Имя мне – Легион - Роджер Желязны

– За что? Что там произошло?

– О, совершенно ничего особенного. Мы не навязывали населению наркотики, не посылали их женщин в бордели, в чем нас часто обвиняют. И даже захоти мы запрячь их как следует в работу, нам бы не удалось этого сделать – роста в них было около трех футов, а выглядели они, как киви с ручками. Но Скарл действительно не знал, чем он все-таки занимается. Он думал, что им надо всего лишь установить моделятор, взять пробу и заполнить Универсальную Форму. Но этим, разумеется, дело не ограничивается.

– И?

– Он узнал правду – после того, как содержимое Формы было подвергнуто анализу и залежи боракса на Мальмсоне были признаны значительными. Мы представили отчет и отбыли. А через год он снова навестил ту планету – нельзя позволять паралингу возвращаться ни в один из Х-миров… Промышленность, которую мы им навязали, уже начала разрушать систему ценностей их культуры. А Скарл, будучи паралингом, переводил во время беседы с обитателями планеты в это свое второе посещение не только слова, но и чувства. Опрашиваемые озлобляются, молодые теряют корни – да ты знаешь эту историю. К тому времени Скарл уже побывал в нескольких других Х-мирах, но после того визита в его душе поселились сомнения. Он заявил, что мы не имеем права переделывать чужаков по нашему подобию. Потом он сообщил, что хочет уволиться.

– А как отреагировал на это Круг?

– Официально никак. Но впоследствии его навестила женщина, которая ранее завербовала его, и убедила его принять еще одно назначение.

– То последнее?

– Совершенно верно. Мак 997-IV. Ту планету называют еще Мясником. Вербовщица объяснила ему, что те его первые назначения были учебными. Потом она стала раскрывать ему остальные секреты Кольца.

"Что это было за назначение, которое ты получил во второй раз?" – спросила ты его.

Он рассказал тебе, что его отправили в жуткое, отвратительное место, где обитали вонючие рептилии, которых он ненавидел. Тогда ты сказала ему, что в результате его посещения они, ко всему прочему, изменятся. Раса рептилий станет от этого более симпатичной – по человеческим меркам. Ты потом рассказала ему всю историю кольца царя Соломона и что оно было божественным даром Строителю Храма, дарующее ему власть над всяким демоном. И никто из демонов не вел себя вызывающе, успокоила ты его. Некоторые ему даже помогали, некоторые – нет. Особо злобных Соломон загнал в бутылки, запечатал их нерушимой печатью кольца и бросил на веки вечные в море. Полезных демонов отправили работать на строительстве Храма. Ты, Билли Скарл, носишь кольцо Соломона в уме, и передача информации – не единственная его функция. Ты являешься Строителем – и всех, кто может тебе так или иначе помочь, ты будешь привлекать к строительству межзвездного Храма Земли. Это самая величественная из всех обязанностей человека, и среди нас найдется немного, очень немного таких, кто способен содействовать осуществлению этого замысла. Ты теперь прошел все испытания. Ты – в высшей степени одаренный паралинг. Воистину, ты настолько одарен, что мы хотим поручить тебе самое трудное назначение из всех.

– И он, конечно же, купился на это, – закончил я, отхлебнув кофе. – При желании она сумела бы продать иглу (куполообразное жилище канадских эскимосов из снежных плит) на Меркурии.

День выдался ярким, желтело небо, и Скарл опустил на землю свой моделятор.

– В чем дело? – спросил я.

– Они сегодня молчат, – ответил он. – Они хотят только понаблюдать за нами. Они вернутся примерно через сорок часов. Сейчас они уходят.

– Где они?

– За теми кустами. – Он махнул рукой по направлению к зарослям красноватого и колючего на вид кустарника. – Они пойдут спрашивать позволения на разговор с нами.

– У кого?

– Не знаю.

– А откуда же ты тогда знаешь обо всем, что говорил мне? Аппаратура ведь не работает.

– Минуту назад во мне возникло частичное ощущение. Они сами телепаты, и они разговаривали.

– Какие они на вид?

– Не знаю. Думаю, вроде крупных насекомых. Хотя после отчетов с Х-1 и Х-2 мое мнение может быть предвзятым. У меня такое чувство, что они относятся к категории рабов.

– Что делать, если они будут раздумывать целую неделю? – спросил я.

Он пожал плечами.

Итак, мы спустились к реке и пошли купаться, так как нам это было запрещено, а капитан не имел права отдавать подобные приказы сотрудникам Круга. Сланцеватая почва казалась вся пронизанной крошечными порами, вода была теплой, и нас овевал слабый ветерок, приближая наши условия к почти комфортным. Плавать в водах Мак-Ножа, как мы прозвали Мясник, было легко. В воде под нами нас не подстерегала никакая опасность (да и вообще ничто не подстерегало – ни опасное, ни неопасное, потому что на Маке почти не было подводной жизни).

– Ты боишься? – спросил я.

– Нет, – ответил он,

– Почему? Он промолчал.

– Ты так уверен в себе?

– Конечно. – Он зевнул. – Паралинги немного наделены даром предвидения, когда дело касается органических проявлений. Если бы, например, тот слепень, который собирается приземлиться на твой нос, захотел бы укусить мой, я бы узнал об этом заранее.

Мне послышалось жужжание.

Я шлепнул ладонью по носу, но никакого слепня на носу не оказалось. Зато над ухом раздался гомерический хохот.

– Тебя подвел рефлекс, – сказал он, – на Мяснике мухи не водятся.

Я проворно перевернулся, чтобы наподдать ему как следует, окунув его с головой, но его уже там не было. Его смех донесся с берега, примерно в сорока футах от меня. Он сидел там и спокойно курил.

– Конечно, – повторил он. Я потер нос:

– Очень смешно. Когда сегодня ночью ты найдешь в своей постели тарантула, то узнаешь, кто…

– Брось, – отозвался он. – Я задумал доказать. Ты расслабился… уши на уровне воды… где-то раздаются всплески… я не произносил ни слова. Допустим, ты думал, что я рядом. Что я – мошенник, хитрый и отвратительный тип.

– Ты знаешь, что меня заботит.

– Да, – сказал он, – ты беспокоишься, что произойдет то же, что и раньше.

– Дважды, – добавил я. – Какого дьявола эти бюрократы не могут послать не одного паралинга, а побольше…

– Одного всегда хватало. Так было везде. И то же самое будет на этот раз.

– А ведь для тебя это настоящий вызов, не так ли? – огрызнулся я. – Кто бы там ни беседовал с тобой, должно быть, бросил его тебе очень уж по-миссионерски.

– И что? Х есть X. Я справлюсь.

– Ты представляешь для меня всего лишь кадровый вопрос, – заметил я. – Но два последних паралинга, посланных сюда на X, до сих пор находятся в психушке, а линии их электроэнцефалограмм почти такие же ровные, как горизонт.