Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

Орочья слободка, квартира доктора Чабира

– Чабир, друг мой!

– Угу?

– Вот скажи мне: если бы ты собирался угостить такую даму, что бы ты ей предложил из выпивки?

– Это – дама?

– Ну… женщина.

– Уверен, Дани? Не мужик?

– А в этом что-то есть… И все-таки, если считать, что дама?

– Она не пьет.

– Ты ее знаешь?

– Нет.

– Тогда откуда такое заключение?

– В родне были орки. Пила бы – уже бы спилась. Было бы видно. Порода.

– Ну, пусть не выпивка, пусть отобедать.

– Домой не позвал бы. В дорогой кабак – тоже. Не в пивную.

– Тогда остаются трактиры среднего пошиба.

– И кофейни.

Дани приобнимает друга за плечи. Смешная пара: долговязый человек и невысокий сутулый орк. Потому и подружились.

– Чабир, а, Чабир? Пойдем, пройдемся? Мне одному как-то не с руки. Поспрашиваем, а? Только сначала надо будет зайти еще и в Участок. А потом уж по кабакам.

Доктор Чабир – явление исключительное: хотя он и орк, но хмельного не чуждается. Ему можно, он все равно никогда не пьянеет.

– Угу. Стража, потом выпить. Прежде бывало наоборот.

Тот же день. Участок Городской Стражи

Стражничий начальник идет по коридору. Очень осторожно, потому как тут работают маляры, а форма у Стражи черная. Сталкивается с Дани лицом к лицу. Этакий голос не сулит ничего хорошего:

– Здрассьте!

– О! Здравствуйте, господин… сотник! Как удачно, что я Вас встретил. Вы мне поможете?

– Чем?

– Взгляните, пожалуйста. Такой женщины у вас нет? Не сидит?

– А вам зачем?

– Надобно очень. Это личное.

– Как зовут? И вы ей – кто?

– Да, собственно говоря, никто. И прозвания, к сожалению, не знаю.

– Если бы и сидела, мне основания нужны, чтобы с вами толковать.

– Все основания есть, ведь я ее ищу. Вот вы – как опытный сыщик – могли бы посоветовать начинающему: с чего начать?

Сотник вздыхает:

– Начать с чего? Выправить себе разрешение на сыскную деятельность. Или обратиться к тем, у кого оно есть.

– Но я же и обращаюсь – к вам.

– Заявление хотите написать? Тогда – по месту жительства.

– Но для заявления нужно же хоть что-то помимо снимка? А я ничего не знаю.

– А снимок у вас откуда?

– Она забыла его в светописной мастерской. Заплатила, но не забрала. Возможно, это и глупо, но нам кажется, что с ней случилось что-то нехорошее.

– Да вы-то при чем? Вы ведь, как я помню, лекарь?

– Лекарь. Но беспокоиться о ней могу?

Ларбарский стражник с безысходной тоскою спрашивает:

– Доброхот?

– О, теперь я тоже вас вспомнил… По-вашему, доброхот – это всегда плохо?

Тот же день. Трактир «На Каменной дороге»

– Мастер Дани! Мастер Чабир! Пожалуйте! Давненько к нам не заглядывали. Чего изволят доктора?

– Два по двести и повторить. Грибочки в уксусе – сразу. Горячего сыру – потом.

– Угу.

– Что-нибудь еще?

– Послушай, Ча, ты же здесь каждый вечер, так?

– Два через два.

– Взгляни-ка. Вот эту даму никогда не видел?

– Эту? Нет. При мне не бывала. Но вы спросите у Талли. Он к посетителям пристальнее.

Над входом в трактир окно с узором из цветных стеклышек. Вышибала Талли со снимком подходит ближе к свету. На лысой голове отражаются желтые и синие треугольники.

– Вот занятно! А теперь вы их ищете… Заходили к нам. Вдвоем. Видать, с супругом. С месяц назад. Постояли, огляделись. Потом она головой покачала: дескать, нет. И пошли. Я тогда еще подумал: сынка ищут? Ну, или дочку. Оба как раз в том возрасте, когда дети взрослеют. Понятное дело, развлекаться их тянет. Детей, то есть. А родители бегают. Это еще хорошо, если совершеннолетние, дети-то. А то придет: с виду – взрослый, а по годам… А потом шум будет.

– Продвинулся, Дани?

– По крайней мере, мы выяснили, что у нее есть некий кавалер?

– И что тебе?

– Да сам не знаю пока.

Назавтра

Последний праздничный день. Доктора Чамианги не дежурят, Линг не работает, вся семья в сборе. Самое время устроить совет.

Разместились в нижней гостиной – она просторнее и стол там больше. Длинный, прямоугольный – сейчас он выставлен в самый центр залы. Во главе его восседает бабушка, напротив нее – Рангаи с маленькой Райей на руках. Рядом – Римбо, потому что дочку, когда она на коленях у папы, кормить гораздо удобнее. Справа от Римбо – Ани, Бони и Линг. А по другую сторону стола – Бенг и Дани.

Десять дней поисков и расспросов ни к чему не привели. Коллеги Рангаи, подруги Бони и воздыхатели Ани даму не опознали. Среди недавно умерших похожая особа тоже не числится.

– Линг, а ты уверена, что она была жива, когда приходила в мастерскую? У вас же есть прибор, чтобы чары определять?

– Есть, конечно. Но, Бони…

– А давно он звенел в последний раз?

– При мне – ни разу.

– Так, может, он и не работает?

Бабушка разводит ладони в стороны – будто бы ждала, что в нее кинут подушкой. Или еще чем-то большим.

– Господи, Ани, но зачем мертвому духу – снимок?

– Ну как же – зачем?

Похожим взмахом руки торговцы откидывают на счетах костяшки.

– Вот представьте: если она умерла пятьдесят лет назад. Когда еще не было светописи. А теперь захотела иметь на памятнике надгробный портрет. Чтобы не хуже, чем у других. И пришла, а?

Рангаи подхватывает полотенцем творожок, выпавший изо рта у Райи:

– Дани, но тогда она должна была бы его забрать?

Должна. Ибо мертвые благозаконны.

– Ну, мало ли… Допустим, постигла суетность своих желаний?

– Или… Сколько в городе подвижников Смерти, – добавляет Римбо, набирая в ложку творог. – Почуяли неупокоенный дух – и упокоили.

Линг не подымает глаз. Вот, из-за нее все эти разговоры. Да еще за едой. Да при маленьких.

Бони примирительно сплетает пальцы замочком:

– Или все проще. Такого лица больше нет. Вообще нет.

– Как это – нет?

– Приходил кто-то вполне живой. Но под личиной. Незаконный наважденец какой-нибудь. Принял обличье и решил проверить, выйдет ли оно на снимке.

– Или просто у человека открылись дары к чародейству. Сами собой, не нарочно. И тоже к перемене внешности. Смотрит в зеркало: вроде бы я – или не я? Пошел сняться.

– Да. Но во всех этих случаях ему важно было бы видеть, что получилось. А он за портретом так и не явился. Она то есть.

– Так ведь не может! Не может опять ту же личину себе навести. Неопытный он кудесник!

– Сказался бы братом той дамы.

– Да долго ли в Ларбаре проходит на свободе неучтенный чародей? И опять же, счетчик звенел бы.

– Ага, брату? А ты, Линг, ему отдала бы карточку?

– Теперь, пожалуй, отдала бы…