Жизненное пространство. Радиоактивный ветер. Паутина вероятности - Алексей Колентьев

Нарочито пошатываясь и бормоча невнятное, я начал прогуливаться вдоль фасада, намереваясь проникнуть во внутренний двор, а оттуда за ворота второй части комплекса базы, где был единственный вход в цокольный этаж. Именно там торчали те трое часовых в СКАПах, которых я приметил еще с холма. Пройти мимо них будет трудновато, а лезть через забор, не выяснив толком схему наблюдения за периметром, просто глупо, но мне было чем удивить «гвардейцев». Ведь недаром же я заложил пару хлопушек за периметром базы. Я не торопясь прошел мимо костра, послал пару привязавшихся ко мне урок, причем одному незаметно дал по шее, обеспечив ему отключку часа на полтора-два. Никто на это особого внимания не обратил – в лагере царил полный бардак. Но все изменилось, когда я попытался пройти в ворота, отделявшие вход в подземную часть базы от основных строений. Вход был только один, сейчас там стояли двое охранников, явно бывшие вояки откуда-то из стран бывшего Союза. Меня просто шуганули, даже не направляя в мою сторону оружия. У обоих были обычные АК74М с тактическими фонарями, оружие бойцы держали снятым с предохранителя. Послали меня на ломаном русском с каким-то восточным акцентом: то ли киргизы, то ли казахи. Судя по их напряженным позам и дерганым движениям, оба были на стимуляторах. Вытянув в миролюбивом жесте руки ладонями вперед, я убрался за угол и вынул подрывную машинку. Настало время сюрприза.

Взрывы получились негромкими, но создали впечатление разрыва двух наступательных гранат. Поскольку шум прозвучал из-за периметра, старший группы охраны должен был насторожиться. Сразу же по всему лагерю открыли беспорядочную стрельбу, луч южной башни беспокойно зашарил по холму, откуда прозвучали взрывы. Одновременно со всех вышек заговорили пулеметы. Длинные очереди трассеров хлестали ни в чем не повинную землю, выбивая из нее фонтаны земли и клочья сухостоя. Двое «вратарей»[176] выбежали на дорогу и стали всматриваться в сторону, куда кинулась большая часть уголовников, до этого момента шатавшихся по территории. А я незаметно проскользнул у них за спиной и спрятался за нагромождением вязанок труб большого диаметра. Одежда у меня хоть и была с чужого плеча, но в сумерках неплохо скрадывала силуэт, поэтому, пошарив для проформы лучами прикрепленных к стволам фонариков с узким лучом, охранники успокоились.

Однако я рано обрадовался: со стороны строений, отстоявших от ворот метров на тридцать, быстрым шагом приближался еще один охранник. Двигался он увереннее своих коллег, к тому же на правой стороне «разгрузки» в специальном гнезде у него был приторочен радиосканер короткого радиуса действия. Это был или командир, или разводящий, но явно не ровня тем гаврикам, которых я перехитрил. Приблизившись к часовым, он поднял забрало шлема и вполголоса осведомился у подчиненных:

– Как обстановка?

– Нормально все, – отозвался тот из бойцов, что стоял ближе к вопрошавшему. Особых примет не было ни у кого из «вратарей»: оба были примерно одного роста, одинаково вооружены и экипированы. – Стремает этот палба постоянний, чиво братва так дергается? Пахан жив, а Салима я сам бы уделаль, силино он борзий стал, как Боров его симотрящим поставил.

Второй часовой ничего не сказал, лишь согласно покивал головой и снова уставился в пространство за воротами, словно все остальное его мало интересовало. «Командир», как я условно окрестил вновь прибывшего, зло дернул щекой, что стало видно в отблеске пробегавшего мимо луча прожектора. Затем вся компания погрузилась в полумрак, только отблески узких лучей фонариков обозначали местоположение людей.

– Ладно, – поднял в останавливающем жесте правую руку «командир», поворачиваясь, чтобы идти обратно. – Поглядывайте тут за всем, главное, мазуриков этих обдолбанных сюда не пускайте, а то «папа» дергается, чуть Губу не пристрелил, когда тот к нему без стука войти попробовал. Хорошо еще, что Боров «датый»[177] уже был: пуля в потолок ушла, мог бы и завалить пацана наглухо. Короче, давайте без фанатизма, цинкуйте аккуратно, не палите зазря.

