Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

узнаю, что гонорар за мессу и другие произведения уже здесь, та выдам все рукописи до 15-го. После 15 я должен отправиться в курорт, находящийся здесь поблизости, и принужден отказаться на некоторое время от всяких дел.

Обо всем прочем в другой раз, когда буду менее занят. Не подозревайте во мне ничего неблагородного; я страдаю, когда приходится говорить об этих делах.

Второпях, с почтением, преданный вам Бетховен.

Баден, 13 сентября 1822 г.

Милостивый государь.

Еще немного и вы могли бы причислить меня к тем, кто обманывал вас. Если бы это случилось, то мне было бы конечно очень неприятно и досадно. Сегодня спешу только сообщить, что вскоре получите все мелкие пьесы. В Лейпциге не могут понять, как трудно в Вене и близ Вены жить спокойно. Я писал вам раньше, что уже 15-го августа собираюсь выехать сюда. Но приехал кардинал, и я должен был остаться в Вене до конца августа. Так как я жил на даче и должен был несколько раз в неделю являться к нему в город, то потерял много времени. Наконец, он уехал, и только 1-го сентября я мог переехать сюда. Вслед за мной является сюда некий директор театра; он строит в Вене театр и хочет открыть его моим произведением; для него пришлось мне написать несколько новых вещей. Итак, вы видите, что мне мешали со всех сторон и я был почти лишен спокойствия, необходимого для моего здоровья. Я давно прислал бы вам эти мелкие пьесы, но для некоторых маршей я решил написать новые трио. В других пьесах следовало тоже кое-что прибавить. Но недостаток времени и слабое здоровье мешали мне выполнить это. Из этого вы видите, по крайней мере, что я не пишу только ради презренного металла. Мне очень жаль, что вы так рано прислали деньги за все. Я не взял бы их, если бы не разные толки, в чем вы можете убедиться из прилагаемого. Нижеподписавшийся ходит ежедневно к Штейнеру, а он, как я думаю, не очень заботится о сохранении втайне. Вспомните только, что я вас просил скрывать все от этого человека.

Почему? Со временем открою вам. Да защитит меня Господь в будущем от постоянных козней этого ужасного Штейнера. Верьте моей откровенности и не ожидайте от меня ничего такого, что могло бы запятнать мою честь или сделать неприятность другим. Во всяком случае, прошу вас не придавать значения здешним сплетням, потому что господа Штейнеры выискивают все пути, чтобы повредить моим отношениям к другим.

Второпях с почтением преданный вам Бетховен.

Может быть, на днях больше. Не верьте ложным слухам обо мне.

Вена, 22 ноября 1822 г.

Отвечаю на ваше письмо от 9 ноября, в котором нашел я упреки за мою кажущуюся небрежность; – помилуйте, гонорар послан, а ничего не получено; но как это ни странно тем не менее я уверен, что вы в несколько минут помирились бы со мною, если бы были здесь. Все предназначенное вам уже собрано, не выбраны только романсы; вы получите их больше, чем указано в договоре. Из мелочей я мог бы послать вам еще больше, чем обусловленные 4; имеются еще 9 или 10. Если вы мне сейчас же об этом сообщите, то все или сколько пожелаете. Мое здоровье не совсем поправилось от ванн, но в общем мне лучше. Кроме того, мне здесь не повезло, так как наняли для меня неподходящую квартиру; эту неприятность трудно устранить, и она немало помешала моим занятиям, так как до сих пор мне трудно устроиться. Относительно мессы дело обстоит так: я уже давно окончил совершенно одну, а другую еще нет. О нашем брате всегда болтают лишнее, и вы были благодаря этому тоже введены в заблуждение. Которую из двух вы получите, я еще не знаю. Будучи стеснен во всех отношениях, я готов был доказать обратное изречению: «дух ничего не стоит».

Шлю сердечный поклон и надеюсь, что в будущем наши отношения не будут бесплодны и сделают мне честь.

Бетховен.

Вена, 20 декабря 1822 г.

Пользуюсь свободной минутой, чтобы ответить вам на письмо: все, что предназначено вам, готово, но для того, чтобы изложить подробно все обстоятельства, задерживающие переписку и пересылку, не достает драгоценного времени. Мне помнится, что в прошлом письме предложил я вам несколько мелочей; отнюдь не навязываю вам их. Если не хотите более четырех, то получите именно столько, но я должен выбрать другие. Диабелли еще ничего от меня не получил. Лейдерсдорфер просил моего обещания послать ему песни для приложения к «Modezeitung», чего я, собственно, никогда за гонорар не делал, так как не могу же всегда гоняться за процентами; частенько приходится труднее, чем кажется; мое положение не так блестяще, как вы думаете и т. д. Нет возможности отвечать на все предложения; их слишком много, но от некоторых нельзя отказаться. Требования не всегда соответствуют намерению автора. Если бы мое существование не было совершенно лишено средств к существованию, то я писал бы только большие симфонии, церковную музыку, в крайнем случае, квартеты. Из мелких произведений вы могли бы еще иметь: вариации для 2 гобоев и 1 английского рожка на тему Da ci la тало из «Дон-Джованни». Торжественный менуэт для целого оркестра. Хотелось бы знать ваше мнение относительно издания полного собрания сочинений.

Ужасно спешу преданный вам Бетховен.

Брат Иоганн и сенатор Франц Брентано, которым композитор все еще не мог выплатить старых долгов, все чаще получают от него обещания уплаты и просьбы оказать содействие в деле продажи Missa solemnis.

Дорогой брат! Прошу тебя прийти ко мне сегодня утром, так как мне необходимо с тобою поговорить. К чему такие отношения? К чему это ведет? Я ничего не имею против тебя и не обвиняю тебя. Что касается квартиры, то твои намерения были хороши, но ведь я сам желал, чтобы мы были ближе вместе. Словом, неприятностей в этом доме множество, но ты ничего не хочешь знать об этом. Что сказать на это? Что за отношение, после того как я попал в такое ужасное затруднение. Прошу тебя еще раз прийти ко мне сегодня утром, чтобы переговорить обо всем необходимом. Не разрывай уз, которые могут быть нам обоим только полезны. И ради чего? Из-за каких-то жалких людей!

Обнимаю тебя от души и остаюсь, как всегда, твой верный брат Людвиг.

Добрейший братец! Могущественнейший землевладелец! Вчера я тебе писал, но был так утомлен различными делами и работою, да и перо было так плохо,