Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2 - Андрей Болотов

 Приезжавший к нам о празднике один московский поп, родственник нашим попам, увидев оные у меня, убедил меня просьбою, чтоб я вверил ему их, для показания в Москве его родственникам, могущим поспешествовать их напечатанию; но все они только в Москву прокатались и ничего из того не вышло, да и выттить не могло.

 Не имел я также успеха в желании моем повидаться с племянницами моими Травиными, живущими в Кашине с отцом своим.

 Я посылал по наставшему зимнему пути нарочного даже человека в Катин с письмами и с просьбою к зятю моему, чтоб он отпустил их ко мне, к празднику Рожеству Христову погостить и повидаться, но сей упругой человек не согласился на то, а сказал, что он пришлет их после; итак, не мог я иметь и сего удовольствия.

 Кроме сего озабочивал нас около сего времени очень рекрутский многочисленный набор; ибо как втечение сего лета началась и горела уже в полном пламени первая турецкая война, то требовалось много рекрут и мы принуждены были оных давать и расставаться с наилучшими работниками, а сие много уменьшало удовольствие, которое имели мы, получая известия о победах, и о взятии Хотина и Беядер. Кроме того не радовала нас и чрезвычайная дешевизна хлебов, бывшая в сию зиму.

 Далее озабочивало меня еще одно досадное обстоятельство: тетка жены моей, г–жа Арцыбышева, подбивала всячески тещу мою, чтоб обеим им съездить еще раз сею зимою в Цивильск, к находящемуся еще в живых, но престарелому деду жены моей, Авраму Семеновичу Арцыбышеву. Но мне не хотелось никак отпустить тёщу свою в такой дальний путь и для слабого ее здоровья, и по многим другим обстоятельствам, и я не знал, чем бы разрушить сие пустое предприятие.

 Но по счастию, полученное от старика сего письмо сделало то, чего не мог я сделать. Ибо как он их нимало к себе не звал, а жаловался только на крайний недород в тамошних местах хлеба, то отдумали они сами туда ехать и теща моя расположилась только съездить в Москву для свидания с одною приезжею из тамошних мест госпожею, в чем и я ей уже не воспрепятствовал.

 Наконец настал у нас праздник Рожества Христова, но оный был для меня не очень весел, потому что грудная моя боль от прилежного питья разных лекарственных трав хотя и гораздо пооблегчилась, но около Рожества опять так возобновилась, что я не в состоянии был на праздник даже в церкви съездить, да и все первые дни святок просидел и наиболее один дома; ибо боярыни мои разъезжали кой куда по соседям. Один только меньшой мой двоюродной брат помогал мне провождать время.

 И знаете ли в чем я упражнялся в сии святые вечера, в те дни, когда никого у нас не было? — Истинно в смешном: приди мне охота сочинять особого рода, в стихах, разные загадки, и я сочинил их с целый десяток, и довольно смешных и курьезных, и мне досадно и жаль, что они все у меня по разным случаям распропали.

 Но как я ни был еще слаб, однако услышав о приезде друга моего, г–на Полонского, из Москвы в деревню, восхотелось мне к нему съездить и с ним повидаться.

 Он был нам чрезвычайно рад, надавал мне опять множество разных книг для читания и насказал нам множество новых вестей, как о тогдашних военных происшествиях, так и об усилившихся в государстве нашем около сего времени разбоях.

 Говорили, что в один сей год было более 170 дворянских домов и фамилий разбито и что между оными около 100 человек находилось из наследников, имевших в том соучастие.

 Наконец, 30–го числа декабря проводили мы тёщу свою, поехавшую в Москву на короткое время, и я остался один дома с детьми моими, ибо до Серпухова поехала с ней и жена моя с своею теткою, а я в последний день сего года почувствовал опять боль в груди, а сверх того ввечеру подхватила меня и лихорадка самая; итак, окончил я сей год не очень хорошо.

 Но как письмо мое довольно уже увеличилось, то сим окончу я и оное, сказав вам, что я есмь и прочее.

(Октября 27, 1805 г.).

Письмо 134–е.

 Любезный приятель! В конце предследующего к вам письма упомянул я, что я ввечеру последнего дня 1769 года занемог лихорадкою.

 Теперь, продолжая повествование мое далее и начиная рассказывать вам, что случилось со мною в течении 1770–го года, скажу, что помянутая болезнь моя была хотя неважная и непродолжительная, и более меня настращавшая, нежели стоившая уважения, однако сделала то, что я первый день сего нового года принужден был сделать для себя великою пятницею;. ибо как по всем признакам заключал я, что болезнь моя произведена переменою нищи и происходила от испорченного желудка; то, не запуская в даль и не давая ей усилиться, спешил я употребить обыкновенное и известное мне в таких случаях лекарство, а именно: взять прибежище к наистрожайшей диете и говенью и чрез пост усмирить опять свой желудок, и для того во весь сей день ничего не ел, и день нового года, посреди святок, сделал великим постом; а сверх того старался я опять сколько можно чаще чрез чихание делать волнующейся во мне крови в скором движении ее остановки, а все сие и помогло мне очень много и при сем случае.

 Жар и слабость во мне хотя и продолжалась во весь тот день, однако я рад тому был, что болезнь не увеличивалась и, час от часу уменьшаясь, в течении немногих дней совсем исчезла, так что к Крещенью сделался я опять здоровым совершенно.

 Теперь, не ходя далее, расскажу вам, с какими чувствиями начал я сей новый год и в каких обстоятельствах находился я при наступлении оного. Все сие можете вы яснее усмотреть из записки о том в журнале моем сего года, какие имел я обыкновение делать при начале каждого года; она была следующая:

 «В рассуждении самого себя (писал я тогда) могу сказать, что прежняя благополучная и спокойная жизнь, которою я, уже несколько лет живучи в деревне, наслаждался, по благости Господней, продолжалась без перемены и поныне. Весь минувший год проводил я по его милости благополучно и вожделеннейшим образом; во всех житейских, как необходимых, так и побочных нуждах и потребностях не имел я никакого оскудения и недостатка, ибо что касается

 «Во–первых, до здоровья, то благодарю моего Бога, во весь минувший год и уже несколько лет не был я подвержен никакой важной болезни; малые же припадки, которые кое–когда случались, по справедливости не стоили того, чтоб их назвать болезнями. Всемогущая десница сохранила меня от всех зол, могущих случиться.

 «Другая потребность в жизни нашей состоит в пище и питии. О! в рассуждении сего пункта и подавно невозможно мне ни в чем пожаловаться. Я доволен и предоволен был в том, и не только никогда не вставал голодным из–за стола своего, но жил и роскошнее еще нежели надлежало. Знждитель натуры снабдил меня с немалым избытком вещами к тому потребными; а что всего приятнее, то я тысячу раз имел утешение услаждать свой вкус такими вещами, кои заводимы, воспитываемы и возвращаемы были собственными руками моими.