Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

они потеряли четыре галеона, а это значит, что они где-то понесли потери… если только я не хочу предположить, что они просто рассеялись по какой-то причине. Это, конечно, возможно, но погода была слишком умеренной, чтобы их разметало, и то, что я вижу их строй слишком плотным, вряд ли говорит о такой вероятности. Тем не менее, я предполагал, что прошлой ночью это были сигнальные ракеты еретиков, маяк, чтобы направить корабль, который мы преследовали, к остальной части их эскадры. А что, если бы это было не так? Что, если Халинд добрался сюда даже раньше, чем я ожидал? Могло ли это «свечение», о котором сообщил наблюдатель, быть горящим кораблем за горизонтом? Это туда отправился другой броненосец?

Желание поверить в это было сильнее любого искушения, которое он когда-либо испытывал раньше, и он заставил себя твердо наступить на него. Пессимист разочаровывается гораздо реже, чем оптимист, — напомнил он себе. — И в любом случае, ему все еще приходилось иметь дело с броненосцем, о котором он знал. Но если это было правдой….

Он спустился по вантам, чтобы присоединиться к капитану Хэмптину на палубе.

— Это будет некрасиво, — сказал он, — но на этот раз ублюдки от нас не уйдут.

— Хорошо! — Глаза Хэмптина сверкнули. — Уродливы они или нет, но люди горят желанием заняться этим, сэр.

— Знаю, что это так. — Росейл еще несколько мгновений смотрел на восход солнца, затем снова посмотрел на своего флаг-капитана. — Дайте сигнал шхунам, чтобы они искали на юго-западе. У меня такое чувство, что мы могли бы просто найти несколько друзей по соседству.

* * *

Парусные корабли и в лучшие времена не были ни ящерами-резаками, ни скаковыми лошадьми. Несмотря на то, что ветер продолжал медленно и неуклонно усиливаться, максимальная скорость, которую корабли Даранда Росейла могли развить на своем текущем курсе, составляла не более пяти с половиной узлов при всех установленных парусах. Как только они перейдут на боевой парус, им повезет, если они смогут сделать половину этого, и поскольку чарисийцы продолжали решительно плыть на северо-восток, доларцы были вынуждены плыть по гипотенузе очень длинного прямоугольного треугольника, если они хотели вступить в бой. Даже самым задним доларским галеонам пришлось преодолеть более восемнадцати миль, чтобы добраться до линии капитана Абата; для флагмана Росейла это было ближе к двадцати пяти.

И, конечно же, его самые дальние корабли были теми, которым в первую очередь пришлось бы иметь дело с «Дреднотом».

В имперском чарисийском флоте было мало трусов, и все же томительное ожидание, пока доларцы приближались не спеша, с мучительной медлительностью, съедало мужество даже самых стойких сердец. Эскадра Росейла не была флотом; это был лес титановых дубов, густая и непроходимая чаща мачт, рангоутов и парусов, с грохотом обрушивающихся на них. ИЧФ знал себе цену, знал, что ни один другой флот в мире не сравнится с ним, и все же были шансы, которые не могли сравниться с качественным мастерством, и люди на этих чарисийских галеонах распознали лавину, катящуюся по воде к ним.

А между двумя линиями плыл корабль его величества «Дреднот».

Карлтин Хейджил стоял на своем юте, низко надвинув шляпу на лоб, чтобы прикрыть глаза, сцепив руки за спиной, и наблюдал за приближением своих врагов. В отличие от небронированных галеонов в линии Абата, на «Дредноте» не было ни лиселей, ни стакселей. На борту не было никакой спешки, и он повысил голос.

— Сейчас мы подадим этот сигнал, если вы не возражаете, мастер Тримор!

— Есть, есть, сэр!

Мичман отдал честь и повернулся к своему отряду сигнальщиков. Мгновение спустя флаги взлетели к бизань-рее и развевались на ветру. Еще мгновение стояла тишина, а затем она разорвалась под тяжестью пятисот свирепых, воющих голосов.

— Помни о короле Хааралде, — гласил сигнал «Дреднота», паруса исчезли с его рей, когда он изменил курс, сократившись до одних только марселей и брамселей, в то время как его более быстрые деревянные братья неуклонно продвигались по правому борту. И когда они проходили мимо, каждый из них по очереди опустил свое знамя в знак приветствия.

* * *

— Что ж, это чертовски неожиданно, — сухо сказал Поэл Халинд, прочитав размазанное карандашное сообщение, которое только что передал ему вахтенный мичман-сигнальщик.

— Прошу прощения, сэр? — сказал капитан Маджирс с другой стороны стола, ставя свою кружку пива.

Халинд оторвал взгляд от записки, затем криво улыбнулся и промокнул губы салфеткой. Он и его флаг-капитан решили позавтракать пораньше, учитывая, насколько активным, вероятно, окажется их день, и к ним присоединились лейтенант Трейвир и лейтенант Хейстингс.

— Похоже, чарисийцы даже более популярны, чем мы думали, — сказал адмирал. — Мы только что получили сигнал от «Скордж», одной из шхун адмирала Росейла.

Трое его гостей застыли на своих стульях, и он передал записку Маджирсу. Он взял свой бокал с вином и потягивал, пока флаг-капитан читал его. Затем Маджирс подняли глаза, и их взгляды встретились.

— Это немного меняет точку зрения на это, не так ли, сэр?

— Это действительно так, Алфрид. — Халинд поставил бокал с вином и встал. — Мне кажется, я чувствую потребность в глотке свежего воздуха.

Остальные последовали за ним на палубу, и он протянул руку к вахтенному офицеру. Лейтенант вложил в нее свою подзорную трубу, а адмирал поднял ее, вглядываясь в чарисийцев, которых они преследовали с рассвета.

Им предстояло пройти дальше, чем он предполагал вначале, и даже с преимуществом