Кровавый век - Мирослав Попович

Испытанием для национального единства Швеции стала идея собственного атомного оружия как гарантии нейтралитета, выдвинутая влиятельным министром обороны Пером Эдвином Шельдом в 1954 г. Идея Шельда встретила решительное сопротивление Социал-демократической партии и поддержку у некоторых ее руководителей, но окончательно была осуждена социал-демократами только в 1959 году.

Сферой, где действовали принципы «шведского социализма», стала в первую очередь политика на рынке труда, а наибольшее обострение противоречий принесли проекты пенсионной реформы, вынесенные на референдум в 1957 г. К этому времени оформились разные платформы – рабочих, или «синих воротничков», поддерживающих Конфедерацию профсоюзов, профсоюза «белых воротничков», профсоюза высшей интеллигенции (людей творческих профессий), объединения самостоятельных работников (не работодателей и не наемных рабочих) – партии аграриев, преобразованной в партию центра, а также консерваторов и либералов, которые представляли работодателей и высшую интеллигенцию. Победили «синие воротнички»; пенсионная система стала одним из элементов перераспределения национального дохода в интересах более бедных классов, который обеспечивал выравнивание социальных возможностей. В Швеции существовала собственная очень интересная школа экономистов; Гуннар Мюрдаль, один из видных шведских ученых и социал-демократический министр, позже – известен как деятель ООН, сформулировал важные идеологические принципы, которые можно считать социал-демократической альтернативой философии либерализма фон Хайека. Мюрдаль различал в социальных теориях ценностные ориентации и объективное научное содержание, независимое от идеологии. Ценностными ориентациями экономической теории гуманистического характера Мюрдаль считал защиту демократии и принцип равных возможностей.

В социальной практике еврейского государства Израиль особенное внимание привлекали сельские коллективные хозяйства – кибуцы разных форм. Правящая социалистическая Партия труда поддерживала движение кибуцев из идеологических соображений: еще в XIX ст. социалисты в сионистском движении наибольшую опасность для возрождения еврейского государства видели в том, что в обществе Израиля не будет собственного рабочего класса и собственного крестьянства. Освоение новых земель путем руками наемных арабских рабочих, что было типичным для первых волн колонизации, лидеры сионистов следом за Мозесом Гессом считали гибельным для будущего.

Коллективные хозяйства в Израиле не только реализовали социалистические идеи, но и стали способом эффективного ведения сельского хозяйства бывшими горожанами, которые приехали осваивать земли полупустынь засушливой страны. В условиях противостояния демократий Запада и тоталитарного режима Востока еврейский кибуц приобретал символический характер антитезиса советскому колхозу.

Германия 1940–1950-х гг. не родила какой-либо плодотворной социалистической альтернативы тоталитарному коммунизму. Лидер социал-демократии Курт Шумахер в первые послевоенные годы имел наибольший личный авторитет: он не был эмигрантом, а сидел в концлагере, руку потерял еще в Первую мировую войну, был страстным и даже злым критиком власти и пламенным антикоммунистом, а в дополнение мог себе позволить такую меру немецкого патриотизма, которая была недосягаема для буржуазных политиков, мирно переживавших диктатуру. Что касается социалистических идеалов, то Шумахер, критиковавший перед войной социал-демократическое руководство с правых позиций, в целом сохранил отношение немецкой социал-демократии к традиционным высоким принципам: отдавая «воскресный» почет марксизму как политической религии социал-демократии, в «будничных» делах Шумахер больше полагался на личный опыт и здравый смысл. В результате пылкий критический заряд социал-демократии был направлен против «четырех К» – капитализма, консерватизма, клерикализма и картелей, – а вместе с тем против европеистской политики Аденауэра.

Конрад Аденауэр

Как это ни парадоксально, именно немецкие консерваторы подхватили в эти годы самые передовые реформаторские начинания, инициаторами которых были французы.

Во Франции, как и в Англии, прошла серия национализаций, осуществленная еще под руководством националиста и государственника де Голля (он подал в отставку с поста премьер-министра в начале 1946 г. и впоследствии возглавил правую и националистическую оппозицию). Однако во французском варианте национализации были лишь одним из элементов политики плановой модернизации, рожденной совсем не в левых кругах. Инициатором новых подходов был давний сторонник европейской интеграции, вполне «буржуазный» деятель Жан Монне. Монне, по происхождению и профессии виноторговец из города Коньяк и по призванию мастер больших коммерческих соглашений и компромиссов, служил идее Соединенных Штатов Европы как способу согласования взаимных интересов национальных европейских бизнесов. Именно в русле идей «буржуазного» европеизма рождается та идеология и политика, которая сегодня служит левопрогрессистским целям европейских социалистов.

Шарль де Голль

В первую очередь Монне с группой своих сотрудников осуществил компетентный анализ состояния французской экономики. Результаты были плачевны. Франция, невероятно ослабленная двумя войнами, давно страдала от слабости инвестиций в производство и модернизацию. Оказалось, что самое современное металлургическое предприятие построено в 1906 г., да и то в Лотарингии, то есть еще до немцев. Средний возраст машин во Франции составлял 25 лет, в США – 5–6, в Англии – 8–9.[665] Французам была нужна перспектива решительной модернизации, и группа Монне выработала такой перспективный план, рассчитанный до 1952 г. Рычагами, используемыми в реализации этого плана, был не командно-административный режим, а преимущественно кредитная политика и другие средства непрямого воздействия. Кредиты и другие виды американской помощи благодаря четко сформулированным перспективам были использованы не для латания узких мест, а для решения далеко идущих задач реконструкции с модернизацией. В каждой отрасли были созданы ассоциированные группы, которые состояли из членов администрации, экспертов и представителей профсоюзов. До 1947 г. в этой системе охотно и плодотворно работали и коммунисты.

Следующей акцией было объединение усилий Франции и Германии, что реализовалось в Европейском объединении угля и стали (ЕОУС) по инициативе того же Монне. К интеграции и немцев, и французов толкали диаметрально противоположные послевоенные обстоятельства, которые имели тем не менее одинаковый результат. Французская промышленность не могла конкурировать с более динамичной немецкой, немцы, особенно с условиях «холодной войны», не могли позволить себе выступать на мировой и европейской арене самостоятельно.

ЕОУС многими политиками воспринималось поначалу как очередный картель и потому было встречено в штыки государственным секретарем США Дином Ачесоном так же, как и социал-демократом Куртом Шумахером. На деле для Монне, поддержанного министром иностранных дел Робером Шуманом, шла речь о зародыше общеевропейской государственности, но государственности нового, невиданного характера. Европа как государство возникала из «общественного договора» – из правового согласования экономических интересов, а не из силовых структур. Тем не менее, центральное правление ЕОУС не только называлось официально «Властным центром», но и имело функции государственной власти в том ограниченном объеме, который был необходим для решения экономических проблем.

Из этой нетрадиционной сверхгосударственной и межгосударственной структуры, которая была наиболее либеральной как продукт свободного соглашения сторон, исключающего любое силовое давление, и в то же время недостаточно либеральной, поскольку опиралась не на парламентские формы народной воли и народного контроля, начинается история нового типа европейской государственности. К сожалению, очень быстро европейская структура приобрела формы обычного межнационального договора, поскольку на первый план вышла проблема военного союза европейских государств во главе с Америкой – проблема НАТО и немецкого участия в этом военном объединении. Задача построения европейской государственности отошла на второй план, и это привело к отставке Монне в 1955 г. и созданию им Комитета борьбы за Соединенные Штаты Европы.

Подытоживая опыт европейских интеграционных процессов и реформирования общества на гуманистической основе, можно сказать, что процессы обобществления производства в них имели место, но не всегда и не как самоцель, а всего лишь как одно из средств для повышения эффективности и модернизации. Там, где национализаций можно было избежать, западные социалисты их избегали, получая желаемый главный эффект – повышение жизненного уровня более бедных классов населения, в первую очередь «синих воротничков». В других случаях социалисты шли даже дальше, чем национализация больших предприятий, – вплоть до национализации земли и образования коллективных сельских хозяйств (Израиль). Вырисовывалась перспектива разных, не обязательно через коллективную собственность, путей для достижения больших гуманитарных целей, которые формулировались как политическая демократия, общество равных возможностей и наднациональная государственная организация «наций-государств».