Сказки Долгой Земли (сборник) - Антон Орлов

Танхала начиналась сразу же за береговой стеной: позолоченные косыми лучами солнца пустынные улицы, уходящие вдаль, за край мира, заброшенные здания причудливой архитектуры, совершенно не похожие на типовые постройки Птичьего Стана, Тянги или даже Касиды. Размах, от которого сосет под ложечкой. Погруженное в вечный сон прошлое – или, скорее, сон о прошлом: ведь это город, которому две с лишним тысячи лет, бывшая столица, после Темной Весны приговоренная к сносу.

Глава 6

На площади перед зданием вокзала несколько десятков солдат отскабливало и отмывало брусчатку. Не желая мешать им, Залман свернул в боковую улочку с каналом.

Набережная, одетая в растрескавшийся красновато-бурый камень. Над водой торчали наклонные рамы, затянутые проржавевшей металлической сеткой – мало ли, что оттуда полезет (впрочем, полезть-то оно может и по сетке), вода напоминала прокисший суп. Кое-где рам не хватало, словно кто-то их выломал. Дочерна загорелый мужчина в грязной потрепанной одежде ловил сачком водяниц, приносящих удачу, они в такой среде превосходно себя чувствуют. Возле его ног стояла заскорузлая сумка и пара стеклянных банок.

Залман направился к гостиничному комплексу. Единственный жилой квартал в мертвом городе, там есть магазинчики, котельная, кафе, поблизости находятся казармы лесной пехоты. Но все это дальше, сначала надо миновать обветшалые здания в чернильных лохмотьях волчьего бархата, оккупированные птицами, ящерами и перекидниками, наблюдающими за одиноким прохожим из оконных проемов.

Залман неплохо ориентировался в Танхале, как это у него получалось – он сам не понимал. Возможно, Сандра права, и когда-то он действительно здесь жил. Он повернул за угол, зная, что теперь его отделяют от обитаемого квартала всего два поворота. В просвете снова открылся вид на привокзальную площадь. Слева покосившийся каркас какого-то строения, под ним громоздятся обломки бетона и куски помутневшего стекла (обрушилось само, не дожидаясь запланированного сноса), а справа, в медово-золотом закатном свете, вереница стрельчатых арок, и под одной из них кто-то стоит…

Мостовая качнулась под ногами. Ощущение потери опоры. Знакомый силуэт под аркой оставался неподвижным, как будто вырезанный из темного картона.

«Разве из Страны Мертвых возвращаются?.. Наш план сорвался из-за меня. Если бы я тогда не опоздал…»

Эти невесть откуда взявшиеся мысли кружились в голове у Залмана, пока он медленно и неуверенно, словно только вчера научился ходить, шел к ожидавшему его человеку. На периферии мелькнула еще одна мысль: не надо было сюда приезжать.

Солнце било в глаза. Уходящая к горизонту пустая улица, заспиртованная в этом вечернем свете, показалась Залману таким же наваждением, как до боли знакомый силуэт под аркой.

А в следующий момент наваждение рассеялось, и он оторопело уставился на худенькую невзрачную девушку лет шестнадцати-восемнадцати, которая, в свою очередь, испуганно смотрела на него. Мелкие черты бледного личика заурядны и невыразительны. Прилизанные светло-русые волосы. На ней были джинсы и форменная курточка юного менеджера, манжеты подвернуты, выставляя напоказ дистрофически щуплые запястья. Залман никогда раньше ее не видел.

– Я вас не знаю, – пробормотал он, чувствуя, как замедляются удары сердца.

– Я вас тоже не знаю.

У нее и голос был слабый, невыразительный. Никакого повода для тревоги, а он-то принял ее за… За кого?..

– Извините, обознался.

– А, понятно… Ничего, – она вежливо кивнула в ответ.

Инцидент был исчерпан, и Залман направился к гостинице. Всего гостиниц тут шесть или семь, но в одной из них, самой фешенебельной, все окна распахнуты настежь, и персонал носится, как угорелый: там готовят апартаменты к завтрашнему прибытию Летней госпожи со свитой. Из окна на верхнем этаже выпало ведро, грохнулось о тротуар, отскочило, кувыркаясь. Мыльная вода расплескалась темными кляксами с оборками пены. Наверху – взрыв ругани, кто-то кого-то распекал. Обычная неразбериха, какую можно обнаружить с изнанки любого торжественного мероприятия.

Залман обошел опасную гостиницу стороной (вдруг в следующий раз оттуда вывалится не ведро, а уборщица?), миновал два зловеще декорированных отеля в стиле Темной Весны, с лепными черепами по карнизу (в этих заведениях не протолкнуться от туристов с Изначальной), и солидное, без затей, здание, где селились командированные чиновники, ведавшие планомерным разрушением Танхалы. Его целью была самая скромная из гостиниц, на отшибе, окнами смотревшая в неширокий переулок, где асфальт взломан скрюченными мохнатыми растеньицами, напоминающими эмбрионы, а дома на противоположной стороне оплетены узловатым ведьминым плющом. Залман и раньше там останавливался.

Даже здесь царила суета. В холле, рядом с парадным портретом Властительницы в усыпанном самоцветами кокошнике, вешали семейный портрет: Летняя госпожа в юности, с матерью, отцом и сестрой.

Сестру тоже звали Сандрой, словно у родителей не хватило фантазии на другое имя. Элесандрина Янари принадлежала к подвиду В и умерла от старости в возрасте девяноста восьми лет. Сандра-первая вспоминала о ней с досадой, а однажды призналась: «Вообще-то, я несправедлива к Элесандрине, но я все не могу простить ей того, как она у нас появилась. Хоть и понимаю, что она в этом не виновата». «У твоей мамы были трудные роды?» – предположил Залман. «Да какие там роды! Если б она родилась, как полагается, я бы ничего не имела против. Откуда она взялась – это я расскажу как-нибудь в другой раз».

Один из тех разговоров, которые почему-то застряли в памяти. Залман был лишен любопытства, и все же эти загадочные обмолвки Сандры насчет того, что ее сестра появилась на свет не так, как у всех появляются братья и сестры, вызывали у него слабое беспокойство.

Возне с портретом конца не было видно, и он настроился на безропотное ожидание, но тут его заметили и проводили в номер. Лакированная мебель темного дерева, старое трюмо, с потолка смотрят белоглазые лепные маски. Горничная предупредила, что после наступления сумерек открывать окно не следует, и что она еще зайдет позже, чтобы запереть решетчатые ставни.

– С туристами беда! – бросила она уже с порога. – Нарочно все отворяют нараспашку, из интереса. И Мерсмона к ночи поминают, не сплюнув, тьфу, тьфу, тьфу… Одно слово, иноземцы, что с них взять. Подать вам к чаю шоколадных Залмана с Эфрой, господин Ниртахо?

– Подайте, – согласился Залман.

Ночью в окно что-то скреблось, противно царапая коготками по стеклу. Не вытерпев, Залман встал с кровати, подошел и постучал по решетке. Там затихли. Он отдернул занавеску, но заметил в лунном свете только мелькнувшую гроздь мохнатых членистых ножек. Один из тех ночных упырей, за которых туристы с Земли Изначальной готовы платить, не торгуясь, как за экзотику высшей пробы, в то время как жители Долгой Земли с радостью бы всю эту экзотику под корень извели.