Совьетика - Ирина Маленко

– Женя, бедная ты моя!- говорила она мне и обнимала меня как настоящая мама. – Все обязательно будет хорошо!

Спала я на полу в гостиной. По утрам Катарина уходила на работу в свою библиотеку и увозила Шарлотту в садик. Работала она теперь 4 дня в неделю, с дополнительным выходным по средам.

Мне было очень хорошо с ними – и в то же время очень не хотелось им мешать, ведь у них же своя жизнь. И поэтому когда до суда оставалась еще неделя, я решила не путаться у Катарины под ногами, надоедая ей своими страданиями, а поехать в Ирландию. Все равно же меня обвинили в том, что я хочу туда убежать….

Автобус до Дублина уходил вечером. Помню, когда он тронулся и выехал за город, и я увидела бушующие зеленью поля и море цветов, до меня дошло наконец то, что не доходило пока я жила у Петры – что уже наступило лето. А я и совсем не заметила, как…. Впервые за 30 лет жизни лето меня совершенно не радовало. Я не чувствовала ни солнечного тепла, ни запаха цветов, ни птичьего пения. Все вокруг меня казалось мне застывшим как на картине.

…Ирландия была хороша собой. Ах, как хороша… В тот раз я впервые увидела ее почти всю, проехав от Дублина до Вестпорта и далее по западному побережью через Лимерик на юг, до Корка и обратно в Дублин по побережью восточному. Я останавливалась в BB, дышала свежим воздухом, помогала фермерам загонять коров на другое поле ( с удивлением открыв для себя, что тяжелые на вид коровы, оказываются, бегают как заправские спринтеры!), лазила по скалам Мохер, побывала на месте гибели Майкла Коллинза (оно в жизни совершенно не такое, как в фильме!) и даже свистнула на память камешек из стены его родного дома в Клонакилти…

Я восхищалась страной своей мечты, а радости не испытывала. Вместо этого я на каждом шагу представляла себе свою дочку. Она мерещилась мне даже среди бледных как смерть веснушчатых ирландских ребятишек. Возможно, я была бы в Ирландии счастлива, – но только если могла бы разделить вот все это с Лизой! Зачем оно мне без нее?

Все мои чувства были обострены до предела, и наверно, поэтому, хотя я не верующая, никогда не была ею и никогда скорее всего не буду, со мной там произошло два странных случая, о которых не могу не упомянуть. Сначала в Вестпорте на заре я несколько раз услышала крик банши . Если серьезно, то я не знаю, что это было – но никогда ни до этого, ни после того я нигде не слышала такого протяжного, высокого и жалобного звука. И вокруг я не видела ничего и никого, кто или что могли бы такой звук издать. А второй случай произошел в Ноке – святом месте паломничества ирландских католиков, где вся деревня, казалось, живет за счет торговли святой водой и картинок с объемным распятым Иисусом, кровоточащим так натурально, что даже смотреть страшно, а не то, чтобы на стенку его повесить. Когда я там переходила улицу, я вдруг почувствовала, что моей руки что-то коснулось – это было не человеческое прикосновение, а что-то мягкое, похожее на мех, но в то же время теплое. И в прикосновении этом я ощутила почему-то сочувствие. Около фонтанчика со святой водой ко мне подошел мужчина, давший мне какую-то брошюрку с молитвами за тяжело больных и умирающих. Не знаю, почему именно мне, и брошюрка эта у него была в единственном экземпляре. Но странное было даже не это, а то, что когда я отвернулась от него буквально на секунду, он исчез – словно сквозь землю провалился, хотя вокруг совершенно некуда было спрятаться…

Потом я часто вспоминала об этих пророческих встречах. Но объясняю я их все-таки по-прежнему обостренным в тот момент собственным предчувствием. Хотя ирландцы со мной, скорее всего, и не согласятся…

… У меня больше не получается, как раньше, по свежим следам, поведать всю эту историю за один присест. Я выдавливаю ее из себя по капле, как герой чеховского письма Суворину по капле выдавливал из себя раба. Она блокирована в моей памяти мощными эмоциональными «защитными заграждениями», воздвигнуть которые потребовало в свое время немалых усилий, и когда я даже теперь приоткрываю их, болезненные воспоминания грозят вырваться наружу словно гной из проколотого нарыва. Нет, хуже того – таким сметающим все на своем пути потоком, что я вынуждена тут же «захлопнуть дверь». Это чем-то похоже на то, как вспоминают о прошлом ветераны войн. Это тоже была своего рода война – невольная…

На этот раз «захлопнуть двери» помогло то, что мой поезд подъезжал к Дублину. Слава богу! Я с облегчением вздохнула, увидев за окном маленькие домишки неподалеку от Коннолли-стейшн, окутанные вечерней дымкой.

Я ехала в Дублин из Белфаста после работы – читать лекцию о Советском Союзе в ветеранской республиканской организации Финтана. Ехала – и очень боялась: во-первых, потому, что я не привыкла публично выступать, во-вторых, потому, что не знала, какого рода вопросы будут задавать мне, и смогу ли я передать в немногих словах атмосферу, в которой мы жили. Ведь лекция была не о «доктрине Брежнева», а о том, что здесь знают меньше всего – о нашей повседневной жизни. Вернее было бы даже сказать, что о ней ничего не знают совсем, кроме набора внушенных фильмами вроде «Рэмбо» пропагандистских западных штампов. Но, увы, многие уверены, что знают о ней все….

Я так нервничала, что про себя даже желала, чтобы на лекцию никто не пришел. Хотя тогда получилось бы, что я зря старалась.

Мои молитвы, видимо, были частично услышаны, потому что в тот день в Дублине проходил какой-то футбольный матч, и вся молодежь, в том числе и республиканские «птенцы гнезда Финтанова», рванула туда. Но зато на встречу со мной пришла значительная группа республиканских ветеранов- слушателей очень благодарных, имеющих представление о чем я веду речь, и желающих только еще расширить свои познания.

Волнение мое быстро прошло, когда я почувствовала доброжелательную атмосферу в аудитории.

– Если бы мне надо было охарактеризовать повседневную жизнь, атмосферу в Советском Союзе времен моего детства и юности одним словом, – начала я, – я бы, пожалуй, выбрала прилагательное «добрый»…

Зал прислушивался к каждому моему слову. С собой я привезла советские книги, открытки, фотографии -и свою гордость, фотоальбом с портретами всех моих друзей по переписке, изо всех уголков СССР…

И вопросы мне после лекции задавали хорошие- глубокие, вдумчивые и в то же время доброжелательные. Злопыхателей не нашлось.

А потом мы всем залом отправились – правильно, вы уже угадали!- в ближайший паб, продолжать свои дискуссии. Среди слушателей оказался и верный и вечный фермер Фрэнк, который, правда, на лекцию немного запоздал, загоняя коров в хлев на ночь. Он посматривал на многих из моих слушателей с заметным уважением, хотя мне, конечно, как человеку новому, они были совершенно незнакомы.

– Ты знаешь, кто это? – зашептал Фрэнк мне на ухо громогласным шепотом, кивая на моего соседа слева, спокойного немолодого уже дяденьку, который задавал больше всего вопросов и был ко мне, пожалуй, доброжелательнее всех, если не считать Финтана.

– Нет, – честно ответила я.

– Это… , – и он назвал мне какие-то типично ирландские имя и фамилию.Настолько типичные, что они тут же вылетели у меня из головы.

– Все равно не знаю.

Фрэнк посмотрел на меня укоризненно:

– Это же сам заместитель Финтана по инженерной части!

Значение этих его слов я поняла намного позднее. А пока… Пока мы замечательно провели вечер, и у меня появились новые – если не друзья, то во всяком случае, хорошие знакомые.

– Огромное тебе спасибо, Женя!- сказал мне, пожимая мне руку на прощание Финтан, – Ты не представляешь, насколько для нас важны вот такие беседы. Жалко, молодые сегодня не были – это просто такое совпадение с футболом. Если мы тебя еще раз пригласим выступить, теперь уже для них, приедешь?

– Приеду!- теперь уже без тени смущения уверенно сказала я.

***

…Лето уже подходило к концу, а я до сих пор так еще и не была в отпуске. Все было как-то не к спеху. Да и куда мне было ехать одной, зачем? Я заметила, что с тех пор, как поселилась в Ирландии, мне больше не хотелось никуда уезжать. И даже если приходилось, я с тоской смотрела на зеленые поля за иллюминатором самолета и мысленно говорила им: «Я скоро вернусь!» Наверно, поэтому я решила взять отпуск всего на неделю и провести его там, где отдыхает большинство северных республиканцев – в Донегале. Такую идею мне подал Финтан. Я сняла на неделю коттедж в маленькой прибрежной деревеньке, откуда был виден остров Тори в Атлантическом океане, и уже готовилась к поездке, когда случилось еще одно из ряда вон выходящее событие…

В тот день я, как обычно, рано легла спать. Около двух часов ночи вдруг застрекотал телефон: эсемеска. От Дермота.

«Ты новости видела?»

«Нет, а что?»

«Включи телевизор, как раз сейчас показывают»

С трудом разодрав глаза, спустилась я по лестнице и включила телевизор. С экрана на меня прямо и как-то даже немного напряженно смотрел Финтан. На руках у него были надеты почему-то наручники.