Айша. Возвращение Айши. Дочь Мудрости - Генри Райдер Хаггард

из этого же окна и видела ту же статую Дагона, только тогда ее пустые глаза светились огнем. Также я видела царя Теннеса, ведущего красивого черноглазого мальчика лет трех — вашего сына, как твой муж сам объявил. Малыша того передали какой-то женщине, хотя он громко плакал и отчаянно цеплялся за одежду отца. А женщина передала его жрецу. Жрец взобрался по лестнице — видишь, вон она стоит — и опустил ребенка на раскаленные докрасна руки идола, откуда тот под рукоплескания народа скатился в полыхающее огнем чрево, дабы, возможно, возродиться на небесах.

Билтис слушала, и лицо ее словно обращалось в маску изо льда. Затем она перевела взгляд на Теннеса и едва слышно, почти шепотом, спросила:

— Так ли все было, о пес сидонский, который, словно тварь премерзкая, может пожирать плоть от плоти своей?

— Бог потребовал нашего сына, — промямлил Теннес. — А когда бог чего-то требует, я, как и другие, должен давать это, чтобы он даровал нам победу. Кто откажет богу? Возрадуйся, о мать, что Дагон соизволил принять рожденного тобой.

И царь продолжал свою невнятную скороговорку — так жрецы бормочут молитвы идолам, — пока наконец в леденящей тишине голос его не угас совсем.

И тогда царица Билтис страшным голосом, в котором слышалось шипение, разразилась такими проклятиями, каковых я никогда не слыхивала из уст женщины. Именем Иеговы, бога иудеев, она проклинала мужа, призывая всевозможные несчастья на его голову, суля ему смерть кровавую и предрекая, что геенна огненная, как называла она ад, станет местом отдохновения для его черной души, где дьяволы в обличье детей будут вечно рвать его плоть раскаленными крюками. Да, Билтис проклинала его, живого и мертвого, но одним и тем же голосом — негромким, шепчущим, лишенным чувств, шедшим, казалось, не из глотки земной женщины, — таким голосом говорят боги или духи, когда изредка беседуют со своими слугами в самых сокровенных святилищах.

Теннес весь съежился от страха. В какой-то момент царь даже упал на колени, держа над головой руки, словно пытаясь защититься от слов страшного проклятия. Затем, поскольку жена не умолкала, вскочил с криком:

— Тебя тоже принесут в жертву — тебя, почитательницу бога иудеев! Дагон могущественнее Иеговы! Так стань его жертвой прямо сейчас, ведьма иерусалимская!

Он вытащил меч и угрожающе потряс им. Билтис ничуть не испугалась, но обеими руками рванула на груди одежды:

— Бей, сидонский пес, и заверши круг своих преступлений! Отправь мать вслед за сыном!

Охваченный безумием — или яростью, или ужасом, — царь занес над женой меч и ударил бы, но я сделала шаг и стала между ними. Развязав покрывало, я набросила его на голову царице и, повернувшись к Теннесу, сказала:

— Ну же, царь, попробуй тронуть ту, кто защищен покровом Исиды, если осмелишься. Полагаю, о могуществе этой богини ты уже кое-что узнал на борту корабля, который так манили к себе буруны над рифами Кармеля. Так знай же, что она, которая способна спасти, может также и погубить. Да, она может убить, и без промедления. Ну-ка, нанеси удар сквозь покрывало Исиды — и узнаешь, правду ли говорит ее Пророчица.

Теннес посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Билтис — застывшую недвижимо под покрывалом и похожую на призрак. Затем выронил меч и бежал из комнаты.

Когда мы остались одни, я подошла к двери, заперла ее на засов, вернулась к Билтис и подняла покрывало.

— Кто же ты, — спросила она, — не побоявшаяся бросить вызов Теннесу в его дворце и спасти ту, которую он был готов убить? Хотя за это я тебя не благодарю. Я почти не испытываю к тебе благодарности, ибо... — Тут Билтис нагнулась, чтобы схватить меч.

Стремительная, как ласточка, я, разгадав намерения царицы, перепорхнула к ней и, прежде чем пальцы ее успели сомкнуться на рукояти, схватила меч.

— Присядь, госпожа, и выслушай меня, — сказала я.

Она рухнула в кресло и, опустив голову на руку, принялась изучать меня с холодным любопытством. Я продолжила:

— Царица, я та, кого Небеса прислали на эту землю, дабы уничтожить Теннеса и всех сидонцев.

— Что ж, тогда милости просим, дорогая гостья. Говори.

Я поведала вкратце свою историю и в доказательство зачитала царице документ, в котором обещала отдать себя Теннесу, когда он коронует меня царицей мира.

— Так ты мечтаешь получить мою корону и этого мужчину?

— Да, — усмехнулась я, — я мечтаю об этом столь же сильно, как жизнь мечтает о смерти. Взгляни-ка на условия договора. Короновать меня царицей мира Теннес сможет, лишь полностью выполнив их. Ты понимаешь, что я приведу этого глупца к гибели?

Она молча кивнула.

— Так ты поможешь мне?

— Помогу. Но как?

— Сейчас объясню. — И, склонившись к Билтис, я стала шептать ей на ухо.

— Хороший план, — одобрила она, выслушав. — Клянусь моим богом Иеговой и кровью моего сына, я буду с тобой до самого конца. А когда все кончится, забирай себе Теннеса, если хочешь.

Глава X.

МЕСТЬ БИЛТИС

Вот так и получилось, что я осталась жить во дворце Теннеса вместе с царицей, — настоящее имя этой женщины было Элишеба, так ее звали на родине, в Иудее, а имя Билтис она обрела в Сидоне вместе с короной. Уйти от меня царица не отважилась, да и я не допустила бы этого, зная, что тогда бедняжку наверняка убьют, в то время как рядом со мной она в безопасности: Теннес, боясь меня, не посмеет тронуть пальцем ту, что находится под моей защитой, ту, на кого я набросила покрывало Исиды. Что же до остального, Билтис и сама с готовностью согласилась остаться и вскоре полюбила меня, узнав, как я пыталась спасти ее сына.

Я тоже была рада, что мы подружились. Во-первых, царица скрашивала мое одиночество и худо-бедно обеспечивала защиту — Теннес не мог допекать меня своей страстью в ее присутствии. Во-вторых, в Сидоне жили и те, кто любил Билтис, — верные ей иудеи, через которых мы многое узнавали. И все же мы с нею находились в положении, мягко говоря, странном: царица правящая и царица, которой был обещан трон ее предшественницы, жили вместе как сестры и поклялись друг дружке уничтожить того, кто приходился законным мужем одной, но мечтал принадлежать другой.

Итак, мы с Билтис заключили союз и поклялись — она Иеговой, а