Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

я вам скажу, вы воспримите с энтузиазмом, — признался Филипп, — но я не могу вам лгать, говоря, что у меня сейчас спокойно на сердце. Мы одновременно и останемся самими собой, и станем по-другому относиться к работе и к самим себе. Не знаю, может это и к лучшему.

— Филипп, что нам предлагают? — Саад с расстановкой повторил вопрос Агнессы.

Деваться было некуда, и Филипп попытался восстановить в памяти список того, на что он предположительно в течение суток должен был согласиться.

— Думаю, как бы сказать, чтобы и смысл передать, и не обидеть вас, потому что сейчас у вас всех голова поедет так же, как и у меня, когда он все это мне представлял. Он-то хорошо контролировал мои мысли и возвращал их в нужное русло, а я так пока что не умею, да и много вас тут.

— Ну, ты давай это, не беспокойся о нас, — хмыкнула Я'эль, добавив в разговор легкости, желая разбавить густеющую атмосферу тревоги. — Как-нибудь да справимся с собой. Мы будем очень внимательно тебя слушать, ага?

— Ага.

Филипп кивнул в ответ на дружескую улыбку, после чего глубоко вдохнул и резко выдохнул, словно собираясь выпить целый стакан водки.

— Итак, главный вариант, на который они делают большие ставки — быстрое написание сценария и съемки пилотной серии сериала в один сезон, демонстрация его фокусной группе, получение согласия от руководства компании на продолжение, завершение съемок первого сезона, монтаж с параллельным созданием киноверсии. В течение этого времени спектакли будут играться, но намного реже, чтобы подогревать к себе интерес. Имея на руках пилот, они смогут начать рекламную кампанию, в которой будут участвовать весомые спонсоры. Одновременно с этим, каждый из вас подпишет контракт, обязующий вас в случае успешного старта сериала участвовать во всяческих рекламных проектах. Деньги будут платить немалые.

Филипп вздохнул. Как бы ему ни было тяжело, он не мог не сказать об этом. Во-первых, логичным было бы спросить «что они обещают дать нам за это?». Во-вторых, об этом можно даже было и не спрашивать, потому что это было бы явно больше, чем то, что они получали от игры в «Кинопусе». Наконец, это было сказано на встрече с представителем компании, и Филипп, будучи представителем своей труппы, был обязан полностью довести информацию до своих людей.

— Весной, опять-таки в случае успешного старта, киноверсия поедет на кинофестивали. Поэтому о нашем турне мы на время забываем и готовимся к поездкам иного рода.

— А те предложения, которые мы получили, переговоры, которые мы…

— Они займутся и этим. Мы передаем управление продюсерской конторе. Они будут говорить, что нам делать, с кем о чем говорить, где быть и как себя вести, — несколько раздраженно говорил Филипп. — Мы работали, исходя из душевных побуждений и понимали работу по-своему. Они руководствуются цифрами и графиками. В их понимании мы — ниша, которую нужно в максимально сжатые сроки заполнить и попытаться выжать все, что будет возможно.

— Лакомый кусок урвать хотят, да? — поддержал Филиппа Аарон.

— Нет, не кусок, — вдруг ответил ему по большей части молчаливый Артур. — Такие, как они, не будут довольствоваться куском. Обычно они хотят получить все. Все вы примерно знаете, как они работают, но мне уже довелось общаться с им подобными.

Помню, как я высказался в тот самый первый раз на телевидении, где я сказал, что пойду в рекламную сферу… Я смог сразу попасть в одну такую контору, но продержался там всего неделю. Меня успели ввести в курс дела, потом приставили в качестве стажера, хотя у них нет такого термина… «Смотри, как надо все делать», говорил мне шеф. Он разговаривал с одним талантливым уличным музыкантом, которого они как раз заприметили. Видите ли, люди стали собираться вокруг него! А для них каждый человек — потенциальный покупатель. А люди — кто-то опускал деньги в шляпу, которую тот просто клал на скамью рядом с собой — бывало и такое, — но он не для этого играл им. Это были поистине красивые маленькие концерты, с сердцем и душой, и люди видели это. Они расцветали, слушая его, они начинали улыбаться! Они возвращались к нему на следующий день, а он каждый день играл на новом месте — не очень далеко от вчерашнего места.

В общем, узнали о нем, позвали, обрисовали то, как они хотят его использовать и посулили что-то. Ему это было неинтересно, и он собрался уйти, поблагодарив их за интерес. И вот тут шеф заявил: «Хочу напомнить, что ты занимаешься незаконной коммерческой деятельностью». Музыкант начал было говорить, что денег он не берет, а этот… показывает ему видео, на котором кто-то специально крупным планом заснял шляпу с несколькими монетами и купюрами. «Я положил шляпу рядом с собой, а не перед собой. Люди просто привыкли к тому, что если кто-то играет на публике, то он обязательно нищенствует и выпрашивает у них деньги. Но разве не может человек просто играть и дарить этот момент другим?». И тогда шеф сказал ему: «Смотри, ты можешь лишиться и этого момента, и этих денег».

Я не знаю, как закончилась эта история. Музыкант пообещал дать ответ в ближайшие дни и покинул наш офис. Через пять минут после это я тоже вышел оттуда и назад больше не вернулся. И его я больше не видел.

Артур наконец поднял взгляд на сидевших вокруг друзей. Некоторые из них также понурили головы и смотрели на пол перед собой, словно вместе с Артуром просматривая один и тот же фильм, а теперь, досмотрев его до конца, сопереживали ему.

— Немного среди них тех, кто до конца сохраняет человечность и не ставит золото превыше человеческой души, — закончил он свой рассказ.

— Да, ты прав, — вздохнул Филипп, вспоминая тот день, когда он выбежал из телестудии в гневе на своего подопечного. Теперь же он понимал, что тот опыт был для Артура необходим, чтобы сегодня понять и объяснить друзьям суть происходящего. — История с музыкантом во многом схожа с нашей. Может это и хорошо, что мы не знаем как она закончилась…

— А какие еще варианты предложили тебе? — спросила Я'эль.