Трилогия Айс и Ангел - Susanne Beck

Что, если говорить прямо, вообще бесполезно.

Какой-то шум в отделении для свидетелей, последовавший за ним стук судейского молотка отвлекли меня от моих мыслей и, удивленная, я оглянулась вокруг.

"Порядок в суде! Тишина в зале суда!" – стук молотка заставил шум стихнуть, и я обернулась к сидящей слева Корине, вопросительно приподняв брови.

– Донита просит о "прокурорском приговоре", – шепчет моя подруга, почти касаясь губами моего уха, а успокаивающий аромат ее духов на секунду заглушает острый запах зала суда – запах слишком большого количества людей, собранных вместе в душном помещении.

– Что значит "прокурорский приговор"? – тихо, чтобы не привлечь внимания судьи спрашиваю я.

– Ну, примерно так: защита считает позицию обвинения настолько слабой, что даже не видит смысла в проведении отдельного расследования, поэтому адвокат требует вынесения приговора сразу.

– Но это же сумасшествие! – вырывается у меня несколько громче, чем я предполагала.

Ну да, чуть-чуть громче… Темные глаза судьи, увеличенные огромными линзами ее очков в черепаховой оправе до размеров шаров для гольфа, возмущенно уставились на меня. "А для тех из вас, кто не в состоянии меня понять, – ее голос просто излучал преувеличенное терпение, – я повторю в последний раз. Если хоть кто-то вздумает зашуметь во время этого судебного заседания, того я лично буду иметь честь сопроводить из зала в о-очень неудобную тюремную камеру до конца дня. Надеюсь, это ясно?"

Если бы на этом самом месте возник торнадо, то мне не составило бы труда выкрутиться из ситуации. Но на небе сияло солнце, и я вжималась в свое место так сильно, насколько это было возможно, предпочитая не замечать, как вокруг меня образуется вакуум, словно я – само воплощение Тифозной Мэри.

Когда наконец воцарилась тишина, судья важно кивнула и ее взгляд скользнул вперед: "Защита и обвинение, будьте добры…".

Я наблюдала, как Донита встала, пригладив невидимую складку на юбке своего ярко-красного костюма перед тем, как подойти к судье; практически сразу вскочил обвинитель.

Я опять повернулась к Корине, стараясь говорить как можно тише:

– Это бред… Она вообще слушала версию обвинения? Полагаю, что они занесут это в юридический словарь как описание "открытого и тут же закрытого дела".

– Можно было бы подумать и так, – прошептала она в ответ. – Но Донита не так проста. Могу поспорить, у нее припрятана парочка козырей в рукаве.

– Черт! Надеюсь, ты права! – Повернувшись, я опять посмотрела туда, где была Айс. Я не могла отвести взгляда от блестящих черных волос моей возлюбленной, а она, как с самого первого дня судебных слушаний, смотрела только прямо перед собой.

– Она знает, что ты здесь, Ангел, – прошептала Корина, словно читая мои мысли.

– Тогда почему она не хочет взглянуть на меня? Три месяца, Корина. Три месяца!

Я прикусила губу, чтобы не закричать, чувствуя подступающие слезы.

Да, прошло три месяца с той роковой летней ночи, разрушившей, по-видимому безвозвратно, мой мир. Три месяца слез, три месяца отчаяния… Три месяца бесполезных поездок в Болото. Еще и еще. Я приезжала туда только затем, чтобы в очередной раз убраться восвояси. Три нескончаемых чертовых месяца… Я пыталась звонить – безрезультатно. Я писала письма – они возвращались без ответа. Я не хотела есть, не могла спать.

И вот теперь, после всего этого, через три проклятых месяца ежедневного, ежечасного умирания я наконец-то была достаточно близко от Айс; казалось, так легко просто протянуть руку и дотронуться до нее – живой, настоящей, – а она даже не смотрит в мою сторону!

– Уверена, у нее есть причины поступать так, Ангел.

Я отвела глаза от моей безучастной возлюбленной. Мой взгляд, вероятно, мог бы испепелить Корину на месте:

– Ты себе не представляешь, как я благодарна тебе за исчерпывающее объяснение!

Нисколько не задетая моими словами, Корина спокойно отвернулась, с преувеличенным интересом наблюдая за тем, как судья что-то тихо говорит представителям защиты и обвинения. Я готова была взорваться, ну и кого же это заинтересовало?

Стук каблуков по деревянному полу привлек мое внимание. Донита поймала мой взгляд и легонько улыбнулась перед тем, как снова занять место рядом с Айс. Я почувствовала абсолютно иррациональную вспышку жгучей ревности, когда их головы склонились одна к другой и Айс согласно кивнула красавице-адвокату в ответ на ее реплику. "Достаточно, Ангел", – сказала я себе, едва удерживаясь от того, чтобы ничего не произнести вслух, – "Хватит. Она – в суде, а эта женщина, вероятно, – самое лучшее из того, что ей сейчас необходимо". Однако, я не смогла сдержать облегченного вздоха, когда Айс наконец села прямо, ожидая следующих слов судьи. "Слушание откладывается на неопределенный срок. Жду у себя представителей защиты и обвинения завтра в полдень. Все". Стукнул молоток и помощник шерифа выступил вперед: "Всем встать". Ощущая себя почему-то членом крайней фундаменталистской религиозной общины, я вскочила вместе со всем залом. Судья, которая и в пяти футах перед собой ничего не увидит, даже если встанет на цыпочки на справочник "Весь деловой Нью-Йорк", подобрала полы своей внушительной мантии и выплыла из зала суда через дверь, расположенную слева от ее кресла. Жюри присяжных в составе пяти белых мужчин и семи белых женщин направилось к другой двери, сопровождаемое все тем же помощником шерифа. Они выходили гуськом, напоминая слишком послушных детей, покидающих классную комнату в последний учебный день. Только когда последний присяжный вышел, открылась третья дверь, впуская четырех хорошо вооруженных охранников, двое из которых держали наручники и цепи, столь необходимые, наверное, чтобы защитить общество от женщины, которую я так любила. Айс стояла абсолютно расслабленно, пока они закрепляли свои дурацкие железяки у нее на талии. Возвышаясь над всеми, она выглядела изящной, даже утонченной – скованный хищник в безупречном черном костюме. Справившись с запястьями, один из охранников встал на колени, чтобы надеть на Айс ножные кандалы, и оказался слишком близко от ее ног, – зрелище, ради которого я могу убить сейчас или в любое другое время! Когда он поднялся, какая-то робкая улыбка на секунду изменила его мрачную физиономию. Это могло бы даже выглядеть забавно – сложное, напоминающее странный ритуал действо – то, как они заковывали в цепи женщину, словно сошедшую с обложки модного журнала. Могло бы… Если бы не тот, явственно ощутимый запах опасности, что исходил от нее. Я чувствовала реакцию окружающих, когда она небрежно потянулась, и в такт легким, грациозным движениям совершенного тела легонько зазвенели цепи. Толпа напряглась, словно зал суда на самом деле – римский Колизей, а Айс – голодный лев, выпущенный на арену на потеху зрителям. Уйдет хищник, или начнет охоту? Клянусь, можно было расслышать всеобщий вздох разочарования, когда Айс спокойно позволила охранникам оружить себя. Она смотрела прямо перед собой, где в этот момент торчала лысая голова одного из полицейских, возглавляющего шествие.