Чародей поневоле - Кристофер Сташефф

— До зари,— успокоил его Магнус,— А то и позже.

Род восторженно покачал головой.

— И как только он ухитряется это так быстро проделывать? — проговорил он, обращаясь к жене.

Гвен также покачала головой.

— Я тоже не имею понятия о том, как он это делает.

— О, понятие-то я имею. Это ведь очень просто! Проективная телепатия, только и всего. Ты просто даешь им команду «спать», верно, сынок?

— Не совсем так, папа,— сдвинул брови Магнус.— Я просто желаю им уснуть.

Род снова покачал головой.

— Значит, твое пожелание весьма сильно. Ну, ладно. Не мог бы ты сказать нам, о чем думает герцог Фуаден?

— Я скажу! — воскликнула Корделия.

— Нет, только не ты! — Гвен закрыла ладонями уши дочери,— Не допущу, чтобы его грязные мысли отравляли твою нежную головку! Как ни старается он прятать свои мерзкие помыслы, они все равно могут прорваться наружу, и прорываются!

— О, так ты уже сняла пробу? — вздернул брови Род.

— О да, и то были мысли о том, что бы он мечтал сотворить с обитателями недоступной для него части Тир Хлиса, но чего ему не удается сделать из-за его трусости. К чести его, надо сказать, в его отношении есть едва заметный оттенок восхищения. Особенно это заметно, когда он говорит о «злых чарах» лорда Керна.

Род кивнул.

— Ты вынудила его заговорить на эту тему, и к поверхности его сознания устремились все связанные с нею мысли.

— Ты верно описываешь то, как это происходит, супруг мой. Я уже готова поверить, что ты и сам упражнялся в чтении чужих мыслей.

— Увы, нет. Но я многое узнал о разуме человеческом, читая умные книги.— Род обвел взглядом детей.— Надеюсь, никто из вас еще не заглядывал в мысли герцога?

Все трое дружно покачали головами.

— Мама запретила,— объяснил Магнус.

— Очередной сеанс телепатического воспитания, на котором я не присутствовал,— горько вздохнул Род,— Ну, к слову о том, чего я не слышу, чем же сейчас занят герцог?

Взгляд Гвен стал отстраненным.

— Он говорит с Элидором…— Она вдруг понизила тон и заговорила так, что голос ее зазвучал пародией на голос герцога,— «Ведь я так обрадовался, так обрадовался, когда увидел, что ты цел и невредим! Поверь мне, это истинная правда!» — Затем ее голос зазвучал выше, уподобившись голосу Элидора: — «Я верю, дядя».

«Так поверь же мне и тогда, когда я говорю тебе о том, что ты не должен больше уходить один! Это слишком опасно для мальчика твоего возраста! Тебя повсюду подстерегают ужасные опасности! Согласен: порой я был излишне строг с тобой, но лишь тогда, когда ты переполнял чашу моего терпения несносным поведением и я давал волю своему гневу. Однако позднее я всегда каялся в этом! Останься, не убегай более, будь послушным мальчиком, и я обещаю тебе постараться быть более сдержанным».

Совсем тихо:

«Я больше не буду, добрый дядя».

«Не будешь? Вот хороший мальчик! Верь мне, только забота о тебе движет мною, когда я запрещаю тебе то или иное. О, я не стану скрывать от тебя своей ненависти к лорду Керну, да я никогда и не пытался скрывать ее, как не пытался скрывать и страха перед тем, что в один ужасный день он похитит тебя у меня и использует тебя для того, чтобы возобладать властью надо мною! Ведь ты любишь его более, нежели меня, правда? Правда? Отвечай же!»

«Он и его жена были добры ко мне»,— тихо ответила Гвен голосом Элидора.

«А я — нет? Неужто я никогда не бывал добр к тебе? О нет, ты так не думаешь, я читаю ответ в твоих глазах. Ты помнишь только затрещины да подзатыльники, а лакомых кусочков не помнишь, не помнишь веселых игр, в которые мы с тобою, бывало, играли! И ведь нынче ты ушел не просто погулять, верно? Ты хотел уйти к лорду Керну! Ну же! Отвечай мне! Что, не станешь отвечать?»

Тело Гвен сотрясли рыдания. Она не мигая смотрела на Рода.

Наконец она произнесла одними губами:

— Он бьет мальчика. Жестоко бьет.

Род помрачнел.

— Вот тварь! …Нет, сынок! — Он опустил руку на плечо Магнусу. Тот вздрогнул и уставился на отца.— Ты не можешь просто так взять да и телепортировать его от герцога. Поднимется шум, начнется паника, и тогда нас не выпустят из замка несколько дней. Придется бедняге Элидору потерпеть, покуда мы не найдем способа освободить его.

— А сначала он вроде не такой плохой был, этот дядька,— испуганно проговорила Корделия.

— Может быть, он и вообще не был плохим, не будь он герцогом и регентом,— предположил Род и погладил дочкины кудряшки,— А был бы, скажем, обычным мещанином или чиновником. Не испытывай он давления ответственности — глядишь, и вышли бы наружу его добрые качества. Но, будучи большим начальником, он понимает, что на самом деле задача эта ему совсем не по плечу, вот и боится.

— А тот, кто боится, из страха готов на все, что угодно, чтобы себя защитить,— заключил Магнус.

Род кивнул.

— Мудрый вывод, сынок. По крайней мере, мне он кажется именно таким человеком. К несчастью, он все-таки регент и не владеет не только положением, но и самим собой.

— Стало быть, его портит власть,— заключила Гвен.— Она и выявляет все его пороки.

— Он злой, злой,— поежившись, проговорил Магнус.— Папа, мы должны спасти от него Элидора?

— Согласен,— угрюмо кивнул Род,— Ни одному ребенку такого воспитателя не пожелаешь. Но просто взять, ворваться и забрать его все-таки нельзя.

— Почему нет? — Корделия дерзко выпятила подбородок.

— Потому, милая, что стоит нам отойти на пятьдесят шагов, как на нас нападет целая тысяча гвардейцев,— объяснила дочке Гвен.

— Папа сразу уложит десять, а вы с Магнусом с остальными живо разделаетесь!

— Боюсь, нам это не под силу,— печально улыбнулась Гвен.— Есть кое-что на свете, что и колдуньям не под силу, и колдунам.

— А я бы мог победить тысячу! — заспорил Магнус.

Род покачал головой.

— Пока нет, сынок. А вот когда станешь взрослым — кто знает? Дело в том, что тысяча человек — они ведь наступают со всех сторон, и пока ты разделываешься с теми, что идут к тебе спереди, те, что наступают сзади, успевают на тебя наброситься и заколоть насмерть.

— Ну а если я их уложу всех сразу одним ударом?

Род улыбнулся.

— Ты это можешь?

Магнус сдвинул брови и отвернулся.

— Можно придумать, как это сделать. Как это делают — вообще? Без колдовства, папа, как это делают?

— Только с помощью бомбы, сынок.

Магнус вернулся взглядом к отцу.

— Бомба — это что такое?

— Это такая штука, которая производит сильный взрыв, вроде разряда молнии.

Магнус просиял.

— Ну, это я могу!

Род смотрел на сына, чувствуя, как волосы у него на затылке стремятся встать дыбом. Он мог это суметь. Всего лишь мог. Наверняка этого никто не знал, но никто не знал наверняка и того, каковы пределы могущества Магнуса, если таковые пределы вообще существовали.