Под куполом - Стивен Кинг

— Чего?

— Да ничего.

Расти сел за руль и громыхнул водительской дверцей. На пассажирском сидении цокотал счетчик Гейгера. Тронулся — очень медленно — из рощи. Отсюда дорога Черная Гряда шла вверх к саду. Сначала он не замечал ничего чрезвычайного, на мгновение его даже укололо глубоким разочарованием. И вдруг яркая пурпурная вспышка резанула ему по глазам, и он поспешно ударил по тормозам. Конечно, что-то там есть, наверху, яркое что-то посреди зарослей заброшенного яблоневого сада. Сразу позади себя, в боковом зеркальце фургона, он увидел, как остановилась его пешая команда.

— Расти! — позвал Ромми. — Что там?

— Я вижу его.

Он сосчитал до пятнадцати, и пурпурный огонек вновь проблеснул. Он наклонился в сторону, чтобы взглянуть на счетчик Гейгера, когда через окошко с водительской стороны к нему заглянул Джо. Новые прыщи набухали у него на коже, словно стигматы.

— Вы что-то почувствовали? Обморок? Шум в голове?

— Нет, — ответил Расти.

Джо показал рукой вперед.

— Вот там это место, где мы потеряли сознание. Прямо там.

На левой обочине Расти заметил в пыли следы, словно от лежбища.

— Пройдите туда, — предложил Расти. — Все вчетвером. Давайте посмотрим, потеряете ли вы вновь сознание.

— Иисусе, — пробормотал Бэнни, присоединяясь к Джо, — разве я лабораторная крыса?

— Мне кажется, что это Ромми сейчас выступает в роли лабораторной крысы. Вы не против, Ромми?

— Эй. — Ромми обратился к детям. — Если я упаду в обморок, оттянете меня оттуда сюда. Кажется, сюда оно не достает.

Квартет отправился к тому месту, Расти внимательно следил за ними из-за руля фургона. Они уже почти дошли, когда Ромми вдруг сначала замедлил ход, а потом покачнулся. Норри с Бэнни подперли его с одной стороны, чтобы поддержать, а Джо с другой. Однако Ромми не упал. Через минуту он вновь выпрямился.

— Не пойму, или это на самом деле что-то было, или только… как вы это называете… самовнушение, но сейчас со мной все хорошо. На секунду словно одурманилось в голове. А вы, детки, ощутили что-нибудь?

Они помотали головами. Расти это не удивило. Это похоже на ветряную оспу: кратковременная болезнь, которую переживают в основном дети, и только раз.

— Езжайте вперед, док, — посоветовал Ромми. — Зачем вам тянуть вверх все то свинцовое дерьмо на себе, если можно обойтись без этого, только осторожно.

Расти потихоньку тронулся. Он слышал, как ускорился цокот счетчика Гейгера, но в себе ничего особенного не ощущал. С верхушки холма с пятнадцатисекундным интервалом проблескивал «маяк». Он сравнялся с Ромми и детьми, потом обогнал их.

— Я не чувствую ничегошеньки… — начал он, но тут оно и навалилось: нет, не умопомрачение, а чувство причудливости и странной ясности. Пока оно продолжалось, собственная голова казалась ему телескопом, через который он мог увидеть все, что ему могло почудиться, каким бы далеким оно не было. Если бы захотел, он мог бы увидеть своего брата в Сан-Диего, как тот едет утром на работу[363]. Рядом, в соседней вселенной, он слышал, как вскрикивает Бэнни.

— Ой, доктор Расти вырубается!

Но он не вырубился; дорогу перед собой, как и вначале, он видел абсолютно ясно. Божественно ясно. Каждый камешек и чешую слюды. Если он и вильнул машиной, — а ему показалось, что да, — то только лишь для того, чтобы объехать человека, который стоял посреди дороги. Мужчина был долговязый, более того, ему добавлял роста совсем абсурдный красно-сине-белый колпак, еще и комично искривленный. На нем были джинсы и майка с надписью: МИЛАЯ РОДИНА АЛАБАМА, ЗАИГРАЙ-КА ТУ ПЕСНЮ МЕРТВОЙ ГРУППЫ[364]. «Да это же не человек, это же хэллоуиновское пугало». Да уж, конечно. Разве что-то другое могло стоять так, с зелеными садовыми лопатками вместо рук, головой из мешковины и глазами-крестиками, нашитыми белыми нитками?

— Док! Док! — это был голос Ромми. Хэллоуиновское чучело занялось пламенем.

А через мгновение исчезло. Теперь перед ним была только дорога, холм и пурпурный огонек, который проблескивал через каждые пятнадцать секунд, словно приговаривая: «Иди сюда, Иди сюда, Иди сюда».

12

Ромми рванул на себя водительскую дверцу.

— Док… Расти… как вы?

— Хорошо. Навеяло и прошло. Думаю, с вами было то же. Ромми, а вы что-нибудь видели?

— Нет. На минутку я подумал, что откуда-то тянет огнем. И думаю, это от того, что в воздухе смердит этим угарным парфюмом.

— Я видел костер из тыкв, — сказал Джо. — Я же вам об этом уже рассказывал, правда?

— Да.

Расти тогда не придал значение его рассказу, несмотря на то, что слышал что-то подобное раньше от собственной дочери. Вместо этого теперь он призадумался.

— Я слышал вопли, — сказал Бэнни. — Но остальное все забыл.

— Я тоже слышала, — сказала Норри. — Там был день, но стояла тьма. И эти вопли. А еще, кажется, сажа падала мне на лицо.

— Док, может, нам лучше повернуть назад? — усомнился Ромми.

— Ни за что, — возразил Расти. — Когда у меня есть шанс вывести моих и всех других детей из-под Купола.

— Спорим, кое-кто со взрослых тоже были бы не против пойти, — заметил Бэнни, получив при этом локтем в бок от Джо.

Расти посмотрел на счетчик Гейгера. Стрелка держалась на +200.

— Оставайтесь здесь, — сказал он.

— Док, — спросил Джо, — а что, если радиация усилится, и вы упадете в обморок? Что нам тогда делать?

Расти поразмыслил.

— Если я отъеду еще недалеко, вытянете меня оттуда. Только чтобы без Норри. Одни только ребята.

— А чему без меня? — спросила девочка.

— Потому что тебе когда-то может захотеться иметь детей. И таких, которые имеют только по два глаза и чтобы конечности росли у них из надлежащих мест.

— Хорошо. Я отсюда ни на шаг, — пообещала Норри.

— Остальным из вас кратковременное облучение не угрожает. Я подчеркиваю — очень кратковременное облучение. Если я потеряю сознание на полдороги к вершине холма или уже в саду, не старайтесь меня спасать.

— Это вагвагство, док.

— Я имею ввиду сразу, — объяснил Расти. — У вас же есть еще запасы свинца в магазине, так?

— А то. Надо было больше привезти.

— Согласен. Но все предусмотреть невозможно. Однако если случится самое плохое, заберете остатки свинцового полотна, завесите им окна той машины, в которой будете ехать, и вытянете меня оттуда. Черт, я к тому времени, возможно, уже и сам приду в чувство и буду идти вам навстречу.

— Чудесно. Или будете лежать без памяти после летальной дозы.