кризиса, центр оказывался неспособен дать средства республикам, откупиться на время от их проблем. Отсюда возникали две модели поведения: для центра — это применение политических факторов, а при необходимости — и военной силы, а для республик — надежда избавиться от одряхлевшего, но остававшегося опасным центра и начать решать собственные экономические проблемы самостоятельно.
Обострение экономического кризиса в стране
В 1989 г. на прилавках книжных магазинов появилась книга, авторами статей в которой были самые известные советские экономисты, которые по популярности тогда вполне могли соперничать с эстрадными «звездами». Л. Абалкин, Г. Попов, О. Лацис, А. Аганбегян и их коллеги были частыми и желанными гостями на телевидении, редкую неделю большие интервью с ними или их статьи не появлялись на страницах газет. Интерес к экономистам в самых широких слоях населения страны объяснялся верой в то, что этим хорошо говорящим людям свойственно то тайное знание, использование которого позволит преодолеть кризис. Следует только дать им возможность практически осуществить задуманное. Упомянутая книга была своего рода манифестом экономистов-реформаторов. Она называлась «Этот трудный, трудный путь. Экономическая реформа»21. Книга стала итогом анализа социалистической экономики и излагала те рецепты, которыми ее пытались вылечить.
Заметим сразу: выход из кризиса предполагался по рельсам социализма. Другое дело, что авторы был)- убеждены в необходимости его реформирования. Редактор книги Л. И. Абалкин писал, что «нужно во многом по-новому осмыслить природу социализма, многообразие его моделей, его гуманистический облик и движущие силы». Эту новую модель и следовало выбрать. Но «...прежде чем начать переход к новой модели, нужно остановить сползание экономики в пропасть, переломить негативные тенденции. Пока это не удастся сделать, ни о каком переходе не может быть и речи»22. Он был убежден в необходимости чрезвычайных мер в экономике, в повышении роли центрального звена управления, в стабилизации финансов и оздоровлении потребительского рынка23
Для достижения этой цели, как сообщал
