Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

– Семя Ветра – игрушка для сильных духом, – Торвент смотрел на Герфегеста своим ясным взором, и голос его был столь же светел, как его взгляд. – Ты нашел его. Ты показал себя достойным хранителем Семени Ветра. И я не вмешивался. Но пришли другие времена. Всего лишь год тому назад то, о чем было известно только мне и тебе, стало известно Ганфале. И тогда я решил поговорить с тобой в первый раз.

Торвент умолк, и на лице его блуждала таинственная улыбка. Казалось, он экзаменует Герфегеста на сообразительность.

– Так отчего же ты не поговорил? – спросил Герфегест. – Да и как ты, собственно, мог поговорить со мной, когда я находился в Сармонтазаре, а ты, насколько мне известно, во дворце своего папаши Лана Красного Панциря, под охраной стен Рема Великолепного.

– Мы оба знаем, что расстояния препятствуют лишь простым смертным. Разумеется, я не собирался ломиться сквозь Врата Хуммера и подвергать себя опасностям пути через Пояс Усопших. Но уже тогда я был достаточно сведущ в плетениях нитей мироздания, чтобы сделать попытку предупредить тебя о том, что Семя Ветра не стоит отдавать первому встречному.

– Что же это была за попытка? -спросил Герфегест, который не мог взять в толк, на что намекает Торвент.

– Это была Тайен, – улыбнулся Торвент. Герфегест почувствовал, как его сердце сжалось до размеров дикого яблока. Тайен. Первая жертва Ган-фалы. Охотница, любимая им столь сильно, что лишь неземная любовь Харманы смогла вытеснить ее образ из его души. Вытеснить в прошлое, Герфегест ничего не сказал, дожидаясь пояснения.

– Тайен была «сделанным» человеком, – невозмутимо сказал Торвент. – Ее сделал я.

Фраза прозвучала эффектно. Даже слишком эффектно. Прошло несколько минут, пока Герфегест решился вымолвить хоть слово.

– Я догадался, что она не человек. Но было слишком поздно, – сказал Герфегест, перед мысленным взором которого пронеслось то одинокое утро близ святилища, омытого кровью его прежней возлюбленной. Лиса, богомол, дрозд… Горхла,за его спиной поедающий бражника. Похоже, Горхла тоже не был простаком.

– Я сделал ее, вложив в нее всю свою пробудившуюся силу. Она была хороша. Очень хороша. Но случайности погубили мой замысел. И имя этой случайности тебе, должно быть, известно.

– Любовь, – прошептал Герфегест, до крови сжимая кулаки.

– Любовь Герфегест, – согласился Торвент. – Сармонтазара изменила тебя. Ты был уже не тот коварный и холодный мальчишка, которого Зикра Кон-гетлар учил орудовать волчьей метелкой, ломать двумя пальцами железные прутья и сверять свой путь со звездной пылью на небе. Ты, конечно, не перестал быть Конгетларом, но в тебе осталось от человека Алустрала не больше, чем во мне сейчас Зикры Кон-гетлара, – улыбнулся Торвент. – Тогда я не знал этого. И Тайен не знала. Вы полюбили друг друга, и твоя любовь позволила ей обрести собственную волю и собственную жизнь. Она перестала быть «сделанным» человеком. И она забыла обо всем, что должна была тебе сказать. Забыла о Семени Ветра. Забыла обо мне. Когда ты подобрал ее, покалеченную снежным барсом, она еще помнила. Но вот три дня спустя было уже бесполезно взывать к ее послушанию. Глупая девочка уже не слышала моего голоса…

– Ты несправедлив к ней, Торвент, – сказал Герфегест, уронив голову на руки. – Когда люди Ганфа-лы окружили наше жилище, она, и именно Тайен, удержала меня от того, чтобы сменять наши жизни на Семя Ветра. Только благодаря ее сакральному знанию, вложенному в нее твоей силой, мы смогли одолеть Слепца. Самую омерзительную из виденных мною тварей. Она, но не я, знала заклинание, способное воззвать к жизни Семя Ветра.

– Все это так. Но она сделала это слишком поздно. Теперь тебе, Герфегест, надеюсь, ясен смысл моей первой фразы. Я действительно сделал все, чтобы этот наш разговор не состоялся.

– Я понимаю, Торвент. Вначале ты сделал Тайен, чтобы она говорила со мной твоими устами, избавив тебя от этой необходимости. Затем ты путал следы, сбежав из Рема на судне контрабандистов…

– Насчет Тайен верно. Насчет контрабандистов – нет. Если бы я хотел сделать так, чтобы ты не нашел меня, все твои попытки отыскать меня были бы тщетными.

Герфегест погрузился в глубокие раздумья. Осмыслить все сказанное регентом за те секунды, которые были у него, было явно невозможно. С другой стороны, ветры судьбы столь переменчивы, если он не выяснит сейчас, вот именно сейчас, все, что хочет, быть может, судьба и не предоставит ему второго шанса.

– Ты сделал Тайен оттого, что тебя заботил путь Семени Ветра, не так ли? Ты хотел сделать так, чтобы Семя Ветра никогда не попало в Синий Алустрал.

– Все верно, Герфегест, – утвердительно кивнул Торвент.

– Но она не смогла отвратить меня от возвращения в Сармонтазару. Я вернулся и принес Семя Ветра в мир воды. Так отчего же ты брезговал мной все это время? Отчего ты не послал ко мне слугу, почтовую чайку, говорящую раковину? Отчего ты заставил меня искать тебя, слоняясь по веселым кварталам Рема?

– Из-за Ганфалы, Герфегест. Ты принес Семя Ветра Ганфале, а не мне. Ты стал его вассалом. Ты верил ему. Что бы я ни предпринимал, Ганфала не позволил бы тебе пойти наперекор своей воле. И я почувствовал, что проиграл. Вместе со мной проиграл и Зикра Конгетлар, мой настоящий отец.

Спокойствие неожиданно покинуло Герфегеста.

– Ну и что с того, что я нес его для Ганфалы? Что с того, что вел себя словно вассал? Все мы временами заблуждаемся. Жизнь – это чехарда удач и неудач. Правильного и неправильного. Откровений и глубочайших заблуждений. Правда открылась мне благодаря Хармане Гамелин, и я больше не слуга Ганфале. Времена изменились, и все, что я хочу знать теперь – как поступить с Семенем Ветра. Ты знаешь правду, но твоя игра мне не ясна.

Герфегест высвободил из-под одежды медальон, в котором лежала драгоценная ноша.

– Что делать с Семенем Ветра? – небрежно бросил Торвент. – Это очень глупый вопрос.

– В чем же глупость моего вопроса? – Герфегест скроил самую саркастическую мину, на которую был способен.

– Потому что Семя Ветра у Ганфалы. Тот кусочек овечьего кала, который ты столь бережно хранишь внутри своего медальона – не более чем обманка, заговоренная магией Надзирающего над Равновесием. Он давно обыграл тебя, Герфегест.

15

Герфегест и Торвент не глядели друг на друга. Вишневая вода в кувшине иссякла. Масло в светильнике кончилось. Волны играли файелантом Пелнов, словно ребенок кожаным мячом. Бледно-желтый диск луны издевательски поглядывал на них сквозь окно каюты.