Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

Даранд Росейл, когда поднялся столб воды, белее снега на солнце и более тридцати футов высотой.

Он ожидал, что его опередят, но настолько?! Досягаемость броненосца превышала дальность действия его собственных орудий по меньшей мере вдвое. Это означало, что он сможет начать обстреливать его галеоны за полчаса до того, как те смогут вступить в бой. Это также означало, что броненосец мог охватить гораздо более широкую зону, чем он допускал, что сделало бы еще более трудным для любого из кораблей, ставших тылом его колонны, когда он повернет обратно на север, проход мимо него и вступление в бой с убегающими обычными галеонами. И сам размер водяного столба сказал ему, что снаряды еретиков будут гораздо более разрушительными, чем он ожидал. Все это означало, что стоимость атаки на этот корабль будет намного выше, чем он предполагал.

Всего на мгновение он подумал о том, чтобы прервать сражение. Но нет, черт возьми! Если когда-нибудь и должны были возникнуть обстоятельства, при которых королевский доларский флот смог бы вступить в бой с одним из броненосцев еретиков, то это должны были быть сегодняшние обстоятельства!

— Общий сигнал, — рявкнул он. — Поднять больше парусов!

* * *

Капитан Спринджир не нуждался в сигналах с флагмана. Он пришел к тем же выводам, что и его адмирал, и на реях «Септера» внезапно расцвело еще больше парусины, когда моряки бросились выполнять залп приказов. Галеон резко накренился на правый борт, набирая скорость под давлением дополнительных парусов, и Спринджир повернул обратно к броненосцу.

Они должны были подобраться ближе так быстро, как только могли, должны были попасть в зону досягаемости врага, прежде чем еретики смогут…

* * *

Весь левый борт «Дреднота» взорвался дымным раскатистым громом. Несмотря на нарезы, его орудия все еще заряжались с дула. Да, это были стальные пушки с проволочной обмоткой, но по части точности они были немногим более совершенными, чем нарезные орудия Старой Земли середины девятнадцатого века, без какой-либо из передовых систем управления огнем, которые более поздняя эпоха приняла бы как должное. Они стреляли по отдельности вручную, и все артиллеристы должны были компенсировать движение корабля, а цель определял опытный глаз. Дальность стрельбы составляла три тысячи двести ярдов, почти две мили, а сто шестьдесят футов в длину КЕВ «Септера» представляли собой очень маленькую мишень на таком расстоянии.

На борту «Дреднота» было шестнадцать орудий, и только одно из них действительно попало в цель.

* * *

«Септер» неописуемо вздыбился, когда в него врезался собственный Ракураи Лэнгхорна.

Удлиненный цилиндрический снаряд легко просверлил его прочный деревянный бок. Он весил в два с половиной раза больше, чем собственные снаряды «Септера», а его разрывной заряд массой одиннадцать с половиной фунтов был в шесть раз тяжелее. Он взорвался в маленьком закутке каюты штурмана, на одну палубу ниже и в двадцати футах впереди от каюты капитана Спринджира, и взрыв разнес в клочья палубу непосредственно над ней.

Восемнадцать человек галеона погибли при взрыве. Еще одиннадцать были ранены, трое серьезно, и два из его двадцатипятифунтовых орудий вышли из строя. Взрыв и сотрясение оглушили всех, кто находился в непосредственной близости, но зловещий запах древесного дыма заставил их вернуться к действию. Команда Спринджира наполнила ведра с водой и подготовила насосы и шланги в ожидании опасности пожара, создаваемой взрывающимися снарядами, и его специально подготовленные группы по ликвидации последствий бросились к отверстию от снаряда. Они как раз добрались до него и начали тушить тлеющие обломки, когда «Дреднот» выстрелил снова.

Еще шестнадцать снарядов просвистели в воздухе. На этот раз три из них попали в цель, и «Септер» пошатнулся. Один снаряд полностью пробил галеон насквозь, прежде чем он взорвался, не причинив вреда, подняв высокую белую колонну далеко позади него; два других были менее добрыми.

* * *

Лицо адмирала Росейла было каменным, когда снаряды еретиков ударили по «Септеру». Корабль Жирома Спринджира продолжал приближаться к своему более сильному врагу, но ему еще предстояло войти в пределы досягаемости «чарисийца», и он наблюдал в свою подзорную трубу, как взрывы разрывали его на части. Он не собирался выходить на эффективную дистанцию, — резко подумал он, — но он отказался прерываться. Он продолжал бы пытаться, привлекая огонь еретиков на себя, впитывая их снаряды, пока его спутники не смогли бы подобраться достаточно близко, чтобы отомстить за него.

По крайней мере, пока он не затонул или не взорвался.

Он опустил подзорную трубу. Большинство его галеонов начали убирать паруса, готовясь к бою; теперь, повинуясь его сигналу, они поднимали каждый клочок парусины. Это сделало бы их более уязвимыми для повреждений в воздухе, а дополнительные паруса увеличивали опасность огня противника, но скорость сейчас была важнее всего остального. Они должны были подобраться поближе, окружить ублюдков, ударить по этому проклятому Шан-вей броненосцу со всех возможных сторон. Но это причинит им боль, пока они будут пытаться. Лэнгхорн, но это причинит им боль!

— Сигнал адмиралу Халинду. «Вступайте в более плотный контакт с врагом»!

* * *

Поэл Халинд не нуждался в сигналах. Он был так же потрясен, как и Росейл, досягаемостью и мощью орудий «Дреднота», и внезапно у него появилась пугающая уверенность, что броня его винтовых галер не остановит такие снаряды.

Но у них все равно было бы больше шансов выжить, чем у галеонов Росейла.

Все одиннадцать его уцелевших судов мчались по более крутым волнам во всплесках брызг, вибрируя в такт настойчивому ритму своих кривошипов. Он планировал