Конан Бессмертный - Роберт Говард

Молча слушавший Конан осторожно полюбопытствовал:

— Я чужестранец и не знаю почти ничего... Что это за пророчество?

— Моя жена, мать Люцзе, повелевала удивительными силами,— ответил старик,— Она понимала язык птиц; я сам видел, как дикие звери джунглей ластились к ней, тычась носами в ее ладони... Когда разразилось несчастье, один из мародеров Ях Чиенга ворвался в покой моей супруги и поразил ее насмерть во время молитвы богам. Я прибежал слишком поздно... Я зарубил злодея, но ее спасти уже не успел.

Я стоял с окровавленным мечом в руке, сам не свой от горя и ужаса. И тогда она нашла в себе силы поманить меня рукою и прошептать:

«Мой час настал... Беги же, любимый, спасай себя и детей. Спрячьтесь, ждите и не отчаивайтесь. С Запада придет доселе невиданный воин, наделенный благородным сердцем и щедрой душой. В своем гневе он сокрушит и раздавит врага, точно ядовитую змею под каблуком. Это будет белокожий человек необыкновенной силы, король своей страны... Подобно огненной молнии поразит он Проклинаемого. За ним стоят боги! Пайканг снова будет...» — но тут алая кровь хлынула из ее уст, и она умерла. Несмотря на охватившее меня горе, я выполнил ее последнюю волю. Я собрал и вывел из дому наших детей. Самых маленьких вынесли потайным ходом верные слуги... С тех пор и до сего дня мы ждали появления белокожего полководца. Мы мечтали о том, как он придет во главе блистающих армий и его стяг взовьется над башнями Пайканга. Но из великих пустынь налетают лишь кочевые орды грабителей... А годы идут, и с каждым днем слабеет надежда. И вот я состарился; дни мои сочтены. Я отчаялся... Какая судьба ждет мой народ?

Широко улыбнувшись, Конан топнул ногой и прогремел:

— А кто тебе сказал, дед, что я не король? Я король прекрасной Аквилонии, самой могущественной державы Запада! Когда-то я завоевал ее и своими руками, прямо на троне, задушил тирана, правившего ею тогда. Кожа у меня светлая, а что касается силы, мне случалось драться один на один с профессиональными душителями — и побеждать! Ну как, не подхожу под твое пророчество?

Старец вскинул глаза, страстно желая и не решаясь поверить:

— Ты не шутишь, Конан? Ты в самом деле король? Но если так, значит, верно и то, о чем я еще не успел тебе рассказать... Моя бедная супруга обещала, что пророчество сбудется не позже чем через двадцать лет после нашего разгрома... О, слава богам! Мы сегодня же соберем священный благодарственный пир, а завтра — располагай нами, как пожелаешь. Ты согласен вести нас?

Конан qt души рассмеялся:

— Не так скоро, дружище! Даже я, наделавший в своей жизни вполне достаточно глупостей,—даже я не столь безрассуден, чтобы кидаться прямо в пасть чародею во главе двух десятков людей. Боги, видишь ли, охотнее помогают тем, кто сам шевелит мозгами. Мы должны тщательно предусмотреть каждый шаг.

Но Канг Люцзе уже разнесла новости, и скоро все звуки потонули в восторженных криках толпы, собравшейся около хижины. Пришлось Конану с самым серьезным видом принимать скромные знаки поклонения шафрановокожих людей, чью единственную надежду на спасение он воплощал.

И вот в деревушке, населенной кхитайскими беглецами, собрался высокий совет. Густо вился над кальянами благоухающий лотосом дым. Конан разлегся на циновках, держа в руке кубок вина. Зоркие голубые глаза внимательно изучали лица новых союзников. Атмосфера в бамбуковой хижине была наэлектризована до предела...

— Не так-то легко проникнуть в замок Проклинаемого,— рассказывал рослый узкоглазый мужчина, чье лицо было изуродовано шрамом через весь лоб,— Меченосцы стоят на страже ночью и днем, не говоря уже о потусторонних силах, которыми он повелевает... С другой стороны, народ безоружен. Открытое нападение на хорошо вооруженную цитадель с нашими ничтожными силами — безумие!

— Ты совершенно прав, Ленг Чи,— ответил старый Канг Хзу.— Лишь хитрость может проложить нам путь к успеху. Вот послушайте: я знаю, как попасть в цитадель. Через неделю Проклинаемый дает пир: так отмечает он каждую годовщину взятия Пайканга. И каждый год венцом праздника становится Танец Львов, исполняемый по всем правилам древности,— тем самым Ях Чиенг как бы идет навстречу народной любви к зрелищам и приверженности старым традициям. В этот день, единственный раз в году, раскрываются главные ворота, и люди могут войти во внутренний двор... Да, но как мы проведем с собой короля Конана? Он светлокожий и круглоглазый, да и ростом слишком заметен. Хотя погодите, мы можем спрятать его в каком-нибудь ящике...

Конан счел за благо вмешаться:

— Ну нет, друзья! Лежать без движения в ящике, точно покойник в гробу, вот еще не хватало! Но этот ваш Танец Львов наводит меня на мысль... Я слышал о нем от путешественников. Насколько я понял, двое влезают в один костюм, снабженный головой льва. Вот тут, под самый конец праздника, я и проскользнул бы в замок, а там-то уж... Только вот где взять львиный костюм? У вас его нет, а делать небось долго...

— Судьба поистине нынче к нам благосклонна,— серьезно ответствовал старец.— В Шаулуне, за день пути отсюда, живет команда танцоров, которая что ни год ходит на праздник. Есть у них и костюм. Мы уж постараемся, чтобы они не прогадали, одолжив его нам. А в остальном ты прав: у тебя будет достаточно возможностей проскользнуть в замок, ибо под конец праздника Проклинаемый нередко выставляет для черни вино. Тогда поднимается такая неразбериха и крик, что в прошлые годы меченосцы Ях Чиенга, бывало, выставляли толпу за ворота под угрозой оружия. Быть может, на сей раз нам удастся к своей выгоде использовать пьяный разгул... Представляю, как разинут рты меченосцы, увидев перед собой трезвых людей да с запрещенным оружием в руках! Веселый праздник ждет Ях Чиенга в этом году!

— Не говори «гоп»,— предостерег Ленг Чи,— Сколько воинов мы можем собрать? Между тем по первому зову Ях Чиенга сбегутся знаменитые Двести, а следом подоспеют войска. Знали бы воины, что мы затеваем, может, кое-кто и перекинулся бы к нам, но...

— Да и оружия у нас маловато,— сказал другой старейшина,— Не забывайте, друзья, что душегубы Проклинаемого сплошь в кольчугах и панцирях, точно раки из озера Хо!

Изгнанники еще раз подсчитали свои ничтожные силы и заметно приуныли. И тогда заговорил Конан:

— Старейшина Канг! Помнится, ты как-то обмолвился об отряде наемников с Запада, захваченном Ях Чиенгом в прошлом году. Что тебе известно о них?

— В месяце Кабана откуда-то с Запада явился отряд в пятьдесят человек,— ответствовал старец.— По их словам, они состояли на службе у короля... как бишь звалась эта держава? Туран? Да, Туран. Им, однако, вскоре надоело терпеть унижения от тамошних полководцев, и они направились далее на восток, думая попытать счастье в Кхитае.