Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

— Что это такое? — спросил Бофор.

Гассан радостно закивал.

— Расписка, господин!

Герцог, недоумевая, взял протянутую ему бумагу, но, пробежав глазами написанные кровью строки, взбешенно заорал:

— Что это значит? Он жив? Ублюдок жив? Значит, этот маркиз не умер?

Негр в ответ радостно воскликнул:

— Гассан получил свободу! И теперь Гассан хочет получить обещанную награду!

Бофор, охваченный яростью, уставился на этого тупого дикаря и взорвался, как бочка с порохом:

— Негодяй! Убирайся, пока я не затравил тебя собаками! — Голос его сорвался, и он прошипел: — Ублюдок жив и еще осмеливается писать мне… Убирайся вон, подлый раб, или я запру тебя в подземелье и заморю голодом!

Гассан медленно поднялся с колен.

— Значит, Гассан не получит обещанной тысячи? Хорошо, светлейший господин, хорошо! Гассан получил свободу, но не получит вознаграждения… Что ж, Гассан уходит.

И бросив на герцога ненавидящий взгляд, негр повернулся и, не поклонившись, быстро вышел, едва не сбив стоявшего в дверях лакея.

XIV. ДВОРЕЦ СОРБОН

Все при дворе знали, что король испытывает необыкновенную симпатию к неизвестно откуда взявшемуся иностранному Крезу, к маркизу Спартиненто. Было ли причиной то, что маркиз спас жизнь дофину, или что‑то иное — никто не знал. Но все знали, что дофин не уставал напоминать королю о маркизе, и никого не удивляло, что его величество специально посылает адъютанта к маркизу, чтобы пригласить того в Версаль.

В это утро, едва королю доложили, что маркиз Спартиненто ожидает в приемном зале, король велел немедленно впустить его.

Маршал Ришелье и другие придворные, толпившиеся в прихожей, с завистью наблюдали, какое предпочтение оказывается этому чужестранцу. И зависть их усилилась, когда сам дофин повел маркиза в кабинет, и король любезно поднялся ему навстречу.

— У вас перевязана рука, господин маркиз? — с некоторым беспокойством заметил король. — Вы ранены?

Маркиз покачал головой.

— Пустяки, ваше величество. Небольшой порез.

— Мне доложили, — вмешался дофин, — что вы отпустили на свободу вашего верного негра.

Маркиз меланхолично усмехнулся.

— Верность, ваше королевское высочество, давно стала пустым словом. К сожалению, к этому надо привыкать, ибо мало от кого можно ожидать верности.

— Я должен согласиться с вами, господин маркиз, — заметил король. — Люди в большинстве своем испорчены. Очень редко встречаются исключения. Так что мне приходится быть настороже. И при необходимости тщательно подбирать себе нужных спутников. — Король помолчал. — Я хочу предложить вам, маркиз, совершить со мной небольшую прогулку… У меня есть небольшой старинный дворец довольно далеко от Парижа. И я намерен провести там несколько дней или, может быть, даже недель. Я не хочу брать с собой двор — дворец невелик. Более того, я там хочу отдохнуть в тишине и покое, без придворной суеты, которая, признаться, мне изрядно надоела. Я был бы очень рад, если бы вы, маркиз, сопровождали меня в этом небольшом путешествии.

Ришелье и другие свидетели этой беседы остолбенели от удивления — столь явное предпочтение король оказывал чужестранцу, отказывая в нем своим верным придворным. А дофин и не пытался скрыть радости, услышав решение короля.

— Я приглашаю вас, господин маркиз, — продолжал король, — потому что мне приятно ваше присутствие.

Маркиз поклонился и с чувством проговорил:

— Для меня это неожиданная и незаслуженная милость, ваше величество.

Король решительно махнул рукой.

— Хорошо! Мы отправимся завтра же. — И, повернувшись к застывшим в изумленном молчании придворным, приказал: — С нами поедет только мой камердинер Бине.

Утомленный придворной суетой и нескончаемыми развлечениями, король чрезвычайно обрадовался возможности вырваться из привычной обстановки. А то, что с ним отправится маркиз, радовало его еще больше — симпатия к этому человеку казалась необъяснимой ему самому, но это нисколько не смущало его величество. Придворные же пребывали в полном недоумении, ловя каждое слово короля. Он говорил:

— Ваши манеры, маркиз, спокойствие и глубина ума напоминают мне аббата. Во всяком случае, вы производите такое впечатление, и это мне приятно… Итак, мы едем завтра!

Прием у короля был окончен, и маркиз, не мешкая, уехал из Версаля в Париж. Отдав необходимые распоряжения, он велел подготовить карету и на рассвете следующего дня отправился в Версаль, где старый камердинер Бине уже успел все подготовить к отъезду.

Еще раз осматривая упряжь, проверяя, хорошо ли закрываются дверцы, старый Бине ухмылялся себе под нос, — он, пользовавшийся доверием короля, позволял посмеиваться про себя над намерением его величества вдруг посетить заброшенный дворец. Оно казалось ему смешным, потому что уж он‑то, старый доверенный слуга, знал, что побудило короля к этому, и знал историю заброшенного дворца.

По приказу короля отъезд должен был состояться без всяких церемоний. Король уезжал инкогнито — он не хотел, чтобы его торжественно провожали, и еще больше не хотел, чтобы в пути ему устраивали шумные встречи.

Надев широкополую шляпу, Людовик спустился вниз, где у кареты его ожидали только маркиз и Бине. Вскоре карета рванулась с места, и путешествие началось. Но Марсель по–прежнему не знал — куда.

Через некоторое время, когда карета катила уже за городом, король проговорил, откинувшись на подушки:

— Мы едем не на охоту, господин маркиз. И не по каким‑либо политическим делам. Мы едем во дворец Сорбон.

Марсель не сдержал удивления:

— Во дворец Сорбон?

Король усмехнулся.

— Вы, вероятно, думаете, что он все еще принадлежит герцогу Бофору, господин маркиз. Но вы ошибаетесь. Теперь дворец Сорбон — моя собственность.

— И вы решили посетить его? — спросил Марсель, стараясь не выдать своего волнения. Ему предстояло вновь увидеть дворец, в котором он родился и благодаря которому получил свое имя.

— Посетить? Да, конечно, — ответил король. — Впрочем, у меня есть свои причины для этой поездки.

Марсель не стал спрашивать, что за причины, — это было бы невежливо. Король же ничего объяснять не стал, и Марсель с нахлынувшей нежностью, окрашенной горечью, прошептал про себя: «Дворец Сорбон…»

Скоро он окажется там и увидит маленький, столь близкий его сердцу дворец, где он появился на свет, и где его мать и он сам перенесли столько горя и бед, причиненных им злобной ненавистью герцога.

Теперь этот дворец принадлежит короне. И король хочет посетить его. Марсель был уверен, что монарху просто захотелось осмотреть новую покупку.