Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

Саад, привлекая к себе внимание. — Она указала на то, к чему стоит приложить все усилия. Получается, что они отчетливо увидели обращенное к ним послание. А что тогда мы можем извлечь из ее слов?

— То, что мы вступаем в новый этап, суетный, неспокойный, может быть довольно неплохой с точки зрения финансов и паблисити, но требующий каких-то жертв, — ответил Филипп. — Так, вроде бы я обо всем рассказал… Там еще пару текстовых сообщений было, одно обращено ко мне лично, несколько — ко всем. Желают удачи, благодарят, все такое… Что скажете?

Все задумались, после начали тихо переговариваться, постепенно делая определенные выводы. Все согласились с тем, что не против навестить институт и принять участие в часовой передаче на ТВ. В плане стриминговой перспективы мнения разделились, но большинство все же поддержало желание Филиппа принять приглашение посетить офис компании и побеседовать. Идея создания продолжения была единогласно отвергнута, и так же единогласно Филиппу доверили решение вопроса о новом интервью на государственном телевидении.

— Ты явно будешь знать лучше нас, вот и скажи, чего он сейчас боится больше всего? — обратилась Здоровая Дерзость к Большому Страху, равнодушно наблюдавшему за происходящим.

— Возвыситься, независимо от того справедливо это будет или нет. Возвыситься и отдалиться от друзей, — словно зная, что его сейчас спросят об этом и заранее выучив ответ, проговорил он. — Он пока еще связывает с ними все свои достижения и успехи.

Глава 14. Судьба музыканта

Какое-то крайне неспокойное чувство охватило Филиппа уже после того, как он покинул офис представителя стриминговой платформы, который с самого начала их встречи полностью владел ситуацией и в течение часа делал с ним что хотел: обрисовывал текущую ситуацию и представлял возможные перспективы, задавал общие вопросы и давал на них ответы, предлагал на выбор конкретные решения и сам же указывал на наиболее, с его точки зрения, перспективные.

«При том, что он в своей структуре — фигура далеко не самая важная, он — акула, нацелившаяся на нас, словно на маленькую стайку рыб», — думал Филипп, пропуская часть из сказанных ему слов мимо ушей.

Эта мысль, вероятно, оказалась наиболее цельной из тех, что силились сформироваться в его голове, потому что его собеседник, замечая даже самую незначительную потерю концентрации, немедленно возвращал его под контроль каким-нибудь словом или жестом. Тогда он предлагал Филиппу высказаться, и тому не оставалось ничего иного, как поддержать беседу, оставив в стороне попытку обдумать ту или иную услышанную им фразу. После этого Акула снова начинала описывать очередной круг вокруг сбившейся и растерянной стайки.

Так и не дав расслабиться, он продержал его в своем кабинете минут сорок, после чего, сославшись на необходимость подготовки к очередной встрече, пожелал Филиппу удачи и выразил надежду на скорый ответ.

В театр Филипп подошел лишь к часу дня. Его состояние несколько улучшилось, когда ему представили план работы, вполне созвучный с теми мыслями, с которыми он отправлялся на встречу, но сейчас его съедали и не давали покоя чужие мысли.

— Да, он — профессионал. Да, у него есть организаторский талант. Да, он разбирается в нюансах маркетинга и тонкостях бизнеса. И еще раз да, он обрисовал мне действительно заманчивые перспективы. Казалось бы, чего нам может не хватать, имея стольких положительных аргументов? Но не может здесь не быть хотя бы одного «но». Не может! Ах, как жалко, что я не дерзнул перед началом разговора включить диктофон на запись! Вам стоило бы это послушать, да и я бы еще раз пересмотрел весь этот мастер-класс по заговариванию зубов. И плевать на то, что я нарушил бы какое-нибудь там морально-этическое правило!

— Филипп, может хватит уже готовить почву? — прервала поток эмоций Я'эль. — Мы поняли, что ты хочешь нам сказать что-то очень важное, и прочитали твой настрой. И мы готовы. Начинай уже!

Филипп сел, как обычно бывало, когда он хотел обратиться к своим коллегам с чем-то важным, на край сцены. Они расселись в креслах первого ряда, Саад. Как обычно — в свое излюбленное место в четвертом ряду.

— Значит так. Вы же помните, как мы отреагировали на звонок того издателя, который насчет предложения что-то там говорил?

— Ну да, помним…

— Так вот, выходит, что он тоже был сведущ в вопросах коммерции, но у него не было такого размаха, и в его случае нам просто достаточно было сказать «нет». А здесь…

Филипп опять занервничал и принялся растирать плечи и ноги, негодуя на какой-то внутренний холод.

— Была бы запись, сам бы переслушал… — мямлил он, не решаясь выплеснуть то, что уже было готово произнестись, но в конце концов все же отрезал: — Короче говоря, «Притчу…» хотят материализовать в различных формах, а нас взять под продюсерское крыло одной крупной компании. Иными словами, ее предлагают пустить в очень выгодный тираж, нас же взять под свой полный контроль.

— Что именно нам предлагают? — нарушила наконец повисшую в зале тишину Агнесса.

Тишина эта продержалась немногим меньше минуты — слишком долго для такого логичного вопроса, следовавшего вслед за высказыванием Филиппа. Он вполне мог быть озвучен сразу, но никто не решался произнести и слова.

Трудно сказать, о чем именно сейчас думал каждый из них. Вполне возможно, что они представляли себе возможные варианты продолжения этой истории, в которых они быстро становились немаловажными личностями в культурной жизни не только своего города или страны. Вместе с тем, не было сомнения в том, что в мыслях своих они пересматривали фрагменты совместной жизни, наполненные радостью и печалью, ошибками и удачами, взлетами и падениями, находками и откровениями — всем, что придало смысл прошедшим месяцам, а для кого-то — и всей жизни. Все понимали, что в этот день перелистывалась эта счастливая страница Книги Жизни и открывалась новая, и никто из них не знал, чему надлежало быть записанным на ней. Знали они лишь то, что теперь все будет не так, как раньше.

— Я не знаю, может быть все не так уж и плохо и то, что