Анима. Весь цикл в одном томе - Екатерина Соболь

решу, что переоценил твои мозги, – с каким-то необычным выражением лица сказал Рюрик: будто происходит что-то забавное и он ждет отмашки, чтобы начать смеяться.

Теперь, когда карты не было, стало совсем темно, но глаза у него поблескивали, будто улыбка, которую он прятал, их освещала. Гвен долго смотрела на него, а потом выдохнула:

– Ой. Это… это ты.

Он даже не ответил, но Гвен уже и так все поняла.

– Любовные феи сказали, у тебя была девушка, – прошептала она. Вот теперь все встало на свои места. – Она стала духом земли, да? Я встретила ее, когда шла сюда! Длинные волосы, немного прозрачная, любит спать у воды.

Рюрик сглотнул.

– Ты ее видела? Но… но как ты ее вызвала? Я много раз звал ее, и остальные тоже, она не приходит на зов!

– Она просто устала. Слишком много сил потратила, чтобы прогнать Ястребов. Так она мне сказала, – пролепетала Гвен.

– Я пытался создать в себе золотую магию, – тихо сказал Рюрик и вдруг уселся на камни. Гвен опустилась рядом, просто чтобы видеть его лицо. – Но у меня не получается, я не создан для нее. Иногда получается какая-то вспышка, а так – нет. Я не добрый, и не забавный, и не ищу во всем хорошее. Тогда я решил копить Тень – когда придут Ястребы, она пригодится.

– Нил сказал, что вы все пожертвовали самым дорогим, – тихо сказала Гвен и придвинулась ближе.

– Я отказался от золотой магии, а без нее и серебряной не получится. А в них – сама любовь. Это так… – как вы бы сказали, потрясающе, – когда ты кому-то интересен, и важен, и кому-то хочется быть рядом с тобой. Я очень этого хотел. Но это не для меня. Я решил выбрать себе жену с сильной магией, а не ту, которую я полюбил бы. – Он криво улыбнулся. – Эта ваша любовь – странная штука. Ты знала, что у нас она считается худшим преступлением?

– Нет.

– И я понимаю почему. Ею невозможно насытиться, ты хочешь все больше и больше, пока не теряешь разум. Когда Нола стала духом земли и я понял, что она не приходит, как бы я ни звал, я должен был разочароваться в этой вашей любви, так? Но нет: мне нравится успех, доводить дело до конца, и только сильнее захотелось полюбить снова, почувствовать это опять. – Он втянул воздух. – Но я сказал себе: создам пару не с тем человеком, который мне понравится и вновь вызовет у меня это чувство, а с тем, у кого будет больше всего анимы, которую мы потратим на защиту наших земель.

– Защиту от чего? – тихо спросила Гвен.

Когда он был вот таким же запутавшимся, как все, он казался даже красивее.

Рюрик недоуменно посмотрел на нее.

– От Ястребов, конечно. Они вернутся, и очень скоро. Мы прогнали их две недели назад, и с тех пор я каждую минуту жду, что они вернутся. Это куда страшнее – то, что их нет. Ты же не думаешь, что они просто взяли и ушли, и все закончилось?

– А что, нет? – брякнула Гвен.

Он снисходительно посмотрел на нее:

– Конечно нет. Ястребы никогда не отступают. Нас учат, что лучше умереть, чем сдаться. Они медлят, потому что разрабатывают план, чтобы все прошло идеально. Я в этом убедился, когда нашел это место. – Он протянул руку и коснулся невидимой преграды. – Когда я накопил Тени на перемещения, – ее легко было создать из грусти после смерти Нолы, – я попробовал попасть к себе на остров, чтобы узнать, в чем их план, но Магус от меня защитилась. Она создала купол, только в этот раз он из Тени, а не из золота. Она создала его, чтобы посмеяться надо мной. Знала, что никто, кроме меня, даже не почешется узнать, как там Ястребы. Такова уж суть золотых народов – вы не верите, что с вами может случиться что-то плохое, и поэтому вас, идиотов, так легко захватить! – Он треснул кулаком по своей ладони. Гвен смотрела на него. – Она создала все это, потратила столько Тени ради меня одного.

Он сказал это с таким благоговейным ужасом и гордостью, что Гвен на секунду стало жаль его.

– А ты прямо скромник.

Он гневно глянул на нее:

– Не веришь? Когда-то, до того, как моя мать освободила Тень из пещеры, где та была заточена, родители любили своих детей больше всего на свете. Это была огромная, бесконечная любовь, которую даже представить невозможно. Но Империи любовь детей и родителей ненавистна, ты даже представить себе не можешь, сколько сил прикладывают у нас на острове, чтобы уничтожить эту любовь. Я сам этим занимался. Это была моя работа. – Он скривился. Гвен едва разобрала слова за ветром и плеском волн. – И если родители могли любить своих детей, как никто, значит, они и ненавидеть могут, как никто. – Он посмотрел на нее и тихо, завороженно проговорил: – Моя мать ненавидит меня. Она ненавидела меня еще до моего рождения. И она придумает самый ужасный, самый извращенный способ уничтожить все, что мне нравится, все, во что я поверил. – У него задрожали губы. – И это очень скоро произойдет. – Он снова коснулся преграды. – На прошлой неделе я первый раз попал сюда, и купол был твердым, как камень. Я прихожу сюда каждую ночь, я использую всю свою Тень, чтобы разрушить преграду, но пока ничего не получается. Хотя с каждым разом, как я прихожу сюда, преграда все тоньше, сначала она была как камень, но постепенно становится мягче, будто вот-вот порвется. Это временный купол, магия, вложенная в него, испаряется и возвращается к общему источнику Тени. Моя мать создала этот купол для меня, она знала, что я упорный, что я найду его и буду мучиться.

Он повесил голову. А потом поднял и посмотрел на Гвен.

– Скажи мне, кто ты, – тихо сказал он. – Я никогда еще не видел человека, который настолько явно что-то скрывал. Ты не просто так явилась. Тебе показался дух земли, ты нашла Нила и остальных, и я не понимаю, – я очень умный, но я не понимаю, – чего тебе нужно, помогаешь ты мне или мешаешь. Пожалуйста, скажи. Скоро купол испарится, и тогда они нападут. Времени очень мало.

Он умоляюще смотрел на нее, как будто от ее ответа зависит вся его жизнь, и она не смогла соврать. Он растрогал ее своим искренним горем.

– Моя мать была великой золотой волшебницей, – тихо сказала она. – Ее похитила Тень, когда я была совсем маленькой. Мне нужно набрать