Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

— Я люблю тебя, Антоша… я люблю тебя…

Хлопнула с грохотом входная дверь, и Алёна, придерживая на плечах лёгкую кружевную шаль, с некоторым недоумением выглянуа в коридор — посмотреть, кого это принесла нелёгкая в неурочный час.

Саша сказала, что уедет в городок, и до вечера точно не вернётся. Предлогом было названо неправдоподобное «забрать шарфик, в спешке забытый», но Алёна-то знала, что на самом деле дочь её хочет проведать свою подружку-медсестру Аню Исаеву, а заодно и эту дурацкую больницу, которую так любил её отец… То есть, Алёна свято верила в то, что именно это и было главными причинами — и ни секунды не думала она, что дочь могла уехать не одна, а в примечательной компании князя Волконского! Если бы Алёна об этом знала — ни за что не пустила бы, здесь и говорить не о чем! Но она не знала, и в мыслях не могла допустить, что Михаил Иванович окажется способным, как и его отец, увлечься простолюдинкой. Это он-то?! С его давно уже определившейся жизненной позицией? К тому же, он помолвлен, о чём тоже не следовало забывать!

И, по правде говоря, именно его Алёна и ждала ныне, когда загремели в прихожей чьи-то тяжёлые шаги. Волконский, опять приехал за бумагами или вещами матери. Кто ещё? Кроме него некому: Сеня на учёбе, Сашенька уехала по своим делам, Гордеев до глубокой ночи пробудет у себя на службе, а значит — Волконский?

И это, действительно, был Волконский. Только не тот.

— Алёша? — Дрогнувшими губами прошептала она. Признаться откровенно, до сих пор не могла Алёна спокойно произносить это имя — такое родное, такое любимое… Она замерла в дверях, глядя на полковника Алексея Николаевича, по-хозяйски прошедшего в их квартиру. То есть, в квартиру его покойной сестры, ныне — в его квартиру… Следом вошёл слуга с двумя внушительными чемоданами, и аккуратно поставил их в уголке, после чего удалился, ни единого слова не сказав.

— Как это всё понимать? — Спросила Алёна, прижавшись к двери. Ей, определённо, нужна была опора, ибо ноги категорически отказывались держать её. Особенно, когда он был так близко, и она могла видеть черты его лица — всё такие же прекрасные — и его глаза, такие же голубые и ясные, как и прежде.

И этими самыми глазами он так пронзительно посмотрел на неё, что Алёна не удержала измученного вздоха. А потом Алексей усмехнулся — именно усмехнулся, а не улыбнулся, как улыбался ей раньше — и ответил:

— Надо же мне где-то остановиться, право! И за то, что помешаю вам с Гордеевым своим присутствием, извиняться я не буду. Это мой дом и я волен распоряжаться им по своему усмотрению.

Что? Да как он смел говорить с ней в таком тоне?!

— Я не об этом спрашивала, — тихо ответила ему Алёна, всё так же продолжая смотреть на него во все глаза, будто силясь отыскать сходство между этим взрослым, серьёзным мужчиной и её девичьей любовью, «конюхом Алёшкой».

— Да? — Он беспечно пожал плечами. — А о чём?

— Почему ты не сказал мне сразу, Алёша, чёрт возьми?! — В отчаянии воскликнула Алёна, всплеснув руками. — Почему ты молчал о том, кто ты?!

— А что бы это изменило? — С ехидцей спросил Волконский, и, тут же, продолжил, легонько коснувшись двумя пальцами своего лба под светлой чёлкой. — Ах, ну да! Что же это я? Тогда ты с куда большей охотой согласилась бы выйти за меня, и не променяла бы мою любовь на богатства своего Тихонова!

— Моего Тихонова?! — Ахнула Алёна, прижав к груди обе руки. — В своём ли ты уме?! Разве твоя мать не сказала тебе, что меня выдали за него замуж против моей воли?!

Не сказала. А знаете почему? Потому, что к тому моменту, как Алексей вернулся из Петербурга в Большой дом, у Алёны и Ивана Фетисовича уже родилась дочь. Генеральша справедливо решила, что раз уж страсти улеглись, то и нечего разжигать некогда потухший костёр: ради блага этой маленькой девочки. Не вызывало ни малейших сомнений, что эти двое влюблённых безумцев вновь начали бы встречаться, и Алёна, возможно, попросила бы развода у мужа, и тогда маленькую Александру не ждало бы ничего хорошего.

А сейчас Алексей даже слушать ничего не стал. В ответ на её преисполненную искренним недоумением реплику, он лишь усмехнулся — так же жестко, как обычно, и укоризненно покачал головой. Ему смешны были эти попытки до него достучаться, смешны и отвратительны. Стала бы она говорить эти слова всё тому же «конюху Алёшке»? Очень вряд ли. Стала бы она вспоминать об их прошлой любви, не окажись он прямым наследником всего состояния Юлии Николаевны, коим раньше считался Гордеев? Очень вряд ли!

А тут, разумеется: четыре отеля, и довольно внушительные банковские счета, волей Мишеля и Адриана Кройтора отнятые у Гордеева, и переписанные на имя генеральши, его матери, чьим первым наследником являлся Алексей. Разумеется, перед такими перспективами ни одна не устоит! Особенно эта. Насквозь лживая и продажная, променявшая его любовь на достаток Тихонова…

Жгучая обида затмила его разум. Алексей категорически не желал обманываться ещё раз, он уже никому не верил, с тех самых пор, как милая Юленька выхватила револьвер из его трясущихся рук… С того самого дня всё в его жизни перевернулась, и, как бы ни старалась Алёна вернуть былое, все попытки её были обречены на провал.

Поэтому он сказал:

— Как бы там ни было, сейчас, я вижу, ты абсолютно счастлива!

Тон его заставил Алёну болезненно поморщиться и прикусить губу. Она не знала, что на это ответить. Слова Алексея были жестоки, но справедливы. Наверное, он имел право говорить так. И она не станет объяснять ему, что делала всё это ради своих детей, а не ради себя самой.

— Только, увы, Алёнка, ты не на того поставила, — усмешка превратилась в самодовольную, жуткую улыбку. — Раз уж ты так хотела денег, надо было ложиться в постель к Мише, а не к Гордееву! Видимо, ты слишком плохо знала этого парня, если думала, что он позволит вам с Иваном торжествовать после всего того, что вы наделали.

Выслушивать эти оскорбления было поистине невыносимо. Алёна обняла себя за плечи, и изо всех сил старалась не расплакаться. А как ей хотелось! Рассказать ему обо всём, чёрт возьми, объяснить, что она не могла по-другому, и что жизнь её после его ухода превратилась в один сплошной мрак… Но разве он поверит ей? Разве он поверит ей теперь? После того, как они с Гордеевым довели до самоубийства Алёшину любимую сестру — о, определённо, он никогда её не простит!

Но тогда… тогда зачем он приехал? Вот что не давало покоя Алёне. Она знала, что у Алексея была собственная квартира на Садовой — в ней сейчас жил Мишель, но в шести комнатах они вполне могли бы поместиться и вдвоём! А если и нет — у генеральши тоже была квартира, не считая Большого дома, будь он неладен! А если хочется столичного лоска вместо тихой сельской глубинки — так пожалуйста, Алексей Николаевич, у вас же целых четыре отеля в Москве, выбирайте любой! Несомненно, лучшей номер-люкс сей же час предоставят в ваше распоряжение, и совершенно бесплатно!