– Лом, – позвал разговорчивый охранник, – а симена-то когда? А то пят часа тут стоим, стиремно уже.

– Терпите, нас всего семеро, стойте до шести утра, Проня и Филипп вас поменяют. Пока кипиш не кончится, надо на стреме быть. Если это Поп нам подляну кинул, его бойцы скоро тут будут. Дня два выждут и навалятся, я Попа еще по Киренским выселкам помню: тварь он редкая, вечно втихаря да в дамки прыгнуть норовит. Держись, братва: пересидим денек, урла наша отбесится, протрезвеет, и тогда «папа» со всех спросит, кто нам этот фейерверк подставил.

«Командир» развернулся и пошел к северо-западному строению. Не знаю, что там планировали строить, но по виду – нечто вроде насосной станции. Говорят, что с год назад там был вход в секретную военную лабораторию, но после какого-то неясного несчастного случая вояки этот вход взорвали, тоннель, ведущий в него, залили бетоном, ну а Борова и его команду, само собой, шуганули. Однако они быстро вернулись, обосновавшись даже лучше, чем до инцидента с лабораторией. Подождав, когда «командир» отойдет метров на десять, а оба часовых развернутся по своим секторам, я в полуприседе двинулся следом за ним. Попутно я задействовал ПДА в режиме сканера радиочастот, дабы уточнить обстановку в периметре. Бандиты, даже тренированные и натасканные таким спецом, как Салим, вряд ли будут неукоснительно соблюдать маршруты и график патрулирования зон ответственности. Каждый в такой банде имеет червоточину, а гибель единственного человека, с мнением которого они так или иначе считались, могла только подтолкнуть к небрежности: когда вожак погибает, начинается грызня. Дисциплины в такой ситуации добиваться бесполезно.

Лом, кличку или фамилию которого озвучил часовой, свернул в полуоткрытые створки ворот в северо-западной части здания. Там он с кем-то перебросился парой слов по рации и скрылся из вида. Мурлыкнул сигнал окончания процедуры сканирования. Я забрался в темный угол между двумя поддонами кирпича и открыл панель ПДА. Бандитов на территории было пятеро, тут Лом не соврал. Двое торчали справа от входа, метрах в десяти от ворот, один перемещался на уровне трех метров над уровнем пола (скорее всего, там была какая-то надстройка), еще один замер на месте, видимо, стоял или сидел. Лом прошел в юго-восточную часть комплекса, и сигнал его прервался: очевидно, он спустился в экранированное помещение. Так… Значит, Борова надо будет добывать оттуда. Отметив точку, где пропал сигнал Лома, я спрятал коммуникатор, вынул пистолет и, приведя в негодность трофейное оружие здоровяка Шули, двинулся к воротам, совершенно не таясь, чуть вихляющей походкой. Расчет был на внезапность, поскольку положить двоих хорошо защищенных бойцов с автоматическим оружием, да еще когда ни один из них не спит и не пьян, – непростая задача. Освещение в комнате или, скорее, машинном зале было тусклым, сквозняк раскачивал светильники. «Гвардейцы», люди, как я понял, в прошлом служивые, могли действовать согласно закрепленным рефлексам: сразу бить на поражение. Но тут срабатывал психологический момент: первый пост охраны у ворот болтал с ними по короткой связи, мол, признаков нарушения режима нет. Я шел, стараясь держаться в тени восточной стены, но не крался, двигался вполне уверенно. Чаще всего в такие моменты диверсанта подводит звук, с которым он подходит к часовому. Подсознание дает часовому знать, что окружающая обстановка изменилась, он стряхивает усталость и настораживается. Пока все было в норме. Обоих «гвардейцев» я увидел еще от входа: один, присев на корточки у костра, разведенного прямо на бетонном полу, что-то в нем ворошил; второй, задрав голову, перебранивался со стоящим на железной ажурной галерее, проходящей вдоль всей восточной стены. Оба меня пока не замечали, а вот третьего я не видел сам, поэтому валить следовало сначала его, а потом разбираться с остальными двумя. Дойдя до середины зала, я дождался, когда разговор между часовыми закончится и тот, что стоял внизу, повернется к приятелю, шурующему у костра. Я шагнул влево и таким образом, чтобы «верхний» часовой оказался у меня справа, а оба «нижних» «гвардейца» оказались прямо по фронту. Часовой наверху еще не повернулся в мою сторону, расстояние до него было метров десять, до его коллег – около двадцати.