Черная Принцесса: История Розы. Часть 1 - AnaVi

что… Я перекапываю почву не потому, что и кого-то закапываю, а потому… Потому что: «потому»! Так надо… И все! Добавляю чуть больше кислорода корням, вот, чтобы растеньице только дышало!

— Тоже мне… любитель. Флорист-садовник недоделанный… Я же скорее и вновь поверю — в свою практику, нежели и в твою теорию! — Показал ему язык младший, лишь на мгновение повернувшись назад и тут же вернулся взглядом и телом назад — вперед. Пустив в противовес и параллельно же ему самому свою же пахучую чайную розу. Но даже и на часть не смог перебить ей все то и его. — Где… и в детективах же тоже… знаешь кто действительно убийца? А и в данном же случае все — в твоих. Садовник! Куда-то же ты их деваешь, девчонок, что входят в парад и больше… не выходят. Вообще. Никогда!

— Они выходят… в хит-парад! — Процедил рыжий, цедя ко всему же и так же еще и своим же потемневшим янтарным взглядом затылок брата. — В печать и тираж. Издаются!

— Это такой… тонкий намек на «Книги — бумага — дерево»? — Фыркнул на его же заявление Никита, никак не отреагировав на обжигающий зуд, а затем и на прямо-таки и прожигающую уже боль, будто и прорезающую, прорывающуюся внутрь его черепной коробки с каким-то уже и маниакальным желанием узнать: «насколько в ней пусто и сколько потребуется мяты, чтобы заполнить все это свободное пространство — свободой же, как бы тавтологично это по первости и ни звучало?». — Только и… в обратном порядке! И такой же последовательности производства, да? Или все же и как неординарная альтернатива: «Камень — ножницы — бумага»? Но да, все еще в твоем стиле!

— Нет, это тонкий намек на… заткнись уже: «палю всех сегодня я, а не ты»! — Отрезал Влад. И, дабы уж не продолжать демагогию, пустой разгон по сусекам и перекатывание-переливание из пустого в порожнее, цепляя же еще и плюс ко всему между делом, но и сплошь и рядом одни лишь и его пренеприятнейшие триггеры, перевел взгляд на свою уже и излюбленную парочку. И сразу же просветлел и ликом и взглядом, только приметив такие же бестолковые, как и их с Никитой разговоры, попытки Софии опустить ноги и сесть самой. — Не только же за этим мы вернулись, да, кролик? Вышло ведь и совсем не страшно. Вполне же себе и жизненно… Жизнеутверждающе даже, я бы сказал! Или лучше: смертеутверждающе? Неважно! Важно, что особенно, когда глаза почернели. Но уж если чего и бояться, то точно не этого! Да ведь, Егор? Тебе ли не знать.

— Ну да… ему-то, Влад… как раз и не знать! — Ответила за Егора сбивчиво София и вновь брыкнулась, на что же только еще сильнее и крепче затянула свою же собственную удавку в лице его же захвата теперь уже и обеих рук на себе и своих же все ногах под хитрый же прищур серо-синих глаз и такую же улыбку. — Глядишь, так… не он бы… укрепивший меня и изнутри… да и ударами туда же и там же… давно бы уж прибежала к вам же всем сдаваться и плакаться… Жаловаться. Но… увы и ах! Внутренне… и теперь… вполне же можно выдержать бурю и извне. Внешнюю! «Сильная внутри и хилая снаружи»: как… забористый подзаголовок и эпиграф… к моей же все и всей же жизни!

— Как и смерти! — Теперь уже и ее же саму перебил Егор. Не без победного смешка проследив за ее же уже и сдающимся, опускающимся и отпускающим, почти что уже и спокойным положением тела без какого-либо встречного движения. Разве что еще и с дыханием. Со сведенными же и замершими на месте домиком в обиде от проигрыша темными бровями и выпавшими же параллельно с осадком его же еще морской соли на них сухими и слегка поеденными всем и сразу губами от поражения. — Ну… хоть и кто-то же понял, а и главное оценил мой вклад-подтекст в это же вот все, прочитав, так сказать, и всю же истину-смысл мой ранее и сейчас же между строк! Что ж… Поздравляю! Это твоя максимальная планка-предел, София! Неси же ее теперь с честью и достоинством… Гордо! И пусть же фишка была не совсем и в этом… Да и, что уж там, совсем не в этом! Но… Ты же у нас все-таки… писатель! Приукрашивание и преувеличение — это твое собственное понимание-принятие всего… и всех! Как и твое же, собственно, все. Как и ложь! Что и подчас же уже — и не только себе. Зато и все же: твоя.

— Егор! — Осадили его тут же и одновременно Женя с Александром. Взметнувшись еще и своими солнечными всполохами и жаром костра почти под самые же и небеса, заставив всех же и сразу, но и кроме все себя самих мельком облизать губы и не по одному разу, как и не по два же раза затем еще и сглотнуть, заступаясь и вступаясь таким образом за свою же сестру и дочь, равно как и вновь за прекращение всего хорошего и на сегодня. Но и более же ничего не сделали. Продолжив и дальше бросать и обмениваться же с ним внимательными и строгими, короткими своими взглядами. Что и Егору уже даже пришлось для общего же удобства повернуться к ним боком, чуть приподняв же и тут же согнув свою же левую ногу в колене и направлении себя же на капоте, на правой же в это самое время все еще продолжая удерживать ноги же Софии, и переводя теперь свое внимание и время от времени с них на брюнетку и обратно. Ведя будто и параллельный же диалог с ними, с ней и внутри же себя еще самого при этом. И подмечая, как и оба же в один момент напрягшись, так и так же почти сразу же и распряглись. Только увидев и так же наконец правильно распознав кивок уже от Влада к Егору и тут же качание головами обоих к ним же самим, мол: «Кое с чем мы все же так и не решили… Хотелось бы добить. И если уж и не до конца, как и не сначала же уже, то и продолжить добивать в этом моменте-вопросе — сейчас. Где и пусть же, и может быть, все еще и рано, но и чтоб уж точно и более — не было поздно». После чего уже и сам перевел вновь взгляд на нее, а затем и на них.