Фантастические тетради - Ирина Ванка

— Зачем тебе тамацип? — спросил Бароль. Аладон ехидно улыбнулся. — Еды в лесу не хватает, что ты, как лишай, на гору полез?

— Как можно… — ответил Аладон. — Я не ем тамаципов.

— Тогда зачем?

Аладон почесал пяткой колено привязанной ноги и усмехнулся.

— Ты, — продолжил Бароль, — увел всех верблюдов. Я уже не говорю про растяпу Гаха, который, догадываюсь, разделил их участь.

— Да, — согласился Аладон, — всех, кроме одного, — будто речь шла не о стратегически важных ресурсах, а о яйцах, ворованных из курятника малолетним хулиганом.

— Кроме одного, — подтвердил Бароль, — это лишь потому, что один находился под моей задницей.

Аладон не смог не согласиться, но на этот раз его смуглая физиономия исказилась искренним сожалением.

— Сколько тебе лет?

Босианин достойно проигнорировал вопрос.

— Или ты умеешь считать только краденое? Сколько лет ты уже выкрал из своей вонючей могилы?

Аладон закатил глаза к полу и меланхолично обозрел разостланный под ним мешок, тот самый дырявый мешок, из которого его собратья, как правило, отправлялись в ад.

— Сколько тебе надо? — спросил он.

— Хочешь увидеть апокалипсис или с тобой покончить теперь?

— Это, смотря как жить. А то, может, сторгуемся. Мне кончина не к спеху.

— Раз так, слушай меня внимательно, — приказал Бароль и встал в позу победителя перед поверженным врагом. — Если ты так хитер, что увел рыбу у меня из-под носа, и так ловок, что украл караван с погонщиком, тебе ничего не стоит добраться до Анголеи без солнца и звезд. Наверняка ты сможешь мираж отличить от гор, и, верно, ты неплохо держишься за верблюжий хвост, если я всю ночь потратил на поиски тебя, живодера.

Аладон хмыкнул.

— По звездам теперь ориентируются лишь слепцы, а по солнцу — идиоты.

— Ты отведешь моих людей к Папалонской горе, и до их возвращения я обещаю не беспокоить твое чумазое племя.

— А потом?

— Потом — видно будет.

— Очень я тебе поверил.

Бароль сердито нахмурился.

— Когда такое было, чтоб я не держал перед тобой слово? Разве я не обещал, что подвешу тебя вверх тормашками над верблюжьим дерьмом?

— Верно, — согласился босианин, — Анголея — не худший способ убраться из твоей берлоги.

— Но это еще не все, — продолжил Бароль, — из моей «берлоги» есть два способа убраться, да только верблюд остался один. Бывал на косогорских болотах?

Аладон насторожился.

— По глазам вижу — бывал. Знаешь, что лежит на дне? Разумеется, знаешь. Либо ты придумаешь, как мне без единого дромадера организовать экспедицию в восточное Косогорье, либо жить тебе до обеда.

Развернувшись к выходу, Бароль уже пожалел о сказанном. Поедание пленника не вписывалось в его ближайшие планы. За его хитрую морду он готов был заплатить больше, чем за сотню тамаципов. Но не сдержать слово означало уронить достоинство, а уронить достоинство означало, что по мере прибывания воды распоясавшиеся босиане, чего доброго, сами станут предпринимать экспедиции к последнему оазису цивилизации. Но не успел он переступить порог, как услышал за спиной щелчок, — примерно так босиане окликали друг друга, предупреждая об опасности. Этот звук Бароль слышал много раз, но ни разу не видел, каким образом он получается.

— Подойди, — сказал Аладон и поманил его пальцем.

Бароль подошел так близко, что лишь очень уравновешенный дикарь удержался бы от соблазна его придушить.

— Зачем тебе то, что лежит на дне болота?

— Не твоим жидким мозгам думать на эту тему.

Аладон подтянулся к уху Бароля и, шепнув пару слов, снова расслабился на веревке.

Удивленный Бароль отказался поверить ушам.

— Неужели?

Босианин кивнул.

— Ты уверен?

— Разве у тебя есть причина мне не доверять? Я однажды предупредил: не перестанешь гонять караван через мои земли — лишу верблюдов.

— Если ты прав…

— То каково будет мое вознаграждение?

— Жизнь, — ответил Бароль и собрался идти, но Аладон схватил его за рукав.

— И это все?

— Все.

— В таком случае я должен называть тебя папой.

УЧЕБНИК. ОСНОВЫ ФАКТУРОЛОГИИ. Реактивный мутагенез

Начало реактивного мутагенеза, по традиции, принято называть первым информационным прорывом. Именно информационным, поскольку информация на этом этапе перестает восприниматься как вспомогательная категория и обретает ценность сама по себе, в виде постоянно пополняющихся архивных накоплений. Вторым информационным прорывом считается выход цивилизации из категории «фактура», когда физические ценности уступят место ценностям информационным; под третьим информационным прорывом подразумевается «предельная цивилизация», когда даже информация, как таковая, ценностью быть перестает.

В этой главе, являющейся как бы дополнением к предыдущей, стоит привести несколько иллюстративных примеров, пока не поздно, пока мы еще не знакомы ни с фактурологической триадой, ни с ей подобными интеллектуальными извращениями, которые только и делают, что затрудняют восприятие. Простейшая схема экстрамутагенеза в классическом варианте школы Гарваля выглядит приблизительно так.

Нарушение гармонии участка ЕИП (не углубляясь в причины).

Образование пространственной микрополярной среды дифференциала (путем дробления, надо полагать).

Микрополярные включения, адаптация — что, грубо говоря, можно назвать началом фактуры.

Мутагенез, стабилизация, поиск идеального баланса в биосистеме и, чего уж греха таить, естественный отбор, если есть из чего выбрать, — словом, мутагенная фактура.

На этом месте процесс прерывается естественным критическим барьером. Может быть, обычный мутагенез доводит-таки фактуру до идеально возможного баланса, после чего, естественно, наступает тотальная деградация, ибо нормальный природе, в отличие от церкви, вечное царство Божие, по определению, недоступно. Но может случиться так, что мутагенез не справится с поставленной задачей, перепробовав все способы решения, — в этом и состоит апогей разумной природы — загнать в тупик самое себя, чтобы иметь возможность подняться на порядок выше. Для решения задачи отсутствует лишь такая малость, как внутренняя стимуляция развития. Мутагенез способен законсервировать на многие века некий информационный набор, достаточный для выживания, — именно это не позволяет ему идти на прорыв. Реактивный мутагенез от обычного, опять же по определению, отличается тем, что он не ваял фактуру на протяжении миллиона лет, ему не страшно эту фактуру погубить, он открыт… в том смысле, что рассчитан на восприятие, тогда как «закрытый» мутаген сконцентрирован на самом себе и ведет себя соответственно, не допуская лишней информации. Реактивный мутагенез можно понимать как антипод нормального мутагенеза, он никогда не знает заранее своего предела и способен вызвать цепную реакцию информационных прорывов, не неся ответственности за содеянное.