Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

На этот раз в качестве соответчика выступил его сын Эндрю, богатый менеджер по контейнерным перевозкам, который был назван курьером, передававшим мафиози в Нью-Йорке указания отца относительно важных политических решений. В обвинительном заключении утверждалось, что Эндрю, хотя и не был человеком с большой буквы, являлся «ключевой фигурой в семье Дженовезе» и «влиятельным лицом на набережной Нью-Йорка и Нью-Джерси».

Привезенный из федеральной тюрьмы в Форт-Уорте, штат Техас, для предъявления обвинения в Бруклине, Чин вновь принял растерянную позу. «Я не понимаю, о чем вы говорите», — пробормотал он, когда судья спросил, обсуждал ли он обвинения со своим адвокатом и как он хочет признать свою вину.

Пятнадцать месяцев спустя, в апреле 2003 года, Джиганте чудесным образом исцелился от повреждений мозга/сумасшествия/сенситивности/деменции/болезни Альцгеймера/шизофрении. В первый день суда он был ясен, оживлен и сделал потрясающее признание: чтобы избежать дальнейшего преследования, он признался, что в течение трех десятилетий обманывал нескольких психиатров, оценивавших его психическую состоятельность. В обмен на его признание и признание вины в препятствовании правосудию правительство сняло с него обвинение в рэкете, согласно которому он продолжал управлять преступной семьей из тюрьмы. Потенциальный тюремный срок в двадцать лет был сокращен до трех лет и трех лет испытательного срока под надзором.

Пойдя по стопам отца, сорокашестилетний Эндрю, выглядевший как хорошо одетый руководитель, согласился на сделку, признав себя виновным в рэкете и вымогательстве 90 000 долларов у судоходной компании. Его приговорили к двум годам лишения свободы, что резко ниже возможного двадцатилетнего срока, если бы его признали виновным по всем пунктам, и обязали выплатить 2 миллиона долларов штрафа.

Если он выживет, самая ранняя надежда Чина на свободу появится в 2012 году, когда ему будет восемьдесят четыре года.

Очевидно, что отец и сын оценили и взвесили вес доказательств, которые были бы выдвинуты против них, если бы они рискнули предстать перед судом. Как и Джона Готти с его сыном, Чина и Эндрю снимали на видео в тюрьме, а их телефонные разговоры записывались. Прокуроры были готовы подтвердить, что Чин использовал кодовые слова и ручные сигналы для передачи сообщений Эндрю в батальоны Дженовезе.

Надежный свидетель с долгой памятью, 79-летний мафиози с набережной и известный наемный убийца Джордж Бароун, был готов дать показания об участии Чина и Эндрю в вымогательствах в портах Нью-Джерси и Майами. Бароун отказался от своей мафиозной преданности омерте после того, как ему предъявили обвинение в рэкете на набережной и выяснили, что он попал в список киллеров Чина из-за денежного спора с Эндрю.

Другой запланированный свидетель обвинения, Майкл «Куки» Д'Урсо, соратник Дженовезе, после ареста по обвинению в убийстве передумал. Используя записывающее устройство, спрятанное в часах «Ролекс», Д'Урсо в течение двух лет записывал разговоры гангстеров Дженовезе о том, что Чин контролирует семью из своей камеры и использует своего сына в качестве посредника.

«Не позволяйте никому говорить вам, что мы мертвы, — говорит на записи капо Алан «Лысый» Лонго. «Мы не мертвы, потому что Вито [Дженовезе] больше нет. Винсент есть». Солдат Паскуале Фальцетти рассказывал Д'Урсо о своих незаконных предприятиях на воде вместе с Эндрю Джиганте. «Что бы ни говорил парень Эндрю, это исходит от него, — сказал Фальцетти, потрогав подбородок. — Кто будет оспаривать это?»

Признание Джиганте виновным было крайне унизительным для психиатров, которые диагностировали необратимость его психической дезинтеграции. Доктор Луис Д'Адамо, главный психиатр Чина на протяжении семнадцати лет, в письменном заявлении в суд охарактеризовал его как «страдающего шизофренией». Шизофрения — это заболевание психики, проявляющееся бредом, галлюцинациями, расстройством мышления и тем, что мы называем негативными симптомами». Во время суда над Джиганте в 1997 году доктор Уилфред Г. ван Горп, директор отделения нейропсихологии Медицинской школы Колумбийского университета, заявил, что пациент страдает «деменцией от умеренной до тяжелой степени, которая отражает значительную дисфункцию центральной нервной системы». В 2003 году, после того как Джиганте признался в своей шараде, доктор ван Горп пришел к выводу, что он может быть как психически больным, так и фальшивомонетчиком. «Парень на пленках [в тюрьме] — не тот, кого я обследовал».

(Суд над Джиганте и изучение его медицинской документации раскрыли еще один способ, который он использовал для обмана правительства. Для мафиози его масштаба это могло бы быть кормом для цыплят, но Джиганте и его родственники использовали психиатрический диагноз для получения 900 долларов в месяц выплат по инвалидности по линии социального обеспечения для Чина с 1990 года до его заключения в тюрьму в 1997 году — вероятно, это были самые легкие деньги, которые Чин когда-либо получал).

Признание вины, как у обычного преступника, было беспрецедентной капитуляцией для выдающегося дона Козы Ностра. Чин нарушил традицию, признав свою вину и договорившись о сделке. Независимо от последствий приговора, крестные отцы не сдавались и не искали поблажек у прокуроров. Такие действия вредили моральному духу мафии. Джон Готти, Кармине Персико, Дакс Коралло и даже главарь Тони Салерно остались при своем мнении. Для прокуроров и следователей мотив Джиганте был очевиден: он помогал своему сыну Эндрю и другим родственникам, которые были скомпрометированы из-за него. Сделка с правительством избавила Эндрю от длительного тюремного заключения за рэкет, хотя и разрушила самодовольную позицию Чина о том, что он оградил своих детей от связи с мафией. Он втянул Эндрю в гнусный бизнес, сделал его богатым благодаря мускулам мафии и использовал его как проводника для сохранения контроля над боргатой.

Еще одно лицемерие, распространенное Джиганте, заключалось в том, что он изолировал и исключил свою ближайшую семью из дел Козы Ностра. В 2002 году прокурор Дэниел Дорски, добиваясь разрешения суда изучить медицинскую карту Джиганте, указал, что его близкие родственники намеренно вводили психиатров в заблуждение относительно его психического состояния. В соглашении о признании вины оговаривалось, что любой родственник, помогавший Джиганте в обмане, не будет привлечен к ответственности за воспрепятствование правосудию. Иммунизация его жены, любовницы, детей и брата отца Луиса от обвинений была уступкой, которую Джиганте вырвал у правительства.

Чин на собственном опыте убедился, что закончилась эпоха, когда толерантные тюремные власти позволяли мафиозным боссам исключительные вольности, а мафиози управляли целыми отделениями пенитенциарных учреждений. Строгая охрана и тщательный электронный контроль за посетителями пресекали попытки Джона Готти и Кармине Персико диктовать политику Гамбино и Коломбо издалека и использовать родственников в качестве посланников. Их попытки сохранить видимость контроля привели к тому, что их сыновья оказались в тюрьме. Чин управлял своей семьей с помощью дистанционного управления в