Дом Цепей (litres) - Стивен Эриксон

Л’орик взглянул вниз на демона:

— Отдохнул, Серожаб? Меня зовут Л’орик. Можем ли мы теперь обсудить наши взаимоотношения?

— Я чую сырое мясо. Я голоден. Есть. Потом говорить. Честно.

— Как хочешь. Что касается сырого мяса… Я найду тебе что-нибудь подходящее. Здесь есть правила, определяющие, что ты можешь, а что не можешь убивать.

— Объясни их мне. Осторожно. Нежелание обижать. Но голоден.

— Объясняю…

Она так долго жила одной лишь местью — и вот теперь, через считаные дни, она встанет лицом к лицу с сестрой, чтобы разыграть последний ход в этой игре. Жестокая, но всё равно игра. Ша’ик знала, что все мыслимые преимущества в её руках. Легионеры Тавор неопытны, местом битвы будет территория самой Ша’ик, её Воинство Апокалипсиса состоит из солдат, закалённых восстанием, и превосходит врага числом. Как она теперь догадывалась, богиня Вихря извлекала силу из Старшего Пути, — возможно, и не в её чистом виде, но тем не менее — неуязвимую для отатарала или же способную сопротивляться его действию. Маги Тавор — два виканских колдуна, причём оба сломлены духом, а в окружении Ша’ик четверо Высших магов и два десятка шаманов, ведьм и чародеев, вместе с Файелль и Хэнарас. В общем, поражение кажется невозможным.

Но всё равно Ша’ик была в ужасе.

Она сидела в одиночестве в центральной зале большого многокомнатного шатра, который служил ей дворцом. Жаровни возле трона медленно тускнели, тени тянулись во все стороны. Ей хотелось сбежать. Игра оказалась слишком тяжёлой, слишком опасной. Её окончательное обетование было холодным — холоднее, чем Ша’ик себе представляла. Жажда мести — пустое чувство, но я позволила ей поглотить себя. Отдала её, словно дар, богине.

Проблески ясности — они слабели, увядали, как цветы зимой, по мере того как богиня Вихря сжимала хватку на её душе. Родная сестра променяла меня на доверие Императрицы, чтобы убедить Ласиин в собственной преданности. Всё ради своих амбиций. Наградой ей стала должность адъюнкта. Таковы факты, холодная правда. А я, в свою очередь, променяла свободу на силу богини Вихря — и таким образом могу совершить возмездие над сестрой.

И чем же мы отличаемся друг от друга?

Проблески ясности, но они ни к чему не приводили. Она могла задавать вопросы, но, кажется, была неспособна искать ответы. Она могла выносить суждения, но они казались странно пустыми, лишёнными значения. Её удерживали от размышлений.

Почему?

Ещё один вопрос, на который, она знала, не сможет ответить, не сможет даже попытаться ответить. Богиня не желает, чтобы я размышляла. Ладно, хоть какое-то признание, в конце концов.

Она почувствовала чьё-то приближение и отдала безмолвный приказ своим стражам — отобранным из воинов Матока, — пропустить гостя. Завесы, прикрывающие вход в залу, раздвинулись.

— Слишком поздний вечер для таких ветхих стариков, как ты, Бидитал, — сказала Ша’ик. — Мог бы и отдохнуть, готовясь к битве.

— Тут много битв, Избранная, и некоторые уже начались. — Он тяжело опирался на посох, глядя по сторонам со слабой улыбкой на сморщенных губах. — Угли гаснут, — пробормотал он.

— Я думала, сгустившиеся тени порадуют тебя.

Его улыбка натянулась, затем он пожал плечами:

— Они не мои, Избранная.

— Разве?

Его улыбка натянулась ещё больше:

— Я никогда не был жрецом Меанаса.

— Да, ты служил Рашану, призрачному чаду Куральд Галейна… однако Путь этот принадлежал Тени. Нам обоим достоверно известно, что различия убывают, если зарыться глубже в тайны самого древнего триумвирата. В конце концов, Тень была рождена столкновением Света и Тьмы. И Меанас, по сути, извлечён из Тирллана и Галейна, Тира и Рашана. Это, если угодно, смешанная техника.

— Как и большинство магических искусств, доступных смертным, Избранная. Боюсь, я не понимаю, что ты пытаешься сказать.

Она пожала плечами:

— Только то, что ты послал своих теневых слуг шпионить за мной, Бидитал. И что же ты надеялся высмотреть? Я такова, какой ты меня видишь.

Он развёл руками, посох лёг ему на плечо:

— Возможно, они не столько шпионы, сколько защитники.

— Так уж ли отчаянно я нуждаюсь в защите, Бидитал? Или твои страхи… особого рода? Это о них ты пришёл поговорить со мной?

— Я близок к тому, чтобы раскрыть точную природу этой угрозы, Избранная. Скоро я смогу представить свои открытия. Хотя именно сейчас моё беспокойство связано с Высшим магом Л’ориком и, возможно, с Призрачными Руками.

— Ты же не подозреваешь их в заговоре, верно?

— Нет, но я начинаю думать, что здесь замешаны другие силы. Мы находимся в сердце схождения, Избранная, и не только между нами и малазанцами.

— Вот как.

— Призрачные Руки не тот, кем был раньше. Он снова стал жрецом.

Ша’ик в искреннем изумлении подняла брови:

— Фэнер исчез, Бидитал…

— Не Фэнера. Подумай вот о чём. Бог войны был сброшен с трона. И другой взошёл на его место, как того требует необходимость. Тигр Лета, некогда — Первый Герой, Трич. Одиночник из Первой империи… а ныне — бог. Его потребность в смертных поборниках и аватарах будет велика, Избранная, — для укрепления позиции, которую он собирается занять в пантеоне. Смертный Меч, Кованый Щит, Дестриант — всё это древние титулы… и силы, которые бог вкладывает в них.

— Призрачные Руки никогда не примет другого бога, кроме Фэнера, — заявила Ша’ик. — И я не могу представить бога настолько глупого, чтобы принять его. Ты мало знаешь о прошлом Геборика, Бидитал. Он не набожный человек. Он… совершал преступления…

— И тем не менее, Избранная. Тигр Лета сделал свой выбор.

— И какой же?

Бидитал пожал плечами:

— Такой, что Геборик может быть только Дестриантом.

— Чем ты докажешь подлинность этого необычайного превращения?

— Он хорошо прячется… но недостаточно хорошо, Избранная.

Ша’ик долго молчала, затем, пожав плечами, сказала:

— Дестриант нового бога войны. И почему бы ему не быть здесь? Мы ведь воюем, в конце концов. Я подумаю об этом… событии, Бидитал. Хотя сейчас я не могу — даже допуская, что это правда, — понять его значение.

— Возможно, Избранная, наиболее важное значение является также самым простым: Призрачные Руки больше не сломленный и бесполезный человек, каким был раньше. И учитывая его… двойственное отношение к нашему делу, он представляет для нас возможную угрозу…

— Я так не считаю, — сказала Ша’ик. — Но, как я уже сказала, подумаю над этим. Говоришь, в обширную паутину твоих подозрений также попал Л’орик? Почему?