У жены под кроватью - Людмила Милевская

— Не его это стиль. Слишком хитро, слишком запутано, слишком издалека. Сначала были угрозы, потом пошли покушения, а конкретных требований не выдвигалось. Очевидно, кому-то надо меня запугать, заставить исчезнуть, спрятаться. Есть еще и худший вариант: действительно пытались убить, да не повезло. А что касается бывшего друга: у нас с ним до крайностей не доходило. Договаривались. Да и не склонен он к беспредельному насилию. Во всяком случае он клянется, что на меня не наезжал.

— И вы ему верите? — удивилась Липочка.

— В общем, да. А зачем это ему? Он вошел ко мне в доверие, шантажом выпрессовал из фирмы и делает там, что хочет. У нас существует некая договоренность, никто ее не нарушает. Не исключено, что теперь под меня копает кто-то из его команды. Разумеется, за его спиной. Возможно и не так. Короче, дело темное. Надо разбираться. И начинать надо именно с этой фирмы.

— Что ж, постараюсь вам помочь, — сочувственно вздыхая, ответила Липочка, — но заранее предупреждаю: работать уборщицей не хочу. Даже и не заикайтесь. Это невозможно. Что я Ване скажу? Где пропадаю? Он и на приличную должность не отпустит меня, а тут — уборщицей. Какой позор!

— Как же вы собираетесь мне помочь? — удивился Роман.

— Схожу туда, покручусь, сделаю вид, что устраиваюсь, но не дальше этого. Уж простите.

Заметив, что он расстроился, она усмехнулась:

— Вы очень плохо знаете женщин. Иная и за пять минут узнает больше, чем другой за сто лет.

— Спасибо и на том, — шутливо перекрестился Роман. — Вижу, бог меня бережет.

Глава 14

Проводив Ваню, Липочка оделась построже и отправилась устраиваться на работу.

У дверей фирмы бдел головорез похлеще тех, которых частенько показывают в телевизионных криминальных вестях. Подпирая стену могучим плечом, он усердно водил по холеным ногтям изящной маникюрной пилочкой. В зубах его вяло дымилась сигарета. Увидев Липочку, головорез сплюнул сигарету на асфальт и решительно преградил дорогу:

— Куда?

— Объявление давали? Уборщица требуется? — нарочито сердито спросила она.

Головорез смерил ее оценивающе-презрительным взглядом и нехотя отступил:

— Проходи. Шеф на месте.

— А в каком он кабинете? — сочла не лишним поинтересоваться Липочка.

— Сама увидишь, — небрежно бросил головорез, окончательно теряя к ней интерес и возвращая свое внимание холеным ногтям.

Липочка вошла в офис. В просторном, стильно обставленном, но изрядно загаженном холле было всего три двери. Две — закрыты, одна — слегка приоткрыта.

“Приступим”, — подумала Липочка и заглянула в приоткрытую дверь.

И сразу поняла, что приступила очень удачно: перед ней был никто иной, как сам “перебинтованный”. Липочка обмерла и, совершив над собой усилие, храбро решила наблюдать, хотя ноги желали нести ее куда подальше. Очень ей было страшно. Обнадеживало одно: бандиту было не до Липочки. Он косо сидел на стуле и, нервно подергивая ногой, перед кем-то с жаром оправдывался:

— А я почем знаю? Не видел я там никого! Говорю же, всего два шага сделал и сразу по черепухе схватил. Мало не показалось.

Он потрогал забинтованную голову и с обидой продолжил:

— Что было дальше, не помню. До самого утра в полнейшем отрубе лежал.

— Ты врачу показывался? — послышалось в ответ. — Возможно сотрясение мозга. Хотя, откуда у тебя возьмутся мозги. Ну, все равно покажись.

Собеседника Липочка не видела, но сразу предположила, что это шеф. Перед кем еще здесь мог этот бандит отчитываться?

— Да не до врача мне, — отмахнулся “перебинтованный”. — Получать по черепухе мне не впервой. Обойдется. Поболит и перестанет. Знаешь сам, на мне, как на собаке заживает.

— И все же интересно, под чью же раздачу ты, брат, попал? Кто же тебя отоварил? Там же народу: раз, два и обчелся. Неужели даже краем глаза не видел?

— Говорю же, блин, не успел сориентироваться, — взорвался “перебинтованный”. — Дверь открыл, в хату вошел, два шага сделал и, блин, хана. Ничего не помню.

На затылке месиво, будь здоров. Как гады череп не проломили.

— Месиво? Покажись врачу. А почему — гады? Думаешь, их много было?

— А хрен их знает.

“Вот это везение, — подумала Липочка. — Значит не понял ничего бандит. А вот я, надеюсь, сейчас кое-что пойму. Лишь бы мне не помешали”.

Она с опаской оглянулась на остальные двери — все закрыты. На цыпочках прокралась к выходу: верзила, подпирая стену, все так же усердно наяривал пилочкой по ногтям. Успокоившись, Липочка вернулась на прежнее место и вскоре услышала то, от чего ноги ее подкосились.

— Шеф, клянусь, как очнулся, так сразу схватился за мобилу, но достать тебя не смог, — сообщил “перебинтованный”.

— Да на кой ты мне звонил? — возмутился шеф. — Ты зачем туда шел? За папкой. Где папка, спрашиваю я тебя? Почему ты ее не принес?

— Да потому, что очнулся в другой квартире! — явно психуя, закричал “перебинтованный”. — Точнее, на соседнем балконе, какой козел меня туда только закинул! Я, между прочим, не сразу свалил. Перед этим сунулся в квартиру Желтухина, но там народу полно.

— Какого народу?

— А хрен его знает. Баба его на кухне кормила какого-то мужика.

— Ты его видел?

— Что я, совсем больной, на кухню соваться? Слышал их разговор.

— О чем они говорили? — насторожился шеф.

“Перебинтованный” сердито крякнул и пояснил:

— Да говорю же, на кухню я не ходил. Голоса издали слышал: бабский и мужицкий. А сам Желтухин в спальне храпел на кровати. Сейф, между прочим, у него тоже в спальне. Я хотел сунуться, да после прикинул, что риск беспонтовый. Кто его знает, может гости к нему приехали, может мужик там не один, может их двое или трое. Ты же мне сам приказал все сделать без шуму.

— Я приказал тебе заставить бабу Желтухина открыть сейф и на ее глазах папку вытащить, а потом связать бабу и свалить по-тихому. Так?

— Так.

— Где папка с бумагами, скотина?! — прогремел шеф.

“Перебинтованный”, запинаясь, снова начал оправдываться, но Липочка уже его не слышала. Она была близка к обмороку и лишь чудом держалась на ногах. Выходит, бандит шел совсем не к Роману. Выходит, ему нужен Ваня, точнее его папка.

Мысли ее лихорадочно заметались: “Что за папка? Почему она им нужна? Почему ее надо взять обязательно в присутствии Липочки? Куда проще пробраться в квартиру и сделать это без свидетелей”.

Действительно, два раза в неделю в одно и то же время Липочка отправляется за покупками на рынок. На это уходит часа три, не меньше. Если бандиты знают про сейф, должны знать и то, что он небольшой, легкий и не прикручен к стене. Его можно без особых проблем унести. Открывай себе вдали от хозяев, сколько душе угодно.

“Что делать? Бежать к Ване? Бить тревогу? Про перебинтованного рассказать? Но как объяснить Ване откуда мне стало про сейф известно? Почему я пошла в это бандитское логово?”

И тут Липочку осенило: “Мне же надо отсюда бежать! Раз речь идет о Ваню, то не исключено, что и меня они знают!”

Едва она так подумала, как в холл ввалился головорез. Или ему надоело ногти пилить, или любопытство одолело, но он ввалился в холл и с подозрением уставился на Липочку:

— Ну че? Нашла шефа?

Бедняжка, едва не лишаясь чувств, беспомощно смотрела на головореза и не знала, что сказать. Тот потребовал:

— Че молчишь? Отвечай.

Помотав головой, Липочка с трудом из себя выдавила:

— Занят шеф.

В кабинете все пришло в движение: заскрипели стулья, раздались шаги, распахнулась дверь и на пороге вырос невысокий коренастый мужчина, стриженый под быка, но одетый в приличный костюм.

“Шеф! — подумала Липочка и по ее гладкой упругой спинке прошел мороз. — Сейчас меня схватят!”

Это был действительно шеф, но ее никто не схватил. Более того, узнав, зачем Липочка пожаловала, шеф обрадовался и сообщил:

— Уборщица позарез нам нужна!

Отступать было некуда и все же Липочка попыталась отступить.

— Я вряд ли вам подойду, — пролепетала она, бледнея, пятясь и с ужасом глядя на “перебинтованного”, выросшего из-за спины шефа.

Однако перебинтованный тоже не признал в ней жену Желтухина и, тем более, свою обидчицу. С чисто мужским интересом разглядывая Липочку и явно одобряя ее пышные формы, он игриво спросил:

— А почему, красавица, не подойдешь? Лично мне ты очень даже подходишь…

Шеф цыкнул:

— Сгинь отсюда, Вован, не пугай девушку. Видишь, она и без тебя еле живая стоит. Ты не бойся, дивчина, — уже ласково обратился он к Липочке. — Это с виду мои пацаны чистые бандюганы, а на самом деле народ все культурный.

Он строго посмотрел на “перебинтованного”, на головореза, дежурившего у входа и заверил:

— Приставать к тебе, дивчина, не будут. Лично за этим прослежу. Как тебя зовут?

— Ада! — без запинки выпалила Липочка, в общем-то не солгав. Ведь Олимпиада — это и Липа и Ада.