Сказки Долгой Земли (сборник) - Антон Орлов

Второй импульс пересилил, и Залман повернул обратно. Мелькнуло мимолетное ощущение привычного и правильного.

– Давайте погуляем вместе, – предложил он, надеясь, что Лидия скажет «нет», потому что первый импульс опять возобладал. – Вы видели плакаты на вокзале? Здесь надо соблюдать осторожность.

– Хорошо, давайте вместе, – быстрая робкая улыбка некрасивой девушки. – Я хочу найти улицу, на которой когда-то жила, но вряд ли найду, Танхала большая.

Это была нелепость, очевидная даже для Залмана.

– Как вы могли здесь жить, вам же немного лет?

– Восемнадцать. Я носитель МТ, – помешкав, Лидия усмехнулась. – Как Сабари.

Похоже, что ей не чуждо чувство юмора.

Они пошли рядом по длинной улице, пойманной в зеленые сети ползучих растений, изредка перебрасываясь незначительными фразами. За углом стоял облупившийся щит с планом привокзальных районов Танхалы.

– Кажется, мы вот здесь, – остановившись перед ним, показала Лидия. – Не заблудиться бы…

– Я найду обратную дорогу, – отозвался Залман. – Говорят, я здесь раньше жил.

– Вы тоже носитель МТ?

– Нет, в этой жизни. Я принадлежу к подвиду С и родился до Темной Весны. У меня расстройство памяти. Если вы спросите, что за этим поворотом, я сказать не смогу, а до гостиницы дойду. Непонятно, правда? Мне самому непонятно.

Накинутая кофточка сползла, открыв покрасневшее плечо в лохмотьях облезающей кожи. Девушка поправила ее и объяснила:

– Хотела немного загореть, а вместо этого сгорела. Этот новый лосьон для загара «Бронзовая нимфа» так рекламировали, что я попалась. На самом деле он помогает только тем, у кого кожа и так принимает загар.

– Вам лучше вообще не загорать.

– Я знаю, но иногда хочется стать полной противоположностью самой себе.

Залмана словно бритвой полоснули (от кого-то он уже слышал такие слова!), но это ощущение быстро угасло. Они пошли дальше. Раз уж случай столкнул его с Лидией, хорошо бы ее расспросить: вдруг она что-нибудь знает об опасном существе, которое прячется в здании «Изобилия-Никес»? Просто не может быть, чтоб она ничего не знала, ведь она отмечена печатью того существа – это словно едва уловимый запах или слабый, почти за порогом человеческого восприятия, звук. Залман начал издалека:

– Я живу на Дромадерских холмах, недалеко от вашего супермаркета. Наверное, вы живете где-то поблизости?

– Прямо в магазине.

– Интересно… – пробормотал он, услышав ответ.

– Ничего интересного – маленькие комнатушки, все очень аскетично. У папы с мамой есть шикарная квартира, но она для приема гостей, мы редко там бываем. Я живу с сестрой Марианной, Ариадна вместе с Глорией, а братья – втроем в одной комнате. Когда мы были маленькие, у нас даже игрушек почти не было. Главное – служение семейному бизнесу, нас приучали к этому с пеленок. Нет, я понимаю, что должна радоваться за свою семью, что это настоящий санаторий по сравнению с тем, что бывает у других…

Лидия пожала плечами, отчего кофточка опять соскользнула. На этот раз девушка застегнула ее на верхнюю пуговицу.

– Зато семья у вас, наверное, дружная?

– Не знаю, – ответила она после затянувшейся паузы. – Наша семья похожа на хорошо отлаженный механизм. Никесы – лучшие, где Никесы, там успех, мы должны гордиться тем, что мы Никесы… Не знаю, нужны ли мы друг другу просто по-человечески. Дело в том, что я-то могу сравнивать, потому что помню кое-что из своей прошлой жизни. У меня там были брат и сестра, брат немного постарше, а сестра маленькая. Родителей вспомнить не могу, зато их помню хорошо. Мы любили друг друга и заботились друг о друге, а не о росте продаж и показателей. Вроде бы я влипла в какую-то сложную и жутковатую историю личного характера, и мой брат этого не одобрял, пытался меня переубедить, но все было очень по-человечески. А здесь, если кто-то провинится, устраивают семейный суд, и все тебя хором обвиняют. В последний раз это было со мной полгода назад. Я тогда засиделась в библиотеке, опоздала на рекламную акцию, и мне влетело за то, что я украла у дела два часа двадцать три минуты. Хорошо еще, секунды не посчитали.

– А за то, что вы приехали сюда, вам не влетит?

Залман уже забыл, что собирался у нее выяснить.

– Я ушла из дома. Найду какую-нибудь работу и буду сама по себе. Силой меня вернуть не смогут, потому что я носитель МТ и могу пожаловаться в Психологический контроль, а скандала папа не захочет.

Они обогнули круглое черное здание, на стенах которого до сих пор сияли остатки осыпавшегося зеркального покрытия. Дорогу перебежала серая в пурпурных пятнах ящерица с раздутым зобом.

– Это моя вторая попытка, – продолжила Лидия. – Я уже уходила из дома, когда мне было двенадцать лет. Я тогда пошла в Пламенный Легион, больше некуда было податься, но госпожа Одис на следующий день меня выгнала. Она так и не объяснила, за что. Вначале она одобрила то, что я захотела стать пламенным легионером, а не юным менеджером, но потом сказала, что отщепенцев им не надо, выстроила всех в шеренгу и торжественно указала мне на дверь. Она разговаривала со мной так, как будто я совершила преступление.

– Со мной она тоже не здоровается.

– Я не сильно расстроилась, все равно мне там не понравилось. Просто хотелось чего-нибудь полностью противоположного… Лишь бы мне поскорее работу найти.

Лидия стянула резинку с хвостика. С распущенными волосами она стала похожа на больную русалку из обмелевшего водоема. У Залмана некрасивые девушки обычно вызывали чувство жалости, но Лидия – другое дело: у нее невзрачная внешность была всего лишь оболочкой, под которой пряталось что-то опасное и бездонное, как полынья под хрупкой корочкой льда.

– Если вы хотите перемен, вы могли бы устроиться стюардессой в Трансматериковую компанию, – заметил он вслух.

– Туда берут крепких девушек, а я слабая, и носителей МТ не берут вообще.

– Как вы узнали, что у вас мнемотравма?

Сказав, Залман засомневался – не бестактный ли это вопрос, но Лидия ответила спокойно:

– Когда мне было восемь лет, началась чертовщина с окнами и дверями – мне казалось, что за ними должно находиться совсем не то, что есть на самом деле. Например, снег уже растаял, а у меня было навязчивое представление, как будто за окном лежат сугробы. Еще стали вспоминаться люди и места, которых я никогда не видела и придумать не смогла бы. Меня сводили к врачу, и там сразу поняли, что это МТ. Потом даже определили, что в прошлый раз я умерла во время Темной Весны. Если я обгорю на солнце, правая лопатка у меня сгорает сильнее, чем левая, до волдырей. Врачи сказали, у меня там было клеймо, какое выжигали поверх антимерсмонианской татуировки – это обычный симптом. После экспертизы мне даже выдали справку, что в прошлой жизни я была активным участником антимерсмонианского движения, и я имею право на льготный проезд в общественном транспорте. Я слышала, что среди носителей МТ людей с таким признаком много.