Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Джеймс Бернс

Аналитики в Белом доме внимательно следили за предвыборной гонкой. Очевидно, что в случае выдвижения кандидатом от республиканской партии Макартур станет рекламировать стратегию «приоритет Тихоокеанского региона». Возможно, обрушит на президента обвинения в недостаточной подготовке страны к войне, неоправданной сдаче Филиппин и пренебрежении к военным поставкам на театр войны в юго-западной части Тихого океана. Генерал неоднократно адресовал жалобы подобного рода в Пентагон и Белый дом. Его обращения, отраженные в документах, послужили бы осенью хорошим материалом для избирательной кампании. Но в секретных папках помощников президента по морским делам в Белом доме хранилась также расшифровка стенограммы беседы Макартура с командованием флота за день до Пёрл-Харбора. В ходе беседы генерал выразил уверенность, что сможет защитить архипелаг Гонолулу в целом. Выразил мнение, что гарантией безопасности является «неспособность противника атаковать наши острова с воздуха». Это тоже послужило бы хорошим материалом для избирательной кампании.

Для покровителей Макартура все сводилось к контролю ситуации вокруг генерала, тактике воздержания от огласки его имени на первичных выборах и созданию благоприятного фона для обращения съезда республиканцев к Макартуру с призывом выполнить свой высший гражданский долг. Но слишком много республиканцев, отчаявшихся найти кандидата в президенты, который превзошел бы Рузвельта в обаянии и умении убеждать, стремились примазаться к партии, имеющей большие шансы на успех. Один из них, конгрессмен от Небраски, поспешил опубликовать свою переписку с Макартуром, в которой конгрессмен неоднократно подвергал нападкам «новый курс», а генерал полностью соглашался с его мнением и даже шел дальше в обличении «зловещей драмы нынешнего хаоса и смятения». Огласка переписки и последовавшая политическая шумиха подорвали шансы Макартура. Он заявил, что не жаждет выдвижения кандидатом в президенты и не примет его, — ни один представитель высшего командования на фронте не должен рассматриваться кандидатом на высший государственный пост.

После этого у Рузвельта остался один соперник... Томасу Е. Дьюи не стоило расстраиваться из-за того, что его соперники попадали в ловушки на пути предвыборной борьбы. Внук основателя республиканской партии в 1854 году, сын редактора республиканской газеты и почтмейстера в небольшом городке штата Мичиган, он не только прожил детство Горацио Алгера, но в свои 13 лет имел при себе и других мальчишек, торговавших в розницу «Сатердей ивнинг пост» и «Ледиз хоум джорнал». Окончив Мичиганский университет и Колумбийский правовой колледж, он поступил в середине 20-х годов на работу в юридическую фирму Нью-Йорка и практиковал в ней шесть лет, а затем завоевал мгновенную популярность как прокурор по уголовным делам, посадив за решетку субъектов типа Даймонда Джека, по кличке Длинные Ноги, и Счастливчика Лючано. Дьюи всегда спешил. Выбранный в 1937 году районным прокурором округа Нью-Йорк по избирательному списку Ла Гардиа, на следующий год он соперничал с доблестным Гербертом Леманом в борьбе за пост губернатора. Дьюи уступил сопернику столь незначительным числом голосов, что в 1940 году осмелился включиться в борьбу за выдвижение кандидатом в президенты. Лидировал со значительным отрывом от соперников в числе голосов на ранних этапах голосования (съезд республиканцев в Филадельфии), но не одолел Уилки. Через два года, когда Леман уже не стоял на пути, Дьюи уверенно выиграл борьбу за пост губернатора штата Нью-Йорк.

В возрасте 42 лет Дьюи закаленный молодой профессионал со своим реестром успехов и потерь. Уже пользовался репутацией жесткого, сурового и властного политика. «Глянцевые» черты лица и усы, средний рост и густой баритон, склонность к резким замечаниям — жених у свадебного пирога, единственный человек, способный увеличиваться в размерах сидя; его нужно хорошенько узнать, прежде чем возненавидеть, этого инфантильного глашатая банальностей. Но соперники Дьюи поняли — нельзя его недооценивать. В первые месяцы 1944 года на него пал осознанный выбор руководства и рядовых членов республиканской партии. Он умело маскировал свое участие в избирательной кампании, источал энергию, эффективность и целеустремленность.

Губернатор штата Нью-Йорк умело взялся за работу, мобилизовав делегатов, чьей поддержки легко добился на начальном этапе голосования съезда в Чикаго. Этот скучный съезд оживился только благодаря тому, что Дьюи выбрал Джона У. Брикера, популярного, с волнистой прической губернатора штата Огайо, руководителем избирательной кампании кандидата в президенты. Брикер не просто исполнитель — разум его походил на звездное пространство, огромный вакуум, заполненный блуждающими клише; но все согласились, что эти двое политиков составили сильный избирательный список. В своей речи, выражавшей согласие на выдвижение кандидатом в президенты, Дьюи подверг нападкам демократов за старение, усталость, упрямство и скандальность и без обиняков заявил, по каким направлениям намерен вести борьбу против администрации Рузвельта.

С выдвижением кандидата от демократической партии случилась небольшая заминка. Президент сообщил, что хочет вернуться в Гайд-Парк, «и так скоро, как позволит Господь», но в начале 1944 года в Белом доме были уверены, а за его пределами сомневались лишь немногие, что Рузвельт снова баллотируется на пост президента, если, конечно, не кончится война. После препирательств в течение нескольких месяцев с репортерами президент вручил им в июле копии письма Роберту Е. Ханнегану (председателю национального комитета демократической партии), констатирующего его нежелание оставаться в Белом доме после двенадцатилетнего президентства. Но, оговаривалось в письме, если съезд демократов выдвинет его кандидатом в президенты на новый срок и народ («главнокомандующий для нас всех») прикажет ему остаться, он, как «хороший солдат», продолжит службу.

Большой проблемой оставалось, кто баллотируется на пост вице-президента. Завершит президент свой очередной срок правления в Белом доме или нет, очевидно, что новый вице-президент будет доминировать в борьбе за пост главы исполнительной власти в 1948 году. Кого выбрать? Никогда прежде, даже в 1940 году, президент ни в чем не прибегал к византийской дипломатии более, чем в решении этого вопроса.

В начале 1944 года отношения в высших эшелонах демократической партии напоминали старую характеристику массачусетской демократии как организованной вражды. Демократы конгресса угрожали бросить свою партию или, как минимум, лишить президента поддержки со стороны электората юга; демократы Техаса и Вирджинии открыто взбунтовались. Организации КПП и либеральные журналы вместе с политиками, близкими к Рузвельту (включая Элеонору), поддерживали Уоллиса; большинство из них возражали против Бирнса. Группа политиков-демократов — Ханнеган, Эдвин Поли (казначей национального комитета партии), генеральный почтмейстер Фрэнк Уолкер, Джордж Аллен (секретарь национального комитета), босс Эд Флинн из Бронкса — отвергала Уоллиса. Такой же позиции придерживались Папа Уотсон и Стив Эрли. Приятели Поли радовались, что нефтепромышленник из Калифорнии посещает город за городом, призывая местных лидеров слать в Белый дом доклады о непопулярности Уоллиса, а также что Поли заключил с Уотсоном сделку, которая расчистит путь в Овальный кабинет для демократов — противников Уоллиса